Вернуться   "Форум GP-SMAK.RU - Самый смак автоспорта!" > GP-SMAK Multimedia > Статьи и публикации

Статьи и публикации Статьи, электронные книги и другие публикации

Ответ
 
Опции темы Опции просмотра
Старый 29.03.2008, 14:22   #1
gp2
ГонщикGP2 VinniViciRacing
 
Аватар для gp2
 
Регистрация: 21.03.2007
Адрес: планета "Земля".
Сообщений: 5,627
Вы сказали Спасибо: 0
Поблагодарили 1,621 раз(а) в 916 сообщениях
Вес репутации: 263968
gp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспорима
Хорошо Джим Кларк. Легенда гонок

Джим Кларк. Легенда гонок








Эрик Димок



Перевод: Екатерина Акопова (aksioma).

Живой журнал Екатерины-aksioma


В содружестве с рассылкой "Ф-1 МОМК".








«Отличная книга. Показывает атмосферу гоночной эпохи, в которую он жил» (Дэн Гарни)



***



Большой Приз Голландии 1967 год
4 июня 1967 года – трасса в Зандвоорте.
Организован в соответствии с условиями Международного Спортивного Кодекса ФИА о дополнительными правилами, установленными KNAC/N.A.V.

Заявочный лист

Команда: «Lotus limited»
Адрес: Норвич, Nor95w, Норфолк, Англия.
Настоящим заявляет следующие болиды на Гран-при Голландии 1967 года
Марка болида: Lotus
Марка двигателя: информация прилагается.
Диаметр в мм: информация прилагается.
Количество оборотов: информация прилагается.
Рабочий объем двигателя: информация прилагается.
Количество цилиндров: информация прилагается.
Лицензия ФИА: 1967 год
Выпущен в:

Заявитель: команда «Lotus limited»
Пилот: Грэм Хилл
Запасной пилот (если есть): Джимми Кларк.

Я подтверждаю, что упомянутые выше машины соответствуют всем нормам настоящей «Международной Формулы-1», установленной C.S.I.
Также я обязуюсь следовать и ограничиваться правилами, установленными на гонку, с которыми я ознакомлен.
Я согласен с тем, что KNAC/N.A.V. не несет никакой ответственности за любой вред или ущерб, причиненный заявленным машинам, их деталям и частям, а так же за любой вред, причиненный мне, моим гонщикам, персоналу или транспортным средствам; и я отказываюсь от любых юридических претензий к KNAC/N.A.V. в связи с любым вредом, который может быть причинен мне, вследствие любых действий или бездействия, со стороны указанного клуба или его официальных представителей или агентов в отношении этого соревнования или любого вопроса, возникшего впоследствии.
Я подтверждаю, что в соответствии с условиями гонки и особенностями трассы, гонщики компетентны во всех отношениях, а заявленные машины безопасны и пригодны к использованию на заявленной скорости.

Подпись заявителя
Подпись пилота
Подпись запасного пилота (если есть)
Дата: 28 марта 1967 года



***




Mr. Eric Dymock
Old Chapel House
Greenhill Gardens
Sutton Veny
Warminster, Wilts BA 12 7 AY


Ваша прекрасная книга о Джиме Кларке, наконец, передо мной. Я чрезвычайно растроган не только тем, что имею отношение к этому, но еще и воспоминаниями, пробудившимися в процессе чтения и просмотра фотографий. Так много оставшихся навсегда молодыми лиц друзей и соперников смотрят со страниц этой книги. Даже по прошествии всех этих лет мне все еще тяжело говорить о Джимми, такой ужасной была эта потеря для всего гоночного мира той эпохи и для меня лично.
Я надеюсь, эта книга получит признание, которого она заслуживает. Как мне кажется, обложка очень удачна: она захватывает не только Джимми, но и атмосферу той гоночной эпохи, в которую он жил.
Огромное спасибо,

(подпись)


P.S. Я бы хотел заказать десять копий этой книги. Как можно это сделать? Если бы вы могли пойти на встречу и отправить посылку по почте на указанный выше адрес, я был бы очень благодарен.
__________________
Литература по автоспорту!
Когда 15-летний парень выходил на гоночную трассу и «рвал на тряпочки» куда более старших и опытных соперников, было видно–это чистый талант.

!!++++++++++++++++ ///???xxxx.

Последний раз редактировалось gp2; 30.04.2009 в 22:48.
gp2 вне форума   Ответить с цитированием Вверх
Этот пользователь сказал Спасибо gp2 за это полезное сообщение:
kup (10.06.2008)
Старый 29.03.2008, 14:23   #2
gp2
ГонщикGP2 VinniViciRacing
 
Аватар для gp2
 
Регистрация: 21.03.2007
Адрес: планета "Земля".
Сообщений: 5,627
Вы сказали Спасибо: 0
Поблагодарили 1,621 раз(а) в 916 сообщениях
Вес репутации: 263968
gp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспорима
По умолчанию Re: Джим Кларк. Легенда гонок.


Задумчивый, погруженный в себя. Очаровательная робость Джима Кларка скрывала глубокую тревогу. Зарисовка Бенно Мюллера передает его настроение.


ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

«Я испытал чувство большого облегчения. Наконец-то я получил право отдавать приказания по всем вопросам. Я чувствовал себя избранником судьбы, и мне казалось, что вся моя прошлая жизнь была лишь подготовкой к этому часу и к этому испытанию».
Великие слова, сказанные Уинстоном Черчиллем, когда он стал премьер-министром в 1940 году. Они передают некоторые чувства, которые я испытываю, когда пишу о Джиме Кларке. Может быть, я и не призван стать спасителем нации, но восстановление памяти благороднейшего из гонщиков – тоже стоящее дело. Я провел достаточно большую часть жизни, готовясь к этому: начиная с того времени, когда я писал о карьере Кларка, будучи журналистом, и потом, когда мы писали книгу вместе с Джеки Стюартом, когда он выиграл свой первый чемпионский титул.
Неизбежной красной нитью через эту книгу проходит шотландская тема. Уолтер Хайес, консультант «Ford Motor Company», который работал и с Кларком, и со Стюартом, а так же с Томом Уокиншоу, который присоединился к выдающемуся списку шотландских гонщиков, включавшему в себя Рона Флокарта, Арчи Скотта Брауна, Иннеса Айленда, Ниниана Сандерсона и Джерри Биррела, говорил: «У меня есть теория. В Джимми было что-то в высшей степени шотландское. Посмотрите на гоночные таланты, которые вышли из Шотландии. Для этого должна быть причина, пусть даже самая не поддающаяся объяснению и эфемерная».
Шотландия – это маленькая страна. Любой, имеющий отношение к автогонкам или ралли в Шотландии, рано или поздно сталкивается со всеми остальными, вот как я познакомился с Джимом Кларком и Джеки Стюартом еще до того, как любой из них впервые оказался за рулем гоночной машины, и до того, как я написал свою первую строчку для какого бы то ни было издания.



Ралли в Хизере, 1955 год. Ян Скотт Уотсон и Джим Кларк («DKW») следуют за Jowett Jupiter. Стюарт Паркер и Эрик Димок (в белом свитере) ждут своей очереди на Aston Martin. Маршал, склонившийся к машине, это Билл Клиланд, отец чемпион Великобритании по туринговым автомобилям, Джона Клиленда.


Есть и другая причина взглянуть по-новому на жизнь и эпоху Джима Кларка. За те тридцать лет, что прошли со времени одной из его великих побед, первой победы в первой гонке на «Lotus 49», оснащенном двигателем Ford-Cosworth, в Зандворте 4 июня 1967 года, автогонки изменились до неузнаваемости. Он бы с трудом узнал эволюционировавшие машины с двумя антикрыльями и граунд-эффектом, хотя кое-какие воспоминания о тех днях и остались, например, занимающий лидирующие позиции двигатель со словом «Ford» на кожухе. Он положил начало целой династии двигателей, которые, будут в моде до конца тысячелетия и устареют нескоро после начала нового.
Я познакомился с Джимом Кларком в Эдинбурге весной 1955 года, на брифинге зарождающейся «Ecurie Agricole», гоночной команды фермеров, которые собирались участвовать в приближающемся ралли Шотландии. Я не был членом команды, я не был фермером или даже журналистом, я был одним из пилотировавших машину соперников, и оценить оппозицию показалось тогда хорошей идеей. В их команду входили Нил Браун, который гонялся на черно-белом «TR2», Ян Скотт Уотсон, основатель «Ecurie Agricole», Ронни Далглиш, фермер из Охтерардера, и Джим Кларк.
Грэм Голд был спортивным редактором «The Motor World», шотландского еженедельного журнала, и сделал групповой снимок новой команды в доме своих родителей на живописной Георг-стрит в Эдинбурге. Будущий чемпион был выпускником одной из ведущих шотландских школ, и поэтому я подумал – возможно, опрометчиво, что он был из зажиточной семьи. Это было хорошим временем для фермеров, и многие на Шотландских Границах отправляли сыновей в Лоретто, с его стенами цвета охры, что возле Муссельбурга, рыболовецкого порта 11 века, располагающегося на побережье по направлению к Северному Бервику.
Это была беззаботная компания. Крепкий, улыбающийся Далглиш регулярно и успешно участвовал в соревнованиях по ралли. Нил Браун, с девушкой, чье имя, увы, кануло в Лету, гонялся больше усердно, чем успешно. Он покинул Шотландию и отправился в Америку, в качестве фондового брокера, но не утратил интереса к гонкам и 12 лет спустя приехал на Гран-при США в Уоткинс-Глен. Он как раз проходил через паддок, когда его хлопнули по плечу. Джим Кларк, которого он не видел целую вечность, был теперь одним из величайших гонщиков своей эпохи. Он сказал: «Привет, Нил, какого черта ты тут делаешь?» Этот случай говорит о Кларке больше, чем целые тома, написанные о нем. Это сделало Нила Брауна, как и многих из нас, его поклонником на всю жизнь. Не слишком фанатичным, но тем не менее.
В 1955 году Джиму Кларку было 19, на два года меньше, чем мне, и он произвел огромное впечатление на меня, во многом потому, что он управлял собственным «Sunbeam Mark III». Мой отец, как и отец Джима, – бывший церковный староста, и немного суровый пресвитерианин, хотя и смягчившийся в последнее время, – он считал, что мне негоже было свободно пользоваться семейной «Wolseley».



Собрание перед ралли, Эдинбург, 1955 год.
Задний ряд справа налево: Джим Кларк, Ян Скотт Уотсон и Ронни Далглиш.
Передний ряд справа налево: Нил Браун, его подруга, которую все помнят, как Морин, и Эрик Димок.



Тот вечер в Эдинбурге вряд ли можно расценивать, как предзнаменование в истории автогонок или даже указание на то, что могло случиться в ралли Шотландии. Ян Скотт Уотсон приехал на своем «DKW», довольно странный выбор, как мне показалось, учитывая то, что как и Джим, он мог выбрать любую машину на свой вкус. Другие участники «Ecurie Agricole» были такими же фермерами, как Освальд Бревис и как братья Сомервайл, гоняющиеся против хорошо известных в сфере автомобильного бизнеса людей, как например, Ян Скелли, чьим семейным делом должно было быть одно из самых крупных и успешных торговых представительств «Ford» в Британии.
Я достаточно хорошо узнал Кларка за время этого ралли Шотландии, мы были в соседних машинах, но я почти не видел его между 1956 и 1958 годами, когда проходил военную службу в Королевской Артиллерии. Как фермер, он был избавлен от данного неудобства. К тому времени, как я вернулся, он уже был восходящей звездой. Никто не мог предугадать, как далеко он пойдет. Грэм Голд говорил, что он был великолепен, но Грэм, полный фанатик, который без конца крутил пластинки с записью звука работающего мотора гоночных машин просто для удовольствия, считал великолепными абсолютно всех в автоспорте.
Когда я встретился с ним в следующий раз, на короткой гонке возле Хайвика в июне 1958 года, он был все таким же веселым и жизнерадостным, и ничто не говорило о том шоке, который он перенес всего две недели назад в своей первой гонке за пределами Британии – в бельгийском Спа. Один из моих школьных кумиров, Арчи Скотт Браун, погиб там, кажется, тогда я подумал, что с гонщиками случаются такие вещи на их жизненном пути. Кажется, я подумал, что такое случается с нами со всеми.
Я никогда не был так близок Джиму, как французский журналист и редактор «Sport Auto» Джерард (Джэбби) Кромбак, его большой друг и верный поклонник. Я бросил свою работу инженера, чтобы писать об автомобилях, и к началу шестидесятых уже бывал на многих британских гонках в качестве штатного сотрудника «The Motor» в Лондоне. К началу шестидесятых я был корреспондентом «The Guardian» на Гран-при, вполне состоявшимся журналистом, как мне казалось, и Джим тогда еще не решил, как вести себя со мной: прохладно, как и с остальными представителями Флит-Стрит, или принять, как старого земляка из 1955 года. Я думаю, среди моих достоинств было то, что я продолжил писать в Шотландии для «Top Gear», журнала Шотландского Клуба Спортивных Автомобилей, а не его копии образца девяностых с тем же названием.
Часто мы просто избегали друг друга. Это было проще, и я понимал, что использование старых связей и знакомств не принесет пользы. Зато я добился взаимопонимания с Грэмом Хиллом, Джеком Брэбэмом, Брюсом МакЛареном и другими гонщиками, механиками, управляющими команд и всякими приживальщиками в Большом Цирке. Они запомнили мое лицо, потому что я все время крутился там, некоторые из них помнили мое имя или хотя бы название газеты, для которой я пишу. Правда, я сомневаюсь, что многие из них читали мои материалы. Грэм Хилл читал, потому что он любил такие вещи. Если Джим Кларк и читал, то он никогда не упоминал об этом, что означало, что ему не на что пожаловаться. Джэбби как-то сказал, что он читал британскую прессу в офисе «Sport Auto».



Автогонки в Чатерхолле. Стирлинг Мосс только что стал первым британским гонщиком, победившим в Гран-при чемпионата мира. Победители 6 августа 1955 года: Боб Джерард («Maserati»), Дезмонд Титтерингтон («Jaguar»), Рег Парнелл («Aston Martin») и Арчи Скотт Браун («Lister-Bristol»).


Я старался никогда не спрашивать Джима о том, что он не рассказал бы ни одному журналисту – не было никакого особого статуса старого шотландского друга – и, кажется, этот трюк сработал. Правда, прошло много времени, прежде чем барьер Флит-Стрит был пробит, и мы смогли беседовать свободно. Мы словно провели фехтовальный поединок. Я знал темы табу: деньги, опасность, его гоночные секреты, – и он с удовольствием делился гоночными сплетнями, о людях говорить всегда легче, чем о технике.
К 1965 году мы опять испытывали друг к другу что-то вроде той старой симпатии. В этом нам помог Джеки Стюарт. Я знал его брата, Джимми, Джимми-джентльмена, еще до того, как Джеки начал гоняться, и он уверил Джима Кларка, что я не стану писать такие репортажи в стиле Флит-Стрит, которые он презирал. Дэвид Бенсон, заместитель редактора «The Motor», которому Джим доверял, подтвердил это, и к концу 1966 года практически вернулись старые добрые времена. Джим ценил приятелей-шотландцев почти так же, как мы ценили его.
Джеки Стюарт попал в элиту автоспорта в 1964 году, отказавшись присоединиться к Джиму в «Lotus» после выступлений в Формуле-2 и отправившись вместо этого на 1965 год в «BRM». Они с Джимми всю жизнь были хорошими друзьями, несмотря на то, что было в нем кое-что, чего Джеки никогда не мог понять. У Кларка и команды «Lotus» был контракт с «Esso», в то время как у Стюарта и «BRM» – с «Shell». Стюарт частенько обедал в приятной компании Джоффа Мардоча, гоночного менеджера «Esso», в их шатре в паддоке, потому что кормили там лучше, чем у «BRM». И он с изумлением увидел, что Джим ест бифштекс с картошкой перед гонкой. Джеки был не в состоянии понять, почему он игнорировал опасность слишком тяжелой пищи. Гонщик вполне мог подавиться содержимым желудка в случае аварии. Стюарт проконсультировался с врачами и экспертами по авариям и пришел к выводу, что, гоняясь голодным, будет быстрее. Насколько все-таки разными были эти двое!



Джим Кларк в в Кортина д’Ампеццо празднует успех «Cortina».


Стюарт считал, что Джим очень любопытно готовится к гонке. Он готовился очень вдумчиво, словно собирался превратить гонку во что-то очень важное. Он был очень возбужденным, нервным, беспокойным, его знаменитая привычка грызть ногти проявлялась во всей красе. «Он постоянно делал это, – говорил Стюарт. – Никто никогда не знал, что он чувствовал. Он был очень закрытым человеком, вряд ли он вообще доверял кому бы то ни было. Существовало множество вещей, которые нельзя было обсуждать с Джимом. Вы не должны были говорить о деньгах, вы не должны были говорить об опасности гонок. Он держал такие вещи глубоко в себе, и вы даже начинали волноваться, не грызут ли они его изнутри. Он сам себя оградил от других. Вы могли бы видеть тревогу по его плечам. Они были такими угловатыми. Он никогда не был тем, что называют «рубаха-парень», и с возрастом это становилось все заметнее.
Кларку всегда было трудно расслабиться, почувствовать себя комфортно с людьми, поэтому он никогда не любил публичные выступления. Стюарт, наоборот, получал удовольствие, выступая перед аудиторией, и любил рассказывать, как они с Кларком ехали по Австралии и оказались возле неохраняемого железнодорожного переезда, рельсы, пересекая пустыню, были пусты, насколько хватало глаз. Джим резко остановил машину, посмотрел в обе стороны и тихо встревожено поинтересовался: «Что ты думаешь, Джеки?»
Он постоянно просил других помочь ему с принятием решений. «Я был нужен ему, – говорил Стюарт. – Даже когда ничего не происходило. Ему нужны были люди, чтобы помочь ему решить проблемы, и некоторые из этих проблем были лишь в его воображении. Иногда не было никакого кризиса. Ему просто не о чем было волноваться».
Джиму не нравилось быть чьим-то соперником. Он считал это грубым, нахальным или агрессивным. Он, конечно, всегда соревновался с другими на трассе, не будучи, тем не менее, агрессивным. Другие гонщики уважали его за его скорость и аккуратность, они скорее уступали ему дорогу, потому что он был быстрее или маневреннее их, но они никогда не боялись его и не чувствовали, что им лучше посторониться или он вышибет их с дороги. Это было важнейшей чертой гоночного искусства Джима Кларка. Как ни странно, Джеки Стюарт, всегда считал его, строго говоря, человеком, начисто лишенным духа соревнования, в основном из-за нежелания Кларка казаться взвинченным или напряженным: «Это был невероятно многогранный человек».


Езда по бобслейной трассе была относительно безопасной. Джим Кларк потянул спину, играя в снежки.
(надпись на фотографии: Кортина приветствует чемпионов «Cortina». 2-3 декабря 1964 года)



Джим Кларк сыграл важную роль в карьере Стюарта. Важные гонки Стюарта за команду «Ron Harris Lotus» Формулы-2 и Гран-при Рэнда 1964 года были ключевыми для него, и Стюарт достиг этого только благодаря позволению и одобрению Кларка. «Я гонялся на таких же машинах, не только в начале, и не только одноместных, но на туринговых машинах и «Lotus Elans», и спорт-прототипах, у нас было много общего. Хотя я и был простодушным, будучи начинающим пилотом, я все же не был так наивен, как Джим Кларк. Он бы гонялся и бесплатно. Он гонялся за Яна Уокера, а я – за «Chequered Flag», и я знал, сколько ему платили.
Перед Гран-при в Ранде Джим потянул спину, играя в снежки, в Кортина д’Ампеццо на праздновании его успехов с «Ford Cortina», и не мог принять в нем участие. Стюарт как раз искал место в Формуле-1, но он знал, что «Lotus» – это команда Джима и им двоим там будет тесно. Чепмен в любом случае не мог бы себе позволить их обоих. Позже Грэм Хилл пришел в «Lotus», но Джим не был против, так как знал, что он быстрее.
Нежелание Кларка быть обманутым нечестными юристами или бухгалтерами привело к его личной и, в долгосрочном плане, семейной неудаче. Он чувствовал себя настолько в безопасности в Дансе, пограничном городке, где он жил, что это стало причиной многих ошибок и недопониманий. Там он обращался к тем людям, которым, по своим ощущениям, мог доверять. Но оказалось, что они были даже более наивны, чем он сам. Его семейные бухгалтер и адвокат не справлялись с работой. Они были способны заниматься только оффшорными компаниями и теми денежными операциями, которые были более выгодны с точки зрения налогов. Они говорили на жаргоне и вели образ жизни, свойственный их среде, но, в сущности, большую часть того, что они знали, выяснял сам Джим.
Он никогда не хотел обременять себя денежными заботами. Он знал, что зарабатывает достаточно много, по привычным ему меркам, и все, что ему нужно было сделать, это найти кого-то, кому он мог бы доверять, чтобы вести его дела. Он вырос в окружении, где доверие решало все, где верили людям на слово и где, пока не доказано обратное, можно было доверять их решениям.




«Carfraemill». Перестрелка хлебными шариками между Востоком и Западом в пятидесятых.


Думаю, подобно многим, я попал под власть обаяния Кларка. Он никогда не вел себя как звезда, и я с трудом мог поверить, насколько шумным он может быть, поскольку его всегда описывали как тихого, нерешительного и скромного. Он кидался шариками из хлеба в коллектив из Глазго, членом которого я был, в отеле «Carfraemill» после гонок в Чартерхолле, трассе на границе Шотландии в пятидесятых, и кидал их снова, в команду противников – «BRM» – в отеле «de laVille» в Монце уже в шестидесятых. Он даже не разыгрывал из себя знаменитость, он был таким неподдельно скромным, что мог показаться совершенно обыкновенным, одним из многих. На самом деле, он, разумеется, не мог оставаться совершенно неизвестным. Его постоянно преследовали охотники за автографами. Туристы набивались в холл отеля, только чтобы мельком взглянуть на него. Мужчины улыбались в благоговении и уступали ему дорогу. Девушки замирали, особенно, когда он смеялся, что было часто. Его лицо освещалось в такие моменты, а его темные глаза искрились и сверкали.
К 1966 году он научился с этим справляться. Он мог успокоить человека, если хотел этого, но ему было сложно не иметь совсем никаких уж претензий. Он был чемпионом мира, в конце концов, и какие бы сомнения он не испытывал на счет того, кто является лучшим и быстрейшим гонщиком на планете, их он оставлял исключительно для себя. Он вполне мог быть душой компании и любил поговорить о машинах, и напряженным я его видел только в обществе Колина Чепмена, основателя «Lotus». Стоило Чепмену поманить его рукой в паддоке, как Джим подчинялся, не из покорности, но потому что эту пару связывало тесное сотрудничество, своеобразный симбиоз, в котором каждый зависел от другого.
Окружение хорошо знакомых людей смягчало стресс, который Джим Кларк получал во время гонок. Вдали от дома, это часто воспринималось, как нерешительность, хотя его сестра, Бетти, не считала его нерешительным: «Не верьте всем этим историям про его нерешительность. Вы бы видели, как он принимал решения на ферме, он был быстрым, уверенным в себе, и отлично знал, что он делает. Нерешительностью там и не пахло».
Не был он нерешительным и когда речь заходила о деньгах. Питер Хетерингтон, управлявший финансовыми делами Джима, начиная с 1965 года, опровергает бытующее мнение, что он был нерешительным. «Я слышал, что так говорят. С моей точки зрения это неправда, потому что, приняв однажды решение, он никогда не колебался, он говорил, возьми и сделай это».
Барри Джилл, гоночный корреспондент «Daily Herald», считал его гонщиком из гонщиков, чья страсть к лидированию от самого старта возносила его на вершину спорта. «Джимми казался берсерком, когда падал флаг, – говорил он. – Некоторые критики описывали его гоночную тактику, как безрассудную, но падающий флаг вызывал у него резкий скачок адреналина и включал все физические и умственные способности на максимальные обороты». Джиллу нравилось добродушное подшучивание Кларка, когда он вместо Грэма Хилла заранее писал в «Deal's Hotel» газетную колонку , перед Гран-при ЮАР на рождество 1962 года.
Гонка в Южной Африке должна была разрешить спор за звание чемпиона между Кларком и Хиллом, и Джимми собирался приглядывать за пишущей машинкой Джилла, «только чтобы посмотреть, что Грэм будет писать обо мне». В их соперничестве не было горечи, не было той остроты, вроде той, что отличала гоночные баталии в последующие годы. Грэм Хилл предложил Кларку подводное соревнование: разыграть титул 1962 года, проверив, кто из них сможет дольше продержаться под водой в бассейне отеля. Кларк, безнадежно плохой пловец, согласился, обеспечив Хиллу легкую победу.
Когда Хилл победил, Кларк должен был произнести речь проигравшего. Он сказал: «Мы все знали, что «BRM» нужно было выиграть что-нибудь в этом году, чтобы остаться в деле, мы все искренне желали им этого, но это же просто смешно…» Джилл, как многие журналисты, даже те, кого временно не печатали из-за написания непроверенных фактов, преклонялся перед Кларком.



Грэм Хилл. «Он стал лучшим чемпионом мира в 1962 году, чем мог бы быть я,» - Джим Кларк.


У людей, которые были близки ему, было множество разных мнений о нем. То, как по-разному он общался с разными людьми, составляет важную часть загадки этого человека. Те, кто знали его только как гонщика – чемпиона мира, описывают совершенно иного Джима Кларка, чем те, кто знал его дома. «Джим никогда не менялся. Он всегда оставался все тем же Джимом Кларком», – таким было твердое убеждение его земляков-фермеров, которые редко встречались с франтоватыми завсегдатаями модных курортов.
Джим действительно достаточно быстро свыкся с большим экзотическим миром вокруг, где было так много роскоши. Там были девушки, сопровождавшие его, как богатого и знаменитого, и даже более робкому и застенчивому провинциальному пареньку вряд ли бы это не понравилось. Там были не только самые современные международные перелеты и аэрокомпании, но со временем он стал одним из многих, кто летал на собственном самолете. Он научился летать и купил один из них. Из его окружения на ферме в пятидесятых никто даже не видел такой роскоши. Возможно, все это не влияло на него и не изменило его, но он не мог остаться равнодушным и нетронутым. Одно было совершенно точным: когда он сталкивался с чем-то, чего не мог понять, он возвращался в Данс, чтобы обдумать это.
Патрику Меннему, который редактировал статьи Кларка для «Daily Mirror», однажды позвонил Джимми, как раз находившийся в Хитроу. «Он попросил меня приехать и выпить вместе. Сам он уже пропустил несколько рюмочек. Иногда с ним такое бывало, хоть и редко. Но я не сумел убедить его в том, что не мог пройти на его сторону холла в аэропорту».
Меннему он казался очень напряженным. Фермер с Шотландских границ, переплавленный в этом обманчивом мире автогонок, но все же остающийся фермером в душе. Однажды он был с Кларком на местном рынке, где все вокруг были фермерами. Он уже выиграл два чемпионата, но никто и не замечал их. Все, о чем они говорили, это были овцы. Он сказал Меннему, что это было то, к чему он хотел бы вернуться. Он заставил остальных поверить, что он этого не сделает. Все это было частью загадки Джима Кларка. Был ли он решительным или нет? Был он мудрым или наивным? Он был гением за рулем, вне всяких сомнений, но был ли он достаточно хитрым, чтобы быть допущенным в этот большой и жестокий мир автогонок, где чье-то слово, порой, означает лишь выражение добрых намерений?



Журнал «Champion» провозгласил Кларка новым Фанхио.
(надпись на рисунке: «-на этот раз, думаю, с невезением покончено.» - «Я же вам говорю, это новый Фанхио!»)


У моего отца был четкий ответ на все мои уверения насчет возвращения нашего «Wolseley» назад вовремя. «Дорога в ад, – говорил он, – вымощена благими намерениями».


(продолжение следует)
__________________
Литература по автоспорту!
Когда 15-летний парень выходил на гоночную трассу и «рвал на тряпочки» куда более старших и опытных соперников, было видно–это чистый талант.

!!++++++++++++++++ ///???xxxx.
gp2 вне форума   Ответить с цитированием Вверх
Старый 09.04.2008, 23:57   #3
gp2
ГонщикGP2 VinniViciRacing
 
Аватар для gp2
 
Регистрация: 21.03.2007
Адрес: планета "Земля".
Сообщений: 5,627
Вы сказали Спасибо: 0
Поблагодарили 1,621 раз(а) в 916 сообщениях
Вес репутации: 263968
gp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспорима
По умолчанию Re: Джим Кларк. Легенда гонок.

Пролог и Эпилог



Дэн Гарни. Единственный гонщик, чей талант, по мнению Кларка, был равен его собственному. Гонщик, который восхищался им больше всего.


Воскресенье, 7 апреля 1968 года, было черным днем в западной Германии и Британии. Гонка машин Формулы-2 на приз Германии проводилась на Хоккенхайме, унылой небольшой трассе, проложенной сквозь густой сосновый лес, с двумя короткими прямыми, соединенными длинным поворотом и с целым рядом шпилек на стадионной части. Её звездный час наступил вскоре после открытия в 1939 году, когда «Mercedes-Benz» тайно опробовали свои 1,4 литровые болиды модификации W165, перед тем, как отправить их навстречу триумфу в Триполи.
В Брендс-Хэтче в Кенте Британский Клуб Гоночных и Спортивных Автомобилей (BRSCC) убедил корпорацию British Overseas Airways вложить деньги в BOAC 500, шестичасовую гонку спортивных машин, где главный интерес представлял новый Ford V-8 F3L Алана Манна, сверкающий красным и золотым, соревнующийся с «Porsche», более старыми Ford GT40, «Lola-Chevrolet», «Ferrari» и одиноким газотурбинным «Howmet».
В Хоккенхайме шел дождь и было так холодно, что ременный привод ненадежного датчика топлива на «Lotus Ford-Cosworth» постоянно ломался. Дерек Белл, новичок в Формуле-2 выступал за «Brabham» и считал эти условия очень сложными. Тогда стремительный светловолосый Белл, новое перспективное приобретение «Ferrari», впервые встретил Джима Кларка, который также остановился в отеле «Luxor» в Спейере. Белл присел выпить чаю после субботней практики с Джимом и Грэмом Хиллом, «я, полный молокосос, сидел там с двумя моими главными кумирами».



Дерек Белл, новый гонщик «Ferrari». Переломный момент карьеры.


Джимми сказал мне: «Не приближайся слишком, когда будешь обходить меня на круг, потому что мой двигатель плюется и взрывается». Я подумал: «Это мой идол говорит мне – ты обойдешь меня на круг. Было очень трудно осознать это». Белл был на шинах «Dunlop», которые были лучше вечно приносящих хлопоты «Firestone», установленных на «Lotus» в этот уик-энд. Он позавтракал с Грэмом и Джимом и доехал с ними до трассы, и это был последний раз, когда он видел человека, чьему примеру всегда следовал, и чья репутация не подлежала сравнению ни с кем. Белл помнил, как механики «Lotus» все утро ездили взад-вперед по паддоку, пытаясь устранить перебои зажигания на машине Кларка, и остался убежден, что именно эта поломка стала причиной аварии. «Я думаю, это была черная полоса для Джимми. Он ехал один, борясь с плохой машиной на шинах, которые работали просто ужасно. Я полагаю, двигатель внезапно заглох. Он автоматически отправил машину в небольшой занос, заблокировав колеса, машина начала скользить, и тут двигатель вновь заработал, задние колеса обрели сцепление с трассой, и машина улетела в деревья.
Кларк не слишком любил Хоккенхайм. Он сказал однажды Грэму Хиллу за обедом: «У любого, кто вылетит в эти деревья, не будет никаких шансов». Он квалифицировался седьмым, позади синих французских «Matra MS7» Жан-Пьера Бельтуаза и Анри Пескароло, который выиграл по совокупности двух заездов. Трасса была все еще влажной во время первого из них.
«Ford» хотел, чтобы Кларк выступал на одном из новых прототипов, недавно построенном «F3L», в BOAC 500. Коренастый Уолтер Хайес, куривший трубки, задумчивый, умный, бывший редактор воскресной газеты, который пришел в «Ford» на должность директора по связям с общественностью, поощрял участие компании в автогонках и поддерживал карьеру Кларка: «F3L» должен был дебютировать в Брендс-Хетче, и Джимми должен был пилотировать его. Все было предельно ясно. А потом он позвонил мне и сказал: «Я не могу это сделать. Знаю, я обещал тебе, но Колин сказал, я должен ехать в Хоккенхайм». И я сказал: «Джимми, Хоккенхайм это гонка Формулы-2. Что ты делаешь в Формуле-2?» - «Ну, Колин сказал, он пообещал спонсорам». Иногда он звонил мне, когда не говорил с Чепменом. Этакая надежда, что все получится.
Два «Ford» Манна были заявлены, один стартовал. Среди гонщиков царила неразбериха. Джек Брэбэм не мог приехать, потому что у него был топливный контракт с «Esso», и он прислал вместо себя Йохена Риндта. У Грэма Хилла и Джима Кларка были контракты с «Firestone», а на машинах Манна стояли «Goodyear». Ими должны были управлять гонщики «Goodyear» – Брюс МакЛарен и Денни Халм. Но в гонке на них участвовали МакЛарен и Майк Спенс, стартовавшие с первого ряда между двумя «Porsche 907».
Дэйв (Носатый) Симс был механиком Кларка в Хоккенхайме, и он рассказывал, что тот уик-энд был безрадостным с самого начала. Кроме проблем с ременным приводом датчика топлива, никак не удавалось правильно установить передаточные числа в коробке передач.



Кларк и поклонники. Барселона, апрель 1968 года.


Это была уже вторая гонка европейской Формулы-2 в этом сезоне. В Барселоне, за неделю до этого, Симс и его коллега Майк Грегори отвечали за машины Кларка и Грэма Хилла. Джим квалифицировался на «Lotus 48» вторым, всего на 0,1 секунды позади «Matra» Джеки Стюарта, но на первом круге в него сзади врезался Жаки Икс. Кларк сошел чрезвычайно разозленный, с поврежденной задней подвеской.
Симс рассказывал: «Он был зол, как никогда! Икс попросил механиков установить новые тормозные колодки уже на стартовой решетке, и они не были закреплены, как следует. Его «Ferrari» въехала прямо в заднюю часть машины Джимми в первой шпильке. У Грэма взорвался двигатель, так что мы нацелились на Хоккенхайм, Майк установил новый мотор на машину Грэма, а я – обновил заднюю часть машины Джимми.
В первом заезде у Кларка возникли трудности, и после четырех кругов он был восьмым и махнул Крису Ламберту на «Brabham», чтобы тот его обгонял. Ламберт, вскоре погибший в столкновении с Клеем Регаццони в Зандворте, говорил, что, обгоняя, он подумал, что у Кларка были проблемы с двигателем. В длинном повороте на пятом круге, сместившись на внешний радиус трассы, Кларк ускорился примерно до 160 миль/ч. Единственным свидетелем был немецкий маршал, который описывал, как он боролся с управлением, перед тем, как «Lotus» бросило в сторону с дороги прямо в деревья. Удар вырвал подрамник с двигателем и коробкой передач из корпуса машины.
Один из маршалов на трассе приехал к гаражу «Lotus» на «Porsche» и его водитель сказал Симсу: «Едем со мной».
«Я сказал ему, что я не могу, что Джимми не было, и он ответил: «Да, я знаю. Поехали со мной». «Porsche» отвез его к месту аварии, как раз за тем местом, где позже была построена вторая шикана. Он указал на деревья. Там лежал монокок. Мне было всего 25, и это все выглядело ужасающе. Как кошмарный сон. Я спросил: «Кто снял двигатель и коробку передач? Где они?» И потом я увидел их, в нескольких ярдах в стороне. И я продолжил спрашивать: «А где гонщик? Где Джим Кларк?» Тогда парень и сказа мне: «Мне жаль говорить это, но он мертв». Я не мог поверить в это».
«Никто не знал, что делать. Я сообщил в боксы по радио, сказал им привезти Грэма, и он взял руководство на себя. Именно Грэм звонил Чепмену, который катался на лыжах. Он выполнял все эти ужасные обязанности…»



Проницательный, осторожный, спокойный. Уолтер Хайес привел «Ford» и Кларка к сотрудничеству.


Уолтеру Хайесу сообщили новость, когда машины уже выстроились в Брендс-Хетче. «Это был один из самых ужасных моментов в моей жизни, я стоял в боксах в Брендсе как раз когда BOAC 500 должна была стартовать и услышал, что Джимми погиб». Хайес убедил «Ford Motor Company» построить двигатель «Ford-Cosworth DFV», и среди его четких целей, кроме придания «Ford» нового захватывающего облика, было выиграть чемпионат мира с Джимом Кларком, и теперь он был мертв со сломанной шеей.



Открытое лицо, открытый шлем. Джим Кларк заслужил любовь и уважение на трассе и вне ее.


Весь мир автогонок "едва не умер" – его сердце было разбито.
BOAC 500 было безрадостным мероприятием. Этим весенним днем, по мере того, как просачивалась новость из Хоккенхайма, все поколение постепенно начинало понимать, что автогонки никогда не будут снова прежними. Это было больше, чем смерть гонщика, это было концом эпохи. Это было больше, чем шквал, который следует за бурей. Когда Джим Кларк погиб, вся атмосфера автогонок изменилась.
Когда новость дошла до ложи прессы в Брендс-Хетче, на всех словно опустилась пелена недоверия и бесконечной скорби. Люди, никогда не встречавшие Джима Кларка, ощущали глубокое чувство потери. Те, кто знали его, были так поражены, что не верили в это. Машина, в которой он погиб, была одной из первых, носящих ливрею спонсора, вместо традиционного Британского зеленого цвета. «Gold Leaf Team Lotus» означал пришествие новой силы в автогонки – больших денег. Смертельная авария, появившаяся на первых страницах мировых газет, показала обратную сторону. Спонсоры хотели, чтобы их отождествляли с победами, а не с внезапной смертью кумира.
Что до несчастливых спортивного «F3L» Алана Манна, он хорошо провел BOAC 500, лидировал большую часть первых двух часов, хотя гонка на неровной поверхности Брендс-Хетча давалась Брюсу МакЛарену с трудом. Сменивший его Спенс сломал полуось и сошел. Он появился снова на Нюрбургринге, но попал в аварию, в которой был серьезно ранен Крис Ирвин. «Это была единственная машина, которую я ненавидел в своей жизни, и это была единственная большая ошибка, которую я сделал в автогонках,- говорил Хайес. – Алан Манн сказал, что мы можем сделать это, и это будет дешево, и мы думали, что нам нужно заменить «GT40», на котором уже сказывались его годы. Мы думали, нам нужно сделать это, хотя, поразмыслив, я считаю, нам вообще нечего было делать в спортивных машинах. В любом случае, они уже переживали упадок. Годы с «GT40» были чем-то особенным, как своего рода военная компания. Я уничтожил ту машину из чистой ненависти».
Жаки Икс и Брайан Редман победили с небольшим преимуществом на устаревшем «Ford GT40».



Хелен Стюарт, девушка, которой Кларк доверял. Джеки Стюарт, наследник Кларка.


Теории, объясняющие аварию Кларка, варьировались от внезапного порыва ветра до заблудившегося пешехода и теории Белла о проблемах с зажиганием, но наиболее вероятной причиной был взрыв покрышки, отбросивший машину с траектории в сторону и в роковое дерево.
Расследование выявило, что покрышка потеряла давление из-за медленного прокола, и, несмотря на то, что центробежная сила поддерживала её форму на скоростной прямой, боковая сила в плавном повороте вызвала развальцовку обода, и колесо просто слетело. Кларк ожидал трудностей на скользкой поверхности, но даже он не смог удержать машину под контролем. Там не было барьера безопасности. Боб Мартин, гоночный менеджер «Firestone» и Питер Джовитт, представитель отделения по расследованию аварий Королевского авиационного НИИ Великобритании (RAE) изучили даже самые мельчайшие детали свидетельских показаний и фактических улик и пришли к одному и тому же выводу.
Когда Кларк погиб, «спорт плакал» по-настоящему. На похоронах отец Джима сказал его хорошему другу и сопернику, улыбчивому высокому американцу Дэну Гарни, что он был единственным гонщиком, которого Джим действительно боялся. Гарни никогда не забывал этого, но, как обычно, держал все в себе.
«Это просто уничтожило меня, правда, с точки зрения моего самоконтроля, - говорил Гарни. – Я просто заливался слезами. Услышать такое от кого-то, чей сын погиб и больше не был с нами, было больше, чем я мог вынести. Долгое время я ничего не говорил об этом, потому что я чувствовал, что это очень личное, и не хотел использовать это, как похвалу моему гоночному мастерству или репутации, но это действительно было самым большим комплиментом, который я когда-либо получал».
Девушка, долгое время бывшая подругой Джима Кларка, но уже вышедшая замуж за голландца Эдда Сворта, услышала это по автомобильному радио в Зандворте, в Голландии. Это была главная новость дня. «Я думала, как они могут упоминать незначительную гонку Формулы-2 и Джима Кларка вместе. Я не очень хорошо говорила на голландском, но я узнала, что он был ранен, но это могло не означать, что он погиб. Я не была уверена, и бросилась к моему тестю и спросила, что это значит. Он побледнел и сказал мне. Думаю, так или иначе, я уже знала».
Ди-джей на радиостанции в далеком Лос-Анжелесе сказал: «Если вы оплакиваете смерть великого гонщика Джима Кларка, включите фары». Всё шоссе было залито светом в полдень.
Дерек Белл выиграл чемпионат мира по гонкам на выносливость, чемпионат мира среди спортивных машин в 1986 году и побеждал в классических 24 часах Ле Манна пять раз. Жесткий, грубоватый, один из наиболее опытных и решительных гонщиков, он был глубоко поражен смертью Кларка на решающей стадии его карьеры.
«Это заставило меня задуматься о том, чтобы прекратить гоняться. Я не мог осознать этого. Сейчас я знаю, что ни один гонщик не может этого осознать. Они просто держат чувства внутри». Он вспоминает один случай в Ле-Мане, когда после смертельной аварии другой уже опытный гонщик внезапно сказал ему: «Иногда я задаюсь вопросом, зачем мы делаем это. Неужели за это стоит умереть?»
Неписанным правилом для гонщиков было никогда не говорить о смерти на трассе. В домашней обстановке – возможно, но не когда они гонялись. «Если я был с кем-то, кого я знал очень хорошо, как Дэвида Хоббса, и если мы были далеко от трассы, спокойно пили кофе вместе, тогда, возможно, мы бы коснулись этой темы. Но не на трассе».
Белл, как и многие его современники, считал обнадеживающим то, как долго Джим Кларк сумел уцелеть в автогонках. Когда его семья указывала на опасности, Белл всегда мог сказать: «Посмотрите на Джимми Кларка. Он ни разу не получил ни царапины во время гоночных аварий». «Джиму Кларку всегда удавалось оставаться невредимым. Гонщик должен просто верить, что ему все сойдет с рук. Когда это случилось с Джимми, это уничтожило мою веру и мою философию».
Как и в случае со смертью Кеннеди, все в мире автогонок помнили, что они делали, когда услышали о Джиме Кларке. Джеки и Хелен Стюарты переезжали в новый дом в Швейцарии, с видом на Женевское озеро. Хелен, симпатичная, возможно, немного нескладная, непосредственная, похожая на школьницу, уже не стыдливая невеста, но замужем всего шесть лет, рассказывает: «Джеки был в Испании на тестах, позвонил мне и сказал: «Привет, это я». Он не мог разговаривать и положил трубку. Слов не осталось. Он просто не мог говорить». В 1995 году, когда я говорил с Хелен, элегантной, теперь уже умудренной, ставшей свидетельницей многих автогоночных трагедий с тех пор, память об этом была так же свежа, как будто это все было лишь вчера.





Она была не единственным человеком, с которым я говорил, и кто до сих пор не мог сдержать слез при воспоминании об ужасной потере, случившейся в воскресенье, 7 апреля 1968 года.
__________________
Литература по автоспорту!
Когда 15-летний парень выходил на гоночную трассу и «рвал на тряпочки» куда более старших и опытных соперников, было видно–это чистый талант.

!!++++++++++++++++ ///???xxxx.
gp2 вне форума   Ответить с цитированием Вверх
Старый 24.04.2008, 00:19   #4
gp2
ГонщикGP2 VinniViciRacing
 
Аватар для gp2
 
Регистрация: 21.03.2007
Адрес: планета "Земля".
Сообщений: 5,627
Вы сказали Спасибо: 0
Поблагодарили 1,621 раз(а) в 916 сообщениях
Вес репутации: 263968
gp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспорима
По умолчанию Re: Джим Кларк. Легенда гонок.

Призвание – гонки




Стирлинг Мосс, величайший пилот, никогда не выигрывавший чемпионаты мира, наблюдает за Грэмом Хиллом, который выигрывал их дважды.




Родившийся в 1936 году Джим Кларк стал чемпионом мира в 1963 и 1965 годах, упустив победу еще дважды, а возможно и трижды, в основном по вине ненадежной техники. Он был первым не-американцем, победившим в Индианаполисе-500 за почти пятьдесят лет, и был самым одаренным гонщиком из своего поколения. Он был одним из горстки за всю историю автогонок, кто мог претендовать на звание лучшего за все это время, и одним из совсем немногих, кто мог вызывать восторженные аплодисменты, сохраняя скромность и умение смущаться, которые никогда не казались наигранными.
Персональная легенда Джима Кларка состоит из целого списка достоинств. Его любили и уважали, как прямого, честного и азартного, простого фермера с Шотландских Границ, который всегда сражался честно, был великодушным, побеждая, скромным, стеснительным, любящим уединение, и спокойно переживал редкие неудачи. Он был прославленным любителем погрызть ногти и известным своей нерешительностью. Он так долго не мог решиться предложить руку и сердце своей давней подруге Салли Стоукс, так что она ушла от него и вышла замуж за Эдда Сворта в 1967 году, устроив поистине автогоночную свадьбу года, с дочерьми Грэма Хилла и Колина Чепмена в роли подружек невесты. Дэймон Хилл был самым юным гостем.
Святой Эд. Он не хотел, чтобы Джимми погиб и остался навсегда запасным вариантом Салли. Он бы лучше отказался от неё. Эд был выдающимся гонщиком и директором гонки во время Гран-при Голландии, и этот пост требовал от него такого же знания французского, итальянского, английского, немецкого и испанского, как и голландского. Он никогда не забывал о своем восхищении своими товарищами-гонщиками и ни разу не остановил гонку.
У Салли было свое объяснение нерешительности Кларка. Она говорила, что он становился одним человеком, когда садился в гоночную машину, и совсем другим – когда выходил из неё. Он был настолько одарен от природы, что на трассе мгновенно принимал решения, от которых зависела его жизнь или смерть. В раздражении она часто спрашивала его, как он мог решиться повернуть в первом повороте, и он обычно отвечал: «Никаких проблем. Это приходит само по себе. Это просто».
«Но каждый раз, выходя из гоночной машины, он оставлял часть себя самого в ней», - говорит Салли. Дихотомия преследовала его всю жизнь. Джабби Кромбак как-то подвел итог: «Странный человек. Совсем не такой, каким его считали. Все представляли его как вечно милого парня, но он мог быть полным ублюдком, если ему наступили на любимую мозоль. Он на самом деле мог походить на свирепого зверя».



Джабби Кромбак понимал Кларка.


Друзья и поклонники легко присвоили его пилотированию звание «гениального». Соперники брали времена прохождения круга Кларком в качестве эталона, чтобы оценивать свои собственные. Его рекорд в 25 побед в гонках Гран-при продержался до 1973 года, когда трехкратный чемпион Джеки Стюарт превзошел его на почтительную одну *. А процент попаданий в очки был лучше только у Хуана Мануэля Фанхио и Альберто Аскари.
По любым меркам автогонок, Кларк был одним из величайших гонщиков в истории. Только лишь Фанхио сохранял большую долю поул-позиций по отношению к общему числу стартов, и совсем немного опережал Кларка по числу быстрых кругов. Рекорд Кларка в семь побед за сезон, установленный в 1963 году, был не побит до 1984 года. Ни один гонщик ни до него, ни после не демонстрировал такого ошеломляющего превосходства в индивидуальных гонках. Джим Кларк выигрывал автогоночный «хет-трик», стартуя с поул-позиции, устанавливая лучший круг и побеждая, одиннадцать раз. Это уникальное достижение началось с Гран-при Британии в 1962 году и завершилось в Южной Африке, с его последней победой в 1968 году. Джим Кларк и покойный Айртон Сенна связаны рекордом по самому быстрому набору достаточного количества очков для выигрыша титула чемпиона мира.
Ален Прост установил рекорд по количеству побед в Гран-при, доведя их число до 51, в эпоху, когда за сезон проводилось 16 зачетных гран-при. Джим Кларк гонялся, когда в чемпионате было около восьми зачетных гонок и еще полдюжины незачетных, проводившихся под эгидой Формулы-1, и выиграл 49 из них. Включая две победы в американском Индикаре, общее число его побед равно достижению Проста.
Сравнения гонщиков различных эпох редко имеют большое значение. Автогонки Больших Призов прошли через много этапов. Когда еще до войны гонялись великие итальянский и немецкий гонщики – Нуволари и Караччиола – процветал национализм, так что победа команды была более важной, чем победа гонщика. Фанхио в пятидесятых был профессионалом, гоняющимся в профессиональной команде часто против любителей. Сенна гонялся в горячей теплице девяностых, с большим числом гонок, узкими рамками и огромными суммами спонсорских денег, заложенными в основу.
Между Фанхио и Сенной, эпоха Джима Кларка в Формуле-1, шестидесятые, охватывает переход от нескольких заводских команд, гоняющихся против многочисленных частников, к соревнованию профессионально построенных и отлично представленных заводских команд, обычно опережающих горстку частников. Но по любым стандартам его достижение – победа почти в каждой третьей гонке с 1960 по 1968 год, старт с поул-позиции 33 раза и 28 быстрейших кругов – было ошеломительным. Он пришел вторым только один раз, завоевав остальные из своих 274 очков в чемпионатах мира, 14 раз финишируя в первой шестерке.
Так что, как правило, если машина Кларка финишировала в очках, она финишировала первой. В отличие от некоторых пилотов, даже таких великих, как Стирлинг Мосс, он никогда не гонялся за незаводскую команду и никогда не появлялся на Гран-при на чем-нибудь меньшем, чем хорошо подготовленный Lotus. Когда команда «Lotus» ждала последний двигатель «Coventry-Climax» или «Ford-Cosworth», его машины могли довольствоваться меньшим шансом на победу. В одном из таких случаев он даже привез тяжелый двигатель «H-16 BRM» к его единственной победе, но он никогда не проводил целых сезонов в безденежной команде или на плохо сконструированных машинах.


Вдохновленный Джим Кларк принес громоздкому двигателю H-16 BRM его единственную победу в гонках Гран-при.


Конечно, можно утверждать, что Колин Чепмен, элегантный двойник Дэвида Найвена **, одаренный конструктор, ответственный за машины Lotus, был незаменим и обеспечивал успех Джима Кларка. Эти двое составляли мощную связку: один великолепный гонщик, другой – ослепительный конструктор-новатор. Они понимали друг друга и тесно сотрудничали. Чего бы Кларк добился без Чепмена и команды «Lotus», мы никогда не узнаем. Возможно, он бы вовсе не задержался в гонках Гран-при, возможно, он бы выбрал менее заметную роль, гоняясь только для удовольствия. Возможно, именно соблазн конкурентоспособных машин удерживал его в кресле пилота все это время, особенно в шестидесятые, когда уровень травм и смерти среди гонщиков был беспощадно высоким.
Несмотря на роль «Lotus» и Чепмена в успехе Джима Кларка, его удивительное мастерство и талант вызывали глубокое уважение у его соперников и обожание - у неисчислимого числа фанатов.
Дэйв Симс рассказывал: «Я почти никогда не видел его сердитым. Он мог разозлиться на Чепмена и сказать: «Послушай, надо было сделать это». Он был настолько джентльменом, что даже когда дела шли плохо, никогда не волновался, так что и другие тоже оставались спокойными. Так что мы могли все сделать. И он был таким простым; если он был не в гоночном костюме, вы бы никогда не подумали, что он имеет какое-то отношение к гонкам».
Быть в одной команде с Кларком могло быть разочаровывающе. Один из его напарников вспоминал тестовые сессии, когда он с трудом снимал доли секунд со своего времени на круге, выбираясь из машины вспотевшим, страдающим от жары и напуганным, установив казалось бы непререкаемый и абсолютный рекорд трассы. Потом Джим спокойно сбивал целую секунду, без каких-либо внешних усилий. Его напарник вкладывал всю душу в то, чтобы сравняться с ним, ехал на пределе и за ним, только чтобы выяснить, что Джим легко может снять еще одну секунду. Казалось, его возможностям не было предела.


Золотой момент. Солнце отражается на шлемах Джима Кларка (слева) и Майка Спенса. Лица освещены остротой Грэма Хилла. Сильверстоун, 1967 года.


Как Оливье на сцене, Кларк был настолько наделен талантом, что соперники считали его абсолютно несравнимым и могли надеяться только на соперничество среди всех остальных. Напарник, соперник и друг, Грэм Хилл был уверен в его тактике на первый кругах гонки: «Что он делал, так это создавал огромный отрыв и просто старался ослабить вашу волю к победе, делая все так, что она казалась невозможной».
Он достиг поистине выдающихся результатов с такой легкостью, не подвергаясь опасности, что когда он погиб, весь мир автогонок полностью потерял присутствие духа. Услышав эту новость, Майк Спенс, известный гонщик, выступавший за «BRM» и «Lotus», вторя Дереку Беллу, сказал: «Если это случилось с Джимми, на что надеяться остальным?». Месяц спустя Спенс тоже погиб, убитый передним колесом собственной машины в аварии в Индианаполисе.
Через несколько недель после аварии в Хоккенхайме Грэм Голд, автор книг о Джиме и его давний друг, написал проницательный комментарий: «Несмотря на то, что до конца жизни он был очень милым с теми, кого наделил своим доверием, он иногда выказывал раздражение и злобу, которые в общем-то были ему не свойственны. С некоторыми людьми он был жесток, но за этой жестокостью чувствовалось, что Кларк пытается наказать самого себя за то, что не может объясниться. Если у него было невыполненное желание, это должны были понимать все, но просить об этом было все равно что требовать невозможного. Хотя на первый взгляд он казался простым человеком, на самом деле, это была довольно сложная личность».
Ян Скотт Уотсон был тем приятелем с Шотландских Границ, невысоким, жилистым, остроумным, который и направил Джима Кларка на путь к автогоночной славе. Он доставал первые машины и заявлял их на гонки, управляя делами Кларка до тех пор, пока Джим побаивался общения с незнакомыми людьми. Он очень не любил прессу. Скотт Уотсон рассказывал мне: «Ему было легко с теми, кого он знал, вот как тебя или Грэма Голда, но совсем иначе дело обстояло с бульварной прессой и теми, кто писал, по его мнению, глупые статьи. Исключениями были Дэвид Бенсон из «Daily Express» и Патрик Меннем из «Daily Mirror». Казалось, он с ними хорошо ладил».
У Джима Кларка, без сомнения, было что-то, что можно назвать гениальным, хотя и трудно точно определить, что это было. Это могло быть что-то в генах или необычно развитое чувство баланса. Это могло быть особое восприятие скорости и расстояния, психологическое умение справляться со стрессом, или уникальная комбинация всего этого. Это была не просто быстрая реакция: она есть у многих и, при достаточном рвении и мотивации, они могли бы быть сносными гонщиками, если бы захотели.
Роб Уокер нанимал некоторых величайших гонщиков, включая Стирлинга Мосса, за свою долгую и успешную карьеру в роли частника, и верил, что решающим фактором для пилота топ-класса была острота визуального восприятия. Он был убежден, что некоторые, как Бернд Роземайер, великий немецкий гонщик тридцатых годов, могли лучше других видеть даже в тумане. Обостренное чувство баланса казалось имеющим большое значение, и хорошее физическое состояние тоже было очень кстати. Джеки Стюарт олицетворял собой дар к медленным действиям, как на кадрах замедленной киносъемки, но он доказал, что может видеть лучше, чем кто-либо, во время Гран-при Германии 1968 года. Вершины Эйфельских гор вероломного Нюрбургринга окутывал туман, машины были окружены непроницаемой пеленой водяной пыли, дождь и завитки тумана проносились по трассе, и все же он финишировал в добрых четырех минутах впереди всех остальных.



Три чемпиона мира. Грэм Хилл, Джим Кларк и Дэймон Хилл (толкает). Генри Тэйлор и Льюис Стэнли наблюдают за ними.


Дэвид Бенсон, освещавший большую часть карьеры Кларка подтвердил великолепное зрение гонщика, когда носил галстук с крошечным логотипом, и за 40 футов, через стол, Кларк заметил, что он тоже принадлежал к пародийному Гоночному Клубу Северных Уток. «Было слишком далеко, чтобы можно было заметить эмблему размером не больше ногтя», - говорил Бенсон.
Острое зрение было фамильной чертой. Сестра Джима Бетти с такими же темными средиземноморскими глазами могла поддержать брата во многих видах спорта.
Среди факторов, которые делали Мосса или Кларка настолько сильнее своих соперников, была и концентрация. Глаза отправляли сигналы в мозг с кристальной четкостью, давая возможность особо одаренным пилотам гоняться и казаться расслабленными. Стирлинг Мосс выравнивал машину для поворота за 100 ярдов до него, затем он считал, что его работа в этом повороте завершена, и мог поискать взглядом на трибунах симпатичную девушку. Айртон Сенна говорил, что когда он входит в поворот, он уже не думает об этом повороте, он уже думает о следующем, и этот подход выгодно отличает великих гонщиков.
Тем не менее, любое правдоподобное объяснение мастерства топ-пилотов должно включать в себя полное трехмерное восприятие пространства, позволяющее им поворачиваться, наклоняться и качаться в машинах, сохраняя, тем не менее, равновесие. Как будто у них была некая система гирокомпасов, как в авиации, благодаря которой они всегда знали, куда ехать, даже если мир начинал вертеться вокруг. Дон Фрай, из «Ford Motor Company», который тесно сотрудничал с Кларком во время Индианаполиса, называл его воплощением гонщика. «Его самым большим плюсом, - говорил Фрай, - была его невозмутимость. Когда ему было пять или десять лет, гирокомпас начал вращаться где-то внутри него и превратился в его личный указатель. Он был интровертом. Он жил в своем собственном мире».
Пример почти чудесного мастерства Джима Кларка описывает Морис Филипп, конструктор из «Lotus», который отвечал за машину для Индианаполиса-1966. Во время пробных тестов в Снеттертоне, открытой всем ветрам трассе на аэродроме в Норфолке, недалеко от штаб-квартиры «Lotus» в Хетеле, машину Джима развернуло в быстром левом повороте после шпильки. Филипп и Колин Чепмен были встревожены, уверенные в том, что в инциденте пострадали и гонщик, и машина.
Они прошли по «восьмеркам», которые оставляли шины, но когда они добрались до места, то не увидели ни обломков, ни гонщика. Трасса была окружена метровым земляным валом, и они поняли, что машина прошла сквозь дыру в нем около 20 футов шириной – ровно столько, сколько нужно, чтобы позволить ей протиснуться боком. Она лежала по другую сторону от него, практически неповрежденная, а Джимми, стоявший рядом, выглядел скромно и смущенно.
Он признал ошибку. Его шины Firestone недостаточно прогрелись и были еще не в лучшем состоянии. Филипп был заинтригован, обнаружив, что черные следы от шин стали серыми в середине вращения, там, где он отпустил тормоза в критической точке, чтобы направить машину в проем. Джим спокойно согласился, что он сделал это, чтобы спасти машину и себя, и даже несмотря на то, что Филипп скептически относился к тому, что человек способен восстановить в памяти ситуацию после такого жесткого вращения, доказательства были очевидны.
Позже тем же днем, когда рутина тестов опять шла своим чередом, то же самое повторилось вновь. Джима развернуло на подходе к тому же повороту. Характерный шум большого метанолового V-8 внезапно прервался, и все команда «Lotus» бросилась к тому месту, где на этот раз должна была произойти катастрофа, только для того, чтобы увидеть там Джима с точно таким же смущенным выражением лица. Еще одна линия следов шин выдавал похожее на первое вращение, и еще одна аккуратно припаркованная неповрежденная машина. Проем в насыпи требовал исключительной точности, чтобы избежать контакта, и, тем не менее, Джим Кларк сумел проделать это дважды в течение одного дня. После первого случая Филипп мог сказать: «Просто чудесная удача, молодец», - и починить машину. После второго: «Я понял, что, вне всяких сомнений, в кокпите у нас сидит кто-то особенный».



1964 год. Кларк был изображен на программке, но в гонке сошел. Зато победил на «Lotus-Cortina» в своем классе.



Психологи определяют стремление гонщиков гоняться, как сильное желание контролировать не только свои машины, но и, символично, собственные жизни. В проведенном в шестидесятые года анализе профессиональных пилотов, «British Journal of Psychiatry» рассматривал, почему они занимаются этим. Большинство выказывали интерес в машинам с детства, как многие мальчики, но «никто (из опрошенных) не стремился в детстве стать гонщиком. Если рассмотреть, что включают в себя гонки, то контроль – это один из важных аспектов и, по-видимому, гонщик должен испытывать заметную потребность в нем. Потребность держать контроль в своих руках удовлетворяется искусным и ловким обращением с машиной на больших скоростях. Вождение на таких скоростях и выполнение задачи, что является несомненно опасным, дарит гонщику определенной возбуждение и чувство успешного контроля над вещами и собой.
Неудивительно, что гонщики, как оказалось, должны были обладать высоким соревновательным духом, что подтвердит любой, кто видел, как Джеки Стюарт стреляет по мишеням или другие играют в настольный теннис или гольф. «Им постоянно нужно испытывать самих себя по внешним и внутренним меркам. Они соревнуются друг с другом и с самим собой. Даже если гонка уже потеряна и гонщик оказался далеко позади, он будет стараться пройти каждый круг так хорошо, как только сможет сам и его машина. Почки каждую неделю в своей жизни они переживают смертельный риск. По всей видимости, они намеренно не думают об этом, но, кажется, им недостаточно соревноваться с другими людьми или со своими собственными представлениями о том, что является совершенством. Они играют со смертью, подходя к самому пределу, и это дает, наконец, чувство контроля, и таким образом страсть к полному всемогуществу удовлетворялась».
«Страх смерти присущ всем. Вероятно, одно из ярких переживаний зрителей в автогонках – это видеть, как кто-то получает отличный шанс, подойдя к самому пределу своих возможностей, и оставшись абсолютно невредимым. Это всегда обнадеживает».
Исследование, включавшее курс беспристрастного изучения пилота, пережившего тяжелую травму головы (почти наверняка это был Стирлинг Мосс после аварии в Гудвуде, положившей конец его великолепной карьере), открыло еще одну характеристику, названную способностью гонщика улучшать свое выступление, находясь под давлением стресса. Реакция гонщиков традиционно быстрее, чем у не-гонщиков, но под давлением реакция пилота ускоряется, в то время как у контролируемых людей она замедляется.
Анализ так же предполагает, что гонщики не тратят время на наслаждение полноценной жизнью в обществе и могут быть неожиданно независимыми от отношений, которые обычно необходимы экстравертам. Вместо этого они изображают маску или имитируют поведение экстраверта, даже если они не имеют с ним ничего общего.
Превращение Джима Кларка в экстраверта и полный переход к этой психолого-аналитической модели заняло большую часть времени его участия в автогонках между 1960 годом и его смертью, восемью годами позднее. Метаморфоза была в какой-то мере незавершенна, но по большей части оценка психолога была верной. Внешне он мог быть экстравертом, но в душе он был невероятно подавлен. Когда он начал выступать в гонках и ралли в пятидесятых, он был нормальным, сдержанным, простым человеком с ярко выраженным интересом к машинам и соревнованиям.
Это было счастливейшее время в его жизни, и он вспоминает то чистое наслаждение, которое он получал от жизни тогда. Накал автомобильных соревнований мог включать в себя возможность потеряться в поле с другом, таким же фермером, Андрю Расселом, и не суметь найти дорогу на слабый свет электрического фонаря. Он вновь открыл для себя простое удовольствие и большой вызов ралли, когда он вместе с Брайеном Мелья пилотировал «Ford Lotus Cortina» на RAC ралли в 1967 году.
Это был редкий момент затишья, равновесия. Карьера Кларка – это история нарастающего мрачного предчувствия, по мере того, как он видел, как гонщики попадают в аварии и получают травмы. Этот процесс начался со смертельной аварии Арчи Скотта Брауна в 1958 году. Его усугубили смерти Криса Бристоу и Алана Стейси все на той же трассе Спа-Франкоршамп, в 1960 году, и кульминации он достиг в 1961 году с аварией Вольфганга Графа Берге фон Трипса в Монце, в которую Джим Кларк был вовлечен и в которой его пыталась обвинить итальянская полиция. Это глубоко затронуло его и дало причины считать, что его до самой смерти что-то постоянно беспокоило.
Он скрывал свои душевные терзания, полагая это формой самодисциплины. Он отмахивался от трагических происшествий, говоря, что, к счастью, наделен плохой памятью. Это было ложью.
Если в выводах «Journal of Psychiatry» и была ошибка, то она заключалась в том, что гонщики «сознательно не думают о смерти». Они в большинстве своем умные люди и, хотя они могут объяснять чужие аварии неудачей, которая по той или иной причине не случится с ними, они, конечно, думают о смерти. Иннес Айленд, бывший предшественником Кларка в команде «Lotus», описывал в трогательном некрологе Кларку, как он иногда закрывал дверь своей спальни наутро перед гонкой и думал, сможет ли он открыть её вечером.



Иннес Айленд. Прекрасно осведомлен обо всех опасностях автогонок.


Джим Кларк никогда не забывал аварий, которые были результатом технических неисправностей. Гоночные машины по своей природе всегда были легкими и часто хрупкими, построенные на пределе технологии, выходя за границы знаний. Гоночные машины «Lotus» являли собой пример новейших технологий, и их создатели, как и все остальные, кто хотел быть конкурентоспособными, иногда рисковали, забираясь в еще неизведанные области конструирования. Общий эффект аварий, в которых гонщики теряли контроль не по своей вине, был ошеломительным. Контроль, как мы помним, был центром психологической оценки и находился глубоко в подсознании Джима Кларка. Контроль над жизнью и судьбой был для него необходим, и однажды он почувствовал, что теряет его, когда оказался пассажиром в вертящейся гоночной машине, без надежды и без цели.
В повседневной жизни он беспокоился о том, что подумают его домашние, и когда он вернулся домой в 1961 году после ужасного происшествия в Монце, которое повлекло смерть не только «Таффи» фон Трипса, но и 14 зрителей, он был вне себя от беспокойства. Он привез пленку, которую просматривал множество раз. Его сестра Бетти рассказывает о его напряжении: «Он был действительно напряжен. Он постоянно пил успокоительное. Он обсуждал это с семьей и был уверен: Таффи налетел на него, намеренно или нет». Этого было достаточно для него, чтобы вернуться к нормальному состоянию и отправиться на ярмарку в Кельсо, где, как он знал, никто не будет винить его в смерти друга.
Реакция Джеки Стюарта на опасность была реакцией истинного экстраверта. Он решительно боролся за то, чтобы сделать автогонки безопаснее. Он никогда не слышал, чтобы Джим Кларк обсуждал серьезные аварии, которые так повлияли на него. «Он никогда не говорил со мной об аварии фон Трипса. Он никогда не обсуждал это. Это было частью его защитного механизма и, я думаю, частью его проблемы. Эти аварии были его главным оправданием в нежелании жениться. Он не хотел жениться, оставаясь подверженным большому риску в автогонках, но это могло быть всего лишь поводом избежать необходимости принимать решения.


Зандвоорт. 1960 год. Команда «Lotus». Колин Чепмен, Иннес Айленд, Джим Кларк, Алан Стейси.


Джим Кларк держал эмоции в себе, и становился все более напряженным с годами, расслабляясь, возможно, только внешне, когда он был в машине, или наслаждался, с оглядкой, впрочем, своей популярностью, которую он принял с готовностью, удивившей многих, кто все еще наивно считал его застенчивым пареньком с фермы. У Джима была легкая походка, но нервные манеры. Этого сочетания Роб Уокер никогда не встречал ни у одного другого гонщика уровня Кларка. Мосс никогда не был так взвинчен и никогда не грыз ногти, как Кларк: «Стирлинг всегда чистил ногти или подрезал их или еще что-то, но он никогда не подавал виду, что нервничает. Единственный раз он выказал слабый признак нервного напряжения в его первой гонке Формулы-1, после его аварии в Спа. Он посетил уборную перед гонкой».



Семья. Джим и Сьюзан сзади. Слева направо Изабель, Бетти и Матти.


Хелен и Джеки Стюарты были для Джима близкими людьми. Хелен считала Джима неуверенным из-за его привычки грызть ногти, но не могла понять, что сделало его таким: «Его сестры придавали ему уверенность в себе. Может быть, когда их не было рядом, он терялся». Что абсолютно точно – это то, что Джим никогда не поверял своих страхов и волнений об опасностях автогонок кому бы то ни было. Дэвид Бенсон, в соавторстве с кем он написал серию статей для «Daily Express», не мог обсуждать с ним тему опасности. Он мог говорить со своим старым другом Яном Скоттом Уотсоном об авариях, таких как та, с фон Трипсом, описывать, что случилось, но никогда не обсуждал сопутствующие им эмоции. Он никогда не говорил об этом с Хелен или Джеки Стюартами, или Джабби Кромбаком, или Салли Сворт, или с любыми журналистами. Он всегда держал это в себе, размышляя об этом, переживая, и держал за запертой дверью эмоции, которые прорывались только изредка и вне публики, когда он больше не мог их сдерживать.
Джим Кларк, возможно, не хотел волновать семью. Питер Хетерингтон считал Кларка «отличным твердым шотландцем, и его обаяние могло только унести вас далеко от реальности. Если вы пытались надавить на него, «створки раковины» захлопывались, и вы больше не могли повлиять на него. Он никогда не говорил об опасности автогонок, кроме как чтобы принять их во внимание, как разумный участник».
Так что, пусть и с оговорками, Джим Кларк отлично подходил под модель психологов. За рулем он демонстрировал разницу между тем, чтобы водить машину достаточно быстро, чтобы получить место в последнем ряду стартовой решетки, и вождением еще на милю в час быстрее, чтобы оказаться в первом ряду. Многие гонщики могли сбросить пару секунд со времени на круге за счет характера, решительности, даже храбрости, но последние полсекунды были вне досягаемости для всех, кроме немногих действительно талантливых. Десятые доли секунды, обеспечивающие поул-позицию, выигранные хладнокровно, относительно безопасно и, кроме того, регулярно, были только во власти Фанхио, Нуволари, Аскари, Сенны, Мосса, Стюарта и Кларка. Поул редко завоевывается смелостью, одного бесстрашия для этого недостаточно. Даже герои на трассе редко приписывали свой успех героизму. Как раз наоборот.



Матерчатая кепка, кардиган, трость и все взгляды прикованы к овце. Ярмарка в Кельсо.


Кларк обладал выверенным и заботливо отточенным мастерством, заключающимся в редкой способности впитывать все прикосновения, звуки и ощущения гоночной машины, понимать их и замедлять действия в достаточной мере, чтобы вести себя соответствующе. Это было сродни езде по лезвию ножа и абсолютно идеально, не в том, чтобы пройти по той же линии в повороте круг за кругом, но выбрать каждый раз единственно верную траекторию в повороте круг за кругом, и если на пути был трафик, суметь сменить траекторию, подстраиваясь под изменяющиеся условия.
Джим Кларк мог даже учитывать изменения в самой машине. Во время Гран-при Монако 1964 года отцепился задний стабилизатор поперечной устойчивости, сделав управление весьма проблематичным, что вынудило бы большинство других гонщиков заехать в боксы или замедлиться. Но не Кларка. Он не только сохранил лидерство, но и изменил стиль вождения так, чтобы компенсировать недостаток машины. Еще один раз он оправдал модель психологов, улучшив свое выступление под давлением стресса, стресса, который он сам и вызвал, но все же стресса. Здесь, за рулем, он чувствовал полный контроль над машиной, гонкой и судьбой. Кларк винил себя за промах на первом круге и неизменно улучшал время на круге с 1м 40.7сек до 1м 35.7сек, по мере того, как его топливные баки пустели.
Он совершил несвойственную ему ошибку на первом круге, задев барьер в шикане на подъезде к гавани. Видимых повреждений у машины не было, так что он продолжил движение, преследуемый его хорошим другом и соперником Дэном Гарни на «Brabham». Казалось, ему не было дела до того, что стабилизатор больше не влиял на подвеску. Он продолжал гонку, как будто ничего не случилось, и опустился на третье место только, когда его зазвали в боксы, чтобы убрать стабилизатор, пока он не отвалился окончательно и не стал причиной аварии. Он так и не смог победить в Монако.
При этом присутствовал бывший механик «Lotus» Дик Скаммел, позже ставший гоночным директором в «Cosworth Engineering». «Его время на круге немного ухудшилось, пока он пытался понять, что случилось, - вспоминает он. – Но потом он вернулся к прежнему времени. Мы не были уверены, в чем была проблема, так что я спустился к шпильке, чтобы посмотреть. Когда Джимми проезжал мимо во второй раз после того, как я добрался туда, он выделил меня взглядом из толпы и показал мне большой палец. Он привык к изменившемуся состоянию машины и продолжал гонку, как будто ничего не произошло».
«Носатый» Симс считал его приспособляемость главным преимуществом. «Он мог приноровиться к любой ситуации, даже если с машиной было что-то не так и не было времени её исправить».



Гран-при Мексики, 1962 год.




Вторая из четырех блестящих побед в Спа, гонка 1963 года под сильнейшим дождем. Выразительная картина Майкла Тернера изображает Кларка лидирующим над Карелом Годином де Бофором («Porsche») на подходе к La Source.


Был лишь один пункт, по которому Кларк мог внешне не соответствовать психологическому архетипу. Его стремление к соревнованию никогда не подвергалось сомнению в профессиональных гонках, но в остальных ситуациях его мягкая натура вновь давала о себе знать. Приглашенный рекламировать гоночную модель «Scalextric», он проиграл школьникам «со взглядом горящим», которые теперь всю жизнь будут хвастаться тем, что однажды обогнали Джима Кларка. Во время знаменитой гонки на тележках для развозки молока на шотландской трассе в Инглистоне, рядом с Эдинбургом, он устроил настоящий праздник для молочников, финишировав на втором месте. Ему было нечего доказывать, прокладывая себе дорогу вперед. Все знали, что он двукратный чемпион. Он сам знал, что он двукратный чемпион, и, зная это, он мог дать одному эдинбуржскому молочнику шанс рассказывать своим внукам, что он побеждал Джима Кларка; в каком-то смысле это значило больше, чем победа.
Великодушие, вроде этого случая, показывает, каким полным был его самоконтроль, но в то же время каким странным образом он отказывался от него, чтобы удовлетворить глубокую страсть к контролю над машиной и жизнью.
У этой беззаботности, которую Кларк демонстрировал за рулем, были и свои недостатки. Когда он тестировал новую машину или деталь, ему разрешали проехать только несколько кругов за один раз, потому что его выдающийся талант автоматически компенсировал практически любой недостаток машины. Из-за этого он был неспособен сообщить какую-либо полезную информацию своим инженерам, потому что попросту нейтрализовал любой недостаток машины за счет изменения стиля пилотирования. Другие гонщики скорее потребовали бы изменить подвеску или амортизатор, или передаточные числа, но даже если машина была совершенно неконкурентоспособна, Кларк, зачастую шокируя своих инженеров, устанавливал лучшее время круга и говорил: «Отлично, оставьте все как есть». Колин Чепмен признавал, что Кларк почти никогда не использовал полностью все резервы своего мастерства.
«Его талант был даже больше, чем он когда-либо показывал. Едва ли он когда-нибудь ездил на пределе своих возможностей. Он использовал только девять десятых своего таланта, что делает пропасть между ним и другими гонщиками еще больше».
В некоторых случаях, как во время Гран-при Германии на Нюрбургринге в 1962 году, когда он забыл включить топливный насос, Кларк действительно пилотировал на десять десятых. И опять он винил себя за ошибку. Он был раздражен и под воздействием психологического стресса использовал резервы, позволявшие ему вести машину с таким наивысшим мастерством, к которому ему редко приходилось прибегать. Он был абсолютным профессионалом. В его исполнении это казалось простым, но его спортивный стиль был настолько совершенным, что он никогда не терял контроля. Чепмен смог четко выразить мнение других гонщиков. «Я никогда не слышал ни слова критики в адрес техники пилотирования Джима Кларка или его методов в гонке».
Был ли он за рулем конкурентоспособной или, как случалось изредка, слабой или поврежденной машины, он всегда имел вдвое больше шансов победить, чем финишировать в первой шестерке. Он был мастером побед вопреки любому сценарию, и несмотря на то, что его триумфы в Индианаполисе (второе место в 1963 году, победа в 1965) были окружены легендами, его величайшей гонкой, возможно, была та, где он даже не победил.



Во время Гран-при Италии в Монце 1967 года, в одной из самых драматических гонок современной эпохи, Кларк затмил всех пилотов, все болиды.


В Гран-при Италии 1967 года он лидировал, потерял круг в боксах, и затем догнал весь пелетон, обгоняя одну машину за ругой, некоторые даже дважды. Это было невообразимым достижением, уникальным в современных гонках Гран-при. Фактически, он ехал на целый круг впереди всех остальных, пока на последнем круге его машина не сдалась из-за недостатка топлива. Это было изумительное шоу в эпоху, когда машины были почти равны, и судьбы гонок решали считанные секунды, на трассе, знаменитой своими плотными гонками и финишами колесо в колесо. Еще раз Кларк продемонстрировал свой огромный самоконтроль: хотя внешне он оставался спокойным, внутри кипела энергия, повышающаяся с каждой отметкой диаграммы его возмущения или разочарования, или чего угодно, что его мотивировало. Это был один из тех случаев, когда он мог показать всему миру, как много таланта у него оставалось в резерве, приводя своих соперников в отчаяние.



Показатель напряжения. Душ после гонки смоет грим. Напряжение несмываемо.


Монца могла стать знаменитой победой, но на дне его топливных баков не осталось последних нескольких галлонов. Сначала он винил Колин Чепмена, и после того, как исчезла толпа вокруг победителя, Джона Сертиза на «Honda», и вокруг него самого, как морального победителя, он набросился на Чепмена, обвиняя его в том, что он ошибся в подсчете количества топлива, необходимого на гонку.
Его кипящий адреналин сделал Чепмена жертвой острой брани, которая продемонстрировала ту сторону личности Кларка, которую редко можно было увидеть на публике. За десять лет до того Berwick and District Motor Club поступил с ним, как он считал, не совсем честно, несмотря на его несомненный талант, и ему тогда пришлось подчиниться их власти. Сейчас власть была в его руках, и Джим Кларк был очень, очень зол.
Монца и Нюрбургринг были виртуозными выступлениями, достойными Хуана Фанхио, Тацио Нуволари, Рудольфа Караччиолы, Айртона Сенны, Стирлинга Мосса или других представителей элиты великих гонщиков с природным, почти мистическим талантом, который выделял их в отдельную категорию. Уолтер Хайес, вице-президент «Ford», игравший ключевую роль в карьере Кларка, сказал на встрече в Эдинбурге, посвященной двадцатипятилетию аварии на Хоккенхайме: «Он родился в один день с Иоганном Штрауссом и Альбертом Эйнштейном ***, и подарил нам новый стиль музыки и очень необычную теорию относительности».
Он все еще грыз ногти (он говорил, это лучше курения), а впереди были годы трудностей, ведь мир автогонок был все еще полон остроглазых юнцов, уверенных с самого детства, что они станут чемпионами. Джеймс Хант был единственным, кто сделал это, но сотни других так никогда и не приблизились к цели, несмотря на всю свою уверенность. Многие, гораздо позже того, как все вокруг поняли, что они не смогут подняться на этот уровень, пережили свои мечты в любительских гонках или разочаровались, уверенные, что с ними когда-то поступили несправедливо, или считали, что если бы не невезение, их природный талант и обаяние тоже получили бы признание, как это произошло с Джимом Кларком.
Современные биографы могут быть очень удивлены и раздосадованы, потому что человек, которого они считали героем, великий победитель, знаменитый исследователь или спортсмен оказывается не таким и прекрасным. Их может разозлить, если они обнаружат героя, который не полностью соответствует их представлениям о нем, и тот факт, что Кларк был замкнутым, вечно неуверенным человеком, может не совпадать с общеизвестным мифом.
Автогонки потеряли свою простоту со смертью Джима Кларка. Он вырос во время войны. Многие из его коллег-гонщиков в годы, когда формировалась его личность, в Чатерхолле или клубных гонках по всей стране были бывшими военными, как Джок МакБейн, кому автогонки казались скучными, надежными и даже безопасными, по сравнению с тем, что они делали между 1939 и 1945 годами. Их опасности были несомненными, но для настоящих поклонников они были преодолимыми – если вы обладали талантом Джима Кларка.


С неизвестностью покончено. Чепмен приглашает Кларка выступать за «Lotus».
(надпись на рисунке:
«- Я все сделаю в лучшем виде, господин Чепмен! Но вы не передумаете?
- Нет, думаю, с этим покончено, и я нашел второго пилота! Вперед!»)


Его репутация в безопасности. За годы, прошедшие со времени его смерти, не было ни скандалов, ни переоценок, никаких скелетов не доставали из шкафов, чтобы запятнать его репутацию, не только как одного из лучших гонщиков из всех, когда-либо гонявшихся, но и как обаятельного, скромного и приятного человека.


Примечания переводчика:

* На самом деле, у Джеки Стюарта на 2 победы больше, чем у Кларка – 27.

** Английский киноактер, обладатель «Оскара» 1958-го года за главную роль в фильме «За отдельными столиками».

*** Видимо, Хайес ошибся, Штраус и Эйнштейн родились 14-го марта, тогда как Кларк – 4-го.
__________________
Литература по автоспорту!
Когда 15-летний парень выходил на гоночную трассу и «рвал на тряпочки» куда более старших и опытных соперников, было видно–это чистый талант.

!!++++++++++++++++ ///???xxxx.
gp2 вне форума   Ответить с цитированием Вверх
Старый 09.06.2008, 19:18   #5
gp2
ГонщикGP2 VinniViciRacing
 
Аватар для gp2
 
Регистрация: 21.03.2007
Адрес: планета "Земля".
Сообщений: 5,627
Вы сказали Спасибо: 0
Поблагодарили 1,621 раз(а) в 916 сообщениях
Вес репутации: 263968
gp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспорима
По умолчанию Re: Джим Кларк. Легенда гонок

Ранние дни



Килмани, Файф. Джим Кларк родился в комнате справа на втором этаже. Ферма и фамильный дом Кларков до 1942 года


Джим Кларк безмерно любил и уважал своих родителей и свою семью. Они были для него образцом для подражания, примером правильного поведения и даже нравственности. Это была очень замкнутая семья, которая требовала многого от него, и как говорила Салли Сворт, Джим иногда чувствовал, что они ожидали слишком многого. Однако он вел себя очень осмотрительно и всегда старался произвести правильное впечатление дома. Салли была среди тех друзей, которые научились быть осторожными и не затрагивать особенно чувствительных моментов.
Джим Кларк родился 4 марта 1936 года, и стал младшим из пяти детей в семье и единственным мальчиком. Его отец, Джеймс Кларк-старший, вел хозяйство в Западном Килмани, в деревне Килмани, которая находится возле шоссе А914, ведущего в наши дни к дорожному мосту Тай и дальше к Данди. В 1936 году мост Тай был единственной дорогой, заменяющей злополучную железную дорогу, которая так впечатляюще обвалилась в 1879 году.
Килмани удобно устроилась посреди невысоких холмов на севере королевства Файф, как его называют в народе, поскольку оно никогда не было королевством. Время от времени графством или герцогством, но никогда королевством, хотя оно и было самодостаточным, ограниченное устьем реки Тай на севере и рекой Форт на юге. Сорок миль в длину и двадцать в ширину, полуостров Файф достаточно холмистый, самая верхняя точка находится среди холмов Ломонд – 1713 футов (522 метра). К востоку простирается Северное море с бахромой песчаного берега, окружающей Сант-Эндрю, бывший епископской епархией в 908 году и городом с самоуправлением в 1140 году, который считается родиной гольфа и где находится первый университет Шотландии. К западу находится Лох-Левен, Перт, и бастионы холмов Очил, возвышающихся на скромные 2,363 футов (720 метров). Утверждение американского телевизионного Флит-стрит о том, что Джим Кларк был этаким романтичным горцем, имеет под собой мало оснований. В 1942 году, когда ему было шесть лет, они переехали на Шотладские Границы, в Бервикшир, просто еще на одну ферму, в полудюжине милях от Англии, практически в пределах досягаемости солёных брызг Северного моря.
Джеймс Кларк-старший был человеком честолюбивым. В западном Килмани сочетались зерновые и скот, и он разводил овец и откармливал скот, как правило ирландский и хороших пород, но бывший в плохом состоянии, когда его покупали у той же семьи в Дублине, с которой торговал еще его отец. Это была торговля, основанная на доверии: ни одна из сторон не стала бы пытаться перехитрить другую, потому что не хотелось портить не только хороший бизнес, но и давнюю дружбу.
Доверие и вера были основой культуры в семье Кларка.



Джеймс и Хелен Кларк не поощряли гонки, хотя и гордились титулами чемпиона мира. Джим постоянно волновался из-за их «очевидной озабоченности» и грозился не участвовать в Индианаполисе.


Поколение его отца прошло сквозь Первую Мировую Войну и депрессию тридцатых. Родившийся в 1897 году, Джеймс-старший начал разводить овец, присматривать за ягнятами, когда ему было 12 лет. В 17 лет он присоединился к йоменам Файфа и Форфара, обучался в Саффолке, призван в Черный Дозор, батальон в килтах, и отправлен на западный фронт. Он томился в траншеях, сохранив горькие воспоминания о крайней нужде и о дожде, и о том, как французы отрезали подачу воды, оставив солдат страдающими от жажды, грязными и голодными. Он никогда не простил этого французам.
Он выжил в этой мясорубке, но в последние месяцы конфликта, зимой 1918 года, попал в плен при Камбре и был отправлен в угольную шахту возле Эссена. Немцы хорошо обращались с ним, хотя из его дневника видно, что помощь Красного Креста была жизненноважным дополнением к его скудной диете. В семье сохранились памятные вещи того периода, в том числе и словарь, который ему дал охранник, чтобы он мог учить немецкий. Кроме того, у него было собрание сочинений Роберта Бернса, большую часть из которых он выучил наизусть. Прошел целый год, пока он поправился настолько, что смог вернуться к фермерству.
Дед Джима вложил деньги в ферму в Кинроссшире с прекрасным видом на Лох-Левен. Её размеры впечатляли: 1000 акров. Эти фермы на холмах вообще были большими, а соседняя в свое время была куплена для брата, что привело к семейному соперничеству по части овец на сельскохозяйственных выставках в Кинроссе и Перте.
В июне 1924 года он женился на Хелен Найвен (родившейся на юге Файфа в 1900 году) после года помолвки, но к 1931 году ему порядком надоела эта ферма на холмах, так что он переехал на восток, где снял ферму, принадлежавшую семье Анструтер-Грей в Килмани. Теперь он больше занимался пашней, что означало появление новых порядков, но это получалось настолько успешно, что он взял на себя еще три фермы. Своими достижениями он был во многом обязан хорошей сельскохозяйственной технике: он был настоящим знатоком в том, что касалось техники.
Это был долгий и счастливый брак. Джеймс был отзывчивым, словоохотливым и любил общаться с людьми. Хелен была гостеприимной, доброй, но застенчивой, хотя, когда это требовалась, становилась настоящей хозяйкой. У обоих было много родственников, которым сестры Джима были всегда рады. Одна из сестер описывала свою мать, как бережливую, хотя иногда она и готовила на двадцатерых в выходные. Отец Хелен держал мясные лавки, занимался фермерством и стал мэром Инверкитинга в 1911 году. Он отправил Хелен на время в школу в Эдинбурге, что ее не очень беспокоило.



Наконец, сын и наследник. Джим с няней и сестрами Изабель, Бетти и Сьюзан.


Вскоре после того, как его родители и старшие сестры – Мэтти, Изабель Сьюзан, – переехали из Кинроссшира, в Килмани родилать сестра Джима Бетти, а три с половиной года спустя на свет появился будущий чемпион мира, к радости Джеймса Кларка-старшего. Все девочки были очень хороши, и родители нежно любили их, но это был, наконец, наследник. Уолтер Хайес приписывает некоторые черты характера Джима тесным семейным связям: «Там был матриархат. Вокруг порхали прекрасные милые дрозды и малиновки, и вдруг к ним впихнули этакого фламинго».
Джим Кларк-младший вырос в атмосфере укоренившегося пресвитерианства, где обман был таким же чуждым явлением, как плохие манеры или жульничество при игре в бридж. Это не было правилом, в нем не было необходимости, но они все выросли с четким пониманием, что правильно, а что нет, что хорошо, а что плохо. Это все было частью классической пресвитерианской этики, морального кодекса, созданного для управления и процветания небольшой группки немногочисленных сельскохозяйственных поселений в северных землях.
Фермерский дом в Килмани был квадратным, хорошо построенным, стоял в стороне от дороги, с примыкающими с боков и сзади хозяйственными постройками. Слева от широкой входной двери всегда ждала гостей отведенная для них комната. Справа располагалась гостиная и большая столовая с огромным столом, чтобы хватило места всем друзьям и родственникам, которые заполняли дом. Комнаты за кухней включали спальни прислуги, а наверху была большая ванная, гостевая спальня и еще три спальни. Лестничный пролет разделялся, открывая дорогу к еще нескольким спальням над входной дверью, которые семья занимала в разных комбинациях в разное время. Им приходилось удваивать их количество, когда из Глазго прибывали эвакуированные из-под бомбежек.
Это был просторный и счастливый дом. За Бетти и Джимом присматривала няня, и, кроме того, в дома постоянно жили две служанки. Семейные собрания были частыми, большими и шумными, а по выходным родственники и друзья собирались поболтать, особенно часто в летнее время. Отец семьи был ответственным, трудолюбивым, старшим ребенком из девяти, четверо из которых были его младшими братьями, и чувствовал ответственность за то, чтобы все было сделано надлежащим образом. Педантичный и надежный, он выговаривал тем, кто не обладали этими качествами.
Пресвитерианский староста в Килмани, Джеймс Кларк с 1931 по 1942 год также избирался сессионным клерком, чей пост был ключевым в комитете управлявшем церковью. Сессионный клерк был мирской должностью в Шотландской Церкви и породил семейные шутки о том, что Джима едва не окрестили Джеймс Сессионный Кларк.
Сестра Джима Бетти считает, что у ее отца была сильная, уверенная пресвитерианская вера: «Я думаю, сдержанные шотландцы мало говорят об этом, но он регулярно ходил в церковь». Когда старшие сестры ходили в воскресную школу, она сопровождала отца. «Он был старостой, так что нам нужно было идти рано, и я забиралась на кафедру и ждала остальных. Мама тоже приходила, когда она не была слишком занята, готовя воскресный обед».



Эддингтон Майнс. Ухоженные лужайки и элегантный внешний вид дома Джима до его переезда в апреле 1966 года.


Джеймс обычно уезжал далеко, чтобы найти хорошие цены на скот и овец, и во время одного путешествия к Шотландским границам нашел ферму Эддингтон-Майнс возле Данса. Он осмотрел её и в течение нескольких дней согласовал сделку. Это не было внезапным порывом: он думал, что Мерс в Бервикшире, плодородная равнина к северу от реки Твид, была одной из лучших сельскохозяйственных областей в Шотландии. Вести хозяйство там было заветной мечтой и целью; фермеры с севера и запада все еще приезжают на Границы в поисках плодородной почвы и мягкого климата. Это одна из самых солнечных частей Шотландии, хотя восточный ветер, дующий через Северное море из Скандинавии, может принести ледяной холод или загнать влажный туман далеко вглубь страны.
Джим Кларк пошел в деревенскую школу в Килмани с сестрой Бетти. Изабель училась в школе в другой деревне, а Мэтти и Сьюзан были уже достаточно взрослыми, чтобы ездить на поезде в старшую школу Данди, через серебристый Тай из бессмертной поэмы Уильяма МакГонагалла. Их отец купил Эддингтон-Майнс в мае 1942 года, но была только первая неделя августа, до того, как семья переехала. Сьюзан было 14 лет, так что она и Изабель ездили в Старшую школу Бервикшира. Джим и Бетти ходили пешком или ездили на велосипедах в младшую школу в Чёнсайде, где они были яркими школьниками в великолепном здании, шедевре архитектуры, которое было больше похоже на загородный одеон, чем на небольшой деревенский дом знаний. Построенный в тридцатых годах, он был чем-то вроде местного отличительного знака, которым небольшой приграничный городок очень гордился.
В Эддингтон-Майнсе была дюжина или что-то около того коттеджей, занятых рабочими фермы, и еще шесть поодаль, так что местных детей в школе с Джимом и Бетти было достаточно. Они играли в сложные школьные игры, зимой катались на санках и на коньках на озере, которое замерзало от холодного дыхания северо-восточного ветра.



Ар-деко на Шотландских Границах. Школа «Чёнсайд», уменьшенная версия Высшей школы Кельсо, и к тому же на расстоянии пешей прогулки от дома.


Джим был на хорошем счету в школьных спортивных секциях, Бетти рассказывала, что у него было хорошее чувство равновесия, и он был быстр и ловок. Он обычно побеждал ее в настольный теннис на большом коричневом обеденном столе. Когда приходили гости, он включался в горячую игру во французский крикет или в теннис на широкой лужайке Эддингтона. Чтобы поиграть в теннис более серьезно, они ездили на велосипеде на травяной корт к Эддингтонскому мукомольному цеху, где он играл хорошо, не считая склонности к ударам в крикетном стиле. Дождливые дни означали многочасовые партии в «Монополию». Летом были долгие разговоры, собаки, с которыми нужно было гулять, и животные, за которыми – ухаживать. Детство проходило в деревенской идиллии: мало волнений, много тесных семейных отношений.
Джим оставался в школе в Чёнсайде, пока, когда тучи войны рассеялись и в жизни вновь появилась уверенность, их с Бетти не отправили в интернат. Джим учился в Клифтон-Холле, подготовительной школе возле Эдинбурга, с 1946 по 1949 год, а Бетти с другими девочками Шотландских границ – в Сент-Хилари, которую во время войны эвакуировали из Эдинбурга в замок Телестэйн в Лодере.
Джим пошел в школу в Лоретто с зимнего семестра 1949 года, к тому времени Сант-Хилари вернули в Эдинбург, так что на экскурсии в столицу с мамой обычно ездили оба, и Бетти тесно общалась с братом. Джим любил музыку, они ходили на концерты оркестра в Ашер-Холл, и Бетти помнит, что среди его любимых представлений был Александр Бородин и его эпический «Князь Игорь» и знаменитые «Половецкие пляски». Он пел в хоре Лоретто, принимал участие в постановке «Страстей по Матфею» и однажды, к удивлению матери, пел соло на богослужении в воскресенье.
Когда он появился на «Пластинках необитаемого острова» * с Роем Пломли в 1964 году, его выбор записей был очень широким, от мелодичного хора «Орфей» из Глазго до «Whistlin' Rufus» Криса Барбера, включая Билли Джея Крамера и группу шотландского танца Джимми Шэнда. «Muckin' o' Geordie's Byre» Энди Стюарта напоминала ему о ферме, а «The Party's Over» в исполнении Пегги Ли, – возможно, о романтических вечерах где-то далеко. Кроме того, он выбрал отрывки из знаменитой юмористической речи Джерарда Хоффнунга на «Оксфорд Юнион» и «Овца может пастись спокойно» Баха, которую органист в Лоретто обычно играл уже для себя после вечерней службы.
Влияние Лоретто было очень глубоким. Частное образование было и остается редким явлением в Шотландии, вот почему на той первой встрече в Эдинбурге я решил, что Кларки состоятельная семья. Образование в Шотландии традиционно мирское, и 96% население получают государственное образование. Из оставшихся четырех процентов большинство учатся в частных школах под Эдинбургом. Стоит отметить, что в юго-восточной Англии это число составляет 14% или более.
Так что жизнь Джима началась в привилегированной части шотландского общества, в уважаемом заведении, чьи корни уходят в 1820 год. В число его зданий входил «Пинки Хауз» рядом с местом сражения скоттов с Генрихом VIII в 1547 году. Возле расположенного неподалеку городка Престонпанс в 1745 году было кровопролитное сражение, и «Пинки Хауз» отвели для раненых; пятна крови раненых до сих пор видны в Длинной Галерее. Принц Чарльз Эдвард Стюарт, милый принц Чарли провел здесь две ночи, в комнате, которую когда-то занимал юный король Чарльз I, перед тем, как вошел в Эдинбург.
Билл Корми, позже сам ставший гонщиком-любителем, жил в одной комнате с Джимом Кларком в Лоретто, и помнит его, как очень замкнутого человека. «Он был очень самодостаточным. У него было мало близких друзей. Он на самом деле был не очень-то разговорчивым, но у нас был общий интерес: машины, – и я очень завидовал, когда он вернулся после каникул в середине семестра и сказал, что он управлял девятью десятками лошадиных сил. Мы ему не поверили, конечно. Ему было только 14 лет».



Джим Кларк в возрасте 16 лет. Последний год в Лоретто. «Я не был образцовым учеником…»


Лоретто была строгой школой в пятидесятых, менее радикальной и склонной к экспериментам, чем Гордонстоун, основанный в 1934 году, но, тем не менее, преследовала те же цели воспитания характера и патриотизма. Там твердо верили, что следование давно устоявшимся правилам было основной частью правильного поведения.
Школьный девиз «Spartan nactus es: hanc exorna», что означает дословно: «Ты достиг Спарты: укрась ее». Это можно более обще перевести как «Ты добился привилегии жить, как спартанец: докажи своим примером, что у тебя есть что-то стоящее».



Лоретто в пятидесятых, рисунок шотландского художника В.К.Хендерсона изображает Alvis отца Джима, школьную униформу. Мальчики носили галстуки только по самым торжественным случаям.


Ученики в Лоретто были из интеллигентных и военных семей, гражданских и иностранных учреждений, из фермеров и рабочих. Корми помнит, что многие были из зажиточных семей: «Но были и другие, чьи родители жертвовали действительно многим, чтобы дать ребенку «хорошее образование». Деньги или их отсутствие никогда не влияло на отношение в школе, и если и случались какие-то сложности, руководство старалось их не показывать».
День в Лоретто начинался с холодной ванной для всех мальчиков сразу же после подъема в 7 утра. И летом, и зимой, они ныряли по плечи в большие чугунные бадьи с холодной водой, мазохисты приседали и плескали водой на лица и волосы, но большинство успевали туда и обратно за пару секунд и не допускали задержек в ровной очереди из голых блестящих тел. Сообразительные мальчики научились оценивать волны в этой ванной, запрыгивая туда, где как раз было мелко, и проворно выскакивая обратно до того, как вода возвращалась. Если расчет был верным, вода доходила только до талии мальчика, если ошибочным – он окунался по самую шею.
Спальни различались по размеру: в них спали от четырех до более дюжины мальчиков, которыми руководил обычно ученик шестого класса. Старостам полагались отдельные комнаты и освобождение от купания по утрам, которое вместо них выполняли ученики третьих или четвертых классов. Старосты могли опоздать на завтрак на десять минут, пить кофе вместо чая, выкуривать сигару по воскресным вечерам и срезать дорогу по лужайкам. Они носили длинные серые фланелевые брюки и не застегивали пуговицы на жилетах.
«Дедовщина», обычная практика для общих школ, когда младшие ученики выполняют поручения и унизительную работу для старших, здесь была запрещена. У всех мальчиков, независимо от возраста, были обязанности, которые давались на неделю или иногда на две, например, чистить столы в холле, звонить в звонок и так далее.
По утрам за перекличкой следовала десятиминутная легкая пробежка вокруг старого Мюссельбургского ипподрома и полянок для гольфа. Ели за длинными столами, некоторые – на 40 мест, где старосты сидели по обоим концам столов, и затем ученики шестого класса и дальше по старшинству, с третьеклассниками посередине. Ученики, становясь старше, продвигались к концам стола, что означало, что первые порции получают старшие, и остатки достаются третьеклассникам.
На завтрак всегда была каша, что-нибудь горячее, например, яичница или сосиски и мучная булочка. Большинство мальчиков дополняли ее собственным джемом или мармеладом, которые хранили в расположенных рядом шкафчиках для еды.
В 9:55 было для всей школы проходило собрание у директора или «двойка» – его так называли, потому что, чтобы попасть туда вовремя, приходилось бежать вдвое быстрее. Обычно оно состояло из объявлений, краткого чтения Библии и молитвы. В 10:15 все возвращались в классы на еще три урока с десятиминутным перерывом на молоко с печеньем. Шестиклассники освобождались от физкультуры, но вместо этого 40 минут рубили дрова для школьных печей.
После ланча была еще одна «двойка», на этот раз у управляющего школой, с объявлениями, касающимися спортивной жизни школы или встреч в клубах. В 13:50 начинался еще один урок, за которым следовали обязательные занятия спортом или физкультурой, регби осенью и весной, хоккей весной и крикет летом. Если все площадки были заняты, занятия все равно были обязательны, и те, кто не играл в «пятерки» ** или в теннис – и не рубил дрова – должен был пробежать пять или семь миль. После всех упражнений ученики принимали горячую ванну, за которой следовала еще одна холодная.



«Официальный» Кларк в 21 год. Он оставался верен хорошо скроенным костюмам, галстукам и часто шерстяным свитерам или кардиганам всю жизнь.



Спорт и игры были важной деталью. В школе верили, что жизнь – это соревнование, и все должны участвовать в нем. Слабым или полным мальчикам не делали скидок. Некоторые из пробежек проводились на время и за провал отнимали очки. И никто не освобождался от «Маршрута Ньюфилда» на 940 ярдов, который должен был быть пройден за определенное время для каждой возрастной группы.
В 16:00 вечера начиналось «легкое чаепитие» – быстрый визит в столовую за кусочком хлеба и пирожным или печеньем, затем еще два сорокаминутных урока и «большое чаепитие»: что-то горячее, предостаточно хлеба и джема, дополненных чем угодно, что было в персональных шкафчиках для хранения еды.
Ровно в семь вечера начиналось приготовление домашнего задания. Все ученики до пятого класса должны были прийти в зал Колина Томсона на 90 минут в распоряжение дежурного. Домашнее задание было поделено на три периода по 30 минут, и разговоры были строго запрещены.
В 20:30 начиналось свободное время, которое можно было использовать для занятий в клубах, игр в «пятерки» или теннис, репетиций пьес или игры на музыкальных инструментах. Мальчики могли пойти в комнату для рисования, мастерскую или библиотеку, или просто бродить вокруг и болтать.
Наконец, в 21:10 начиналась еще одна «двойка» главы школы в столовой, где проходило короткое чтение Библии и молитва. Затем вся школа отправлялась спать, так было каждую ночь, кроме одной в неделю, когда для каждой комнаты была «ванная ночь». Она включала в себя горячую ванну (за которой, конечно, следовала еще одна холодная), что было очень кстати, когда северные ветры, дующие из устья Форта, выстуживали спальни. По всей школе, в любой комнате, где находились мальчики, окна всегда оставались открытыми.
В плане дисциплины было самоуправление: за ней следили старшие ученики, составлявшие нечто вроде внутренней полиции. Нарушения были примерно одинаковы и незначительны, вроде провала регулярного осмотра книг и шкафчиков для еды, общей неаккуратности или хождения по траве. Более серьезным проступком был бы пропуск официального занятия. Наказания оглашались после «большого чаепития», и нарушителей отправляли в большие купальни, где староста давал им, как минимум, три удара палкой по спине и до шести, если проступок был особенно серьезным. На наказание отправляли в белых шортах, которые обычно были тоньше обычных и надевались, чтобы подчеркнуть позор. «Шесть раз в белом» назначили только один раз за то время, пока Кларк и Корми были в школе. Учителя назначали еще и классные наказания, в основном за неуспехи в учебе.
Делать покупки разрешалось в Мюссельбурге в субботний полу-выходной, но не дальше двухсот ярдов от школы и только в определенных магазинах. Мальчики сильно подозревали, что школа получала определенную благодарность от облагодетельствованных заведений. Это было единственным случаем, когда мальчики общались с окружающим миром.
После обеда в воскресенье проводились большие спортивные состязания, и если они проводились против других школ, то их просмотр был обязательным. Позже упражнения стали обязательны для всех, обычно это был бег на небольшую дистанцию. Летом, если не было матча в крикет, можно было проехаться на велосипеде, и популярностью пользовались самостоятельные пикники, с условием, что за первые пять миль нельзя было делать покупки. По воскресным вечерам не было домашнего задания, но вместо него была часовая хоровая репетиция церковной службы на следующий день.



Дом смелых


Воскресенье означало дополнительный час в постели и никакой переклички. Если не считать урока каллиграфии и двух служб в школьной церкви, это был день отдыха и писем домой. Погулять с родителями разрешалось три раза за семестр между утренней и вечерней службами.
«Мы знали, что были привилегированным и избранным классом, – рассказывает Корми. – Мы почти не общались с местным населением. В то же время не было отношения превосходства, наверное, из-за строгого режима в Лоретто. Было лучше, если ты был и общительным, и любил соревноваться, и если для кого-то это было естественно, то другие были вынуждены перебиваться с трудом».
Возможно, школа не воспитывала правильного отношения к девушкам. Во время учебы девочки были очень далеко и чем-то почти мифическим – особенно для тех, у кого не было сестер. Становясь старше, ученики строили глазки сестрам других мальчиков, когда они приезжали их навестить. Единственный раз, когда девушек допускали на территорию школы без сопровождения, был в конце летнего семестра, когда шестиклассники исполняли «безрукавку» – это были танцы в спортзале, когда все мальчики надевали белые рубашки с открытой шеей и белые шорты, – и потом провожали девушек в комнаты.
Джиму нравилось Лоретто. Он любил спорт и, хотя, возможно, он и не смог полностью принять академию, он ни в коем случае не был отстающим. Он не слишком отличался в школьном деле, оставаясь постоянно в потоке C, но он не был ни медленным, ни ленивым, ни непослушным. Бетти говорила: «Я не могу сказать, в чем он был лучшим, он был середняком в большинстве вещей, не был зубрилкой, но и не последним в классе».
Он никогда не претендовал на особую образованность, и его табели успеваемости содержали такие отметки: «Он мог бы добиться успеха, если бы приложил к этому усилия». Он играл в регби, крикет и хоккей и вроде бы не мог понять, зачем фермеру может понадобиться латынь. Его любимым спортом все еще был крикет. Если верить его зятю, Кену Смиту, игроку шотландской сборной по регби, у него «от природы была отличная реакция».
С каким-то упрямством Джим преуменьшал свои учебные способности. Возможно, это был способ оправдать свой недостаток общих знаний, который мог казаться постыдным в мире автогонок, полном умных, высокомотивированных, высококвалифицированных людей. Их было много среди хорошо образованных техников и изобретательных инженеров, часто с высшим образованием, как, например, Колин Чепмен. Хотя, возможно, Джим оказывал сам себе медвежью услугу и часто говорил, что невосприимчив к урокам, и попадал в неприятности, прикидываясь прогульщиком, он был сообразительным, умным, относительно трудолюбивым и, разумеется, не хулиганом.
Возможно, истинной причиной того, что он принижал свое хорошее образование, было стремление освободить отца от позора, который мог быть навлечен на него после того, как Джим покинул школу в 1952 году, в 16 лет. Это было сделано, в конце-концов, чтобы уладить семейные дела, и Джим, возможно, переживал преждевременное расставание со школой глубже, чем это показывал. Однажды он сказал, что покинул школу, когда отец понял, что он не станет прилежным учеником, но было что-то извиняющееся в его утверждении: «Отец не сомневался, забирая меня из школы. Он считал, что я научусь большему на ферме, чем из школьных книг».



Осень 1965 года. После операции из-за язвы желудка у отца Джим с матерью навещают больницу в Эдинбурге. Джим едва не бросил гонки, ожидая выздоровления отца.


Причиной покинуть Лоретто стал кризис в семье. Его дядя и дед умерли с разницей всего в две недели, и нужно было приниматься за наследство. Джима выдернули из школы, назначили ответственным за Эддингтон-Майнс, и как только он достиг нужного возраста сделали участником семейной фирмы. После этих смертей Джеймс Кларк-старший управлял тремя фермами. В добавок к Эддингтон-Майнс он управлял Керчестерс, оставшимся от его отца, и Овер-Роксбургом – вместо его брата, и все три продолжали принадлежать семье. Джеймс Кларк-старший управлял Керчестерсом, двоюродный брат Джима (еще один Джеймс Кларк) – Овер-Роксбургом, а Джим руководил Эддингтон Майнс.



Неопределенность. Джим балансировал между жизнью фермера и чемпиона мира по автогонкам. Даже в 1963 году его все еще можно было встретить среди овец.


Ферма занимала 1240 акров, и еще 200 акров леса. Там было порядка 700 или 800 племенных овец, в трех стадах; в Оксфордских Холмах, Холмах Саффолка и на границах Лейстера, и еще выращивалось около 500 голов крупного рогатого скота для продажи на местных ярмарках. Обычно около 500 акров было распахано, и там Кларки выращивали ячмень, пшеницу, овес, картофель и репу.
Если бы он не покинул школу так рано, он легко мог бы пойти в колледж учиться на инженера, к чему он проявлял способности. Во время школьных каникул Джим перегонял скот, ухаживал за овцами, и с нетерпением ждал со всей семьей сбора урожая. Это было еще до того, как комбайны автоматизировали этот процесс, и было острое соревнование: чьи стога выдержат непогоду. Он оказался глубже вовлечен в фермерство, но его стремление к хобби – это не было ничем более, – к автоспорту, зародилось в школе.
У Билли Потса, двоюродного брата Джима, который вошел в историю автогонок, как человек, курировавший первую авантюру на 100 миль/ч для будущего чемпиона, была ферма неподалеку. «Кларки были очень уважаемой фермерской семьей. Отец Джима и его дед были хорошими фермерами. Они обращали внимание на детали, когда главные вопросы были уже решены. Они были дотошны в покупке лучшего из возможного, не переплачивая сверх меры. Они любили делать вещи правильно».
Уход из школы был поворотной точкой, хотя последствия могут не показаться глубокими на какое-то время. В конце-концов, Джим готовился быть фермером всю свою жизнь, и он прекрасно отдавал себе в этом отчет. Он знал, что ему не будет недоставать советов в этом деле. Семья была рядом, его старшая сестра, Изабель, вела хозяйство в его доме, и он действительно хотел продолжать заниматься тем, чему он учился и к чему готовился с детства.
Бетти чувствовала, что у него были иные причины радоваться разлуке со школой: «Это означало, что он будет водить собственную машину, и при том скоро. Он водил с девяти лет, он любил страну, и знал множество людей среди фермеров». Джим стал членом Клуба Молодых Фермеров, которые занимались автокроссами, и ему начал нравиться мир за пределами школы.



Улыбка Кларка заполнила кадр.


Его прилив энтузиазма по отношению к машинам почти разбился о незыблемое неодобрение отца. Отец оказал большое влияние на характер и мировоззрение Джима. Когда его отец заболел, Джим часто приезжал домой, даже связанный обязательствами продолжать гоняться в 1966 году. После того, как он выиграл свой первый чемпионский титул, он обстоятельно обсуждал с отцом возможность отставки. Колин Чепмен убедил своего любимого пилота остаться, и хотя Джеймс Кларк-старший хотел, чтобы Джим вернулся на ферму, он, скрепя сердце, одобрил это решение, потому что знал, что сердце Джима теперь принадлежит автогонкам.
Отец Джима передал детям свои знания, как вести хозяйство, дела, финансы, ухаживать за животными и выращивать посевы. Его мама не хотела, чтобы девочки работали на ферме, но отец так не считал, особенно во время войны. Он не одобрял, когда девочки ездили верхом, потому что его двоюродная сестра погибла именно так. Влияние, которое на Джима оказали четыре старших сестры, должно было сказываться очень долго; возможно, они создавали такую теплоту и уверенность дома, что это привело к относительной неуверенности, которую он чувствовал вне дома.
Было и другое влияние, которое отец Джима передал детям, и которое было еще более глубоким. Первая Мировая сыграла большую роль в становлении суровой философии Джеймса Кларка-старшего; а Джим никогда не чувствовал себя за границей так же комфортно, как дома. Это было частью того шотландского духа, который Уолтер Хайес считал таким неуловимым. Шотландию называют национальной деревней, её маленькие размеры означали не только то, что я смог познакомиться с двумя величайшими гонщиками чемпионатов мира современных лет, они создали организации, отличные от их английских аналогов. Главным в семейной культуре большинства шотландцев была церковь, не только из-за официальных связей с ней Кларков, но и из-за эффекта, который ока оказывала на шотландские нравы и общество в целом.
У церкви Шотландии в девяностых годах было 800 тысяч прихожан, или 22 процента взрослого населения. В тридцатых в Килмани эта пропорция вероятно приближалась к пятидесяти процентам. Аналогичные цифры в Англии составляют три процента, что показывает влияние пресвитерианской идеологии – при этом необязательно ходить в церковь – на практически все аспекты жизни в Шотландии и, особенно на то, как вели себя Кларки, отец и сын.



Джеймс Кларк говорит восхищенным дочерям, что у них теперь есть брат. 4 марта 1936 года.
(надпись на рисунке: «Все в порядке дети мои! Наконец-то, мальчик!»)



Так же на них повлияло воспитание в обществе, живущем по законам Шотландии. Это тоже значимая часть структуры шотландского общества, почти неосязаемая, но глубоко укоренившаяся. Закон Шотландии основывается не на прецедентах, решениях, принятых судом, которые используются при рассмотрении последующих дел. Он основывается на правилах, написанных для маленькой и относительно бедной страны до объединения в 1707 году. Под влиянием континентальных европейских ученых, по шотландскому закону не всегда нужно ждать суда, чтобы вынести вердикт. Теоретически для многих юридических проблем можно было найти решение в книге. Это узаконивало словесную договоренность, и, как результат, Джим Кларк не считал письменный контракт с «Lotus» необходимым в первые два года выступлений за эту команду.


Примечания переводчика:

* Программа на BBC Radio 4. Гости должны представить себя в роли потерпевших кораблекрушение и выбрать 8 дисков с музыкой, которые они бы хотели иметь при себе.

** Род игры в мяч.
__________________
Литература по автоспорту!
Когда 15-летний парень выходил на гоночную трассу и «рвал на тряпочки» куда более старших и опытных соперников, было видно–это чистый талант.

!!++++++++++++++++ ///???xxxx.
gp2 вне форума   Ответить с цитированием Вверх
Эти 4 пользователя(ей) сказали Спасибо gp2 за это полезное сообщение:
kup (10.06.2008), RomB (11.06.2008), Александр Кречетов (09.06.2008), Игорь Тарасов (09.06.2008)
Старый 17.08.2008, 00:34   #6
gp2
ГонщикGP2 VinniViciRacing
 
Аватар для gp2
 
Регистрация: 21.03.2007
Адрес: планета "Земля".
Сообщений: 5,627
Вы сказали Спасибо: 0
Поблагодарили 1,621 раз(а) в 916 сообщениях
Вес репутации: 263968
gp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспорима
По умолчанию Re: Джим Кларк. Легенда гонок

Тракторы, Alvis и Sunbeam MkIII




За рулем «Ford». Фотография, отпечатанная в 1965 году «Ford Motor Company Ltd», Отдел Эксплуатации Тракторов, Басилдон, Эссекс. Здоровый Ford-4000, выпускавшийся в 1964-1968 годах, трехцилиндровый дизель, выдающий 46 лс. Эддингтон Майнс платили за него 1500 фунтов.




Отец Джима полностью одобрял его раннее увлечение тракторами. Они были основой его бизнеса. Фермерские дети часто росли рядом с ними, потому что лошадей в таком раннем возрасте у них не было. Его любопытство ко всему механическому гораздо больше помогло ему разобраться в гоночных машинах, чем многие представляют себе. Его интерес к вождению и двигателям вырос именно на ферме, в то время главным была не скорость, а само движение. Он пользовался любой возможностью оказаться за рулем и узнал о тракторах столько же, как профессиональные водители на ферме. Он считал это частью работы, а работа была всего одна. Фермерство.
Автомобили, машины, фургоны или тракторы – все это было просто средством перемещения с места на место, и его мать порядком устала от езды еще до приезда в Эддингтон. Кларк-старший, списав свой Alvis Speed Twenty, водил Austin Seven во время войны. Владение несколькими машинами было все еще необычным для Британии, но фермеры часто отправляли в отставку свои большие автомобили или фургоны на время войны, потому что количество потребляемого бензина позволяло им проезжать больше на чем-то меньшем и более экономичном.
Маленький Austin с двигателем с боковым расположением клапанов был первой машиной, которую водил Джим Кларк. Ему было девять. Как и большинство увлеченных механизмами мальчиков, он понимал, как это работает. Но он привык к тракторам, так что он ездил на машине по изрытым колеями фермерским дорогам. Это было нелегко, особенно когда с Alvis смахнули пыль и вернули к работе в 1946 году. Джим Кларк не был высоким. Даже взрослый, он был всего 5 футов 7 дюймов ростом и весил 150 фунтов, и чтобы привести в движение большой Alvis с его длинным капотом и огромными фарами, ему нужно было нажать педаль сцепления, включить первую передачу, отпустить сцепление и запрыгнуть на водительское сиденье, чтобы хоть что-то видеть. После этого рулить и регулировать скорость ручным управлением было уже просто.
К сожалению, однажды, когда он выезжал из гаража задним ходом, его рукав зацепился за ручку управления газом, и до того, как он смог нырнуть вниз, чтобы дотянуться до сцепления и тормоза, на пути оказалась стена. Но Alvis был крепкой машиной, повреждения оказались небольшими, и он «хранил» свою первую аварию в карьере в секрете многие годы.
После одной из семейных встреч гости заметили уезжающий от дома Alvis, у которого как будто бы не было водителя. И отцу семейства пришлось объяснить, что это Джим, которого совершенно не было видно сзади, и что он скоро вернется. Его первая оплачиваемая работа водителем – 6 пенсов в час – была на тракторе, во время сбора урожая. Ему все еще было только десять.
Ученичество на ферме свелось к ярмаркам овец, крупного скота и рынкам зерна, новизна которых быстро сошла на нет. Торговля начиналась рано утром и продолжалась до самого вечера, а потом дневные сделки и цены часто обсуждались в баре, в то время как Джим ждал снаружи.




Домашний снимок Кларка на ярмарке в Кельсо.




Как раз когда он начал полноценно работать, ушел один из пастухов, так что отец дал Джиму собаку, палку и послал на его место. Забота об овцах никогда не считалась его будущей работой, но в фермерстве, как и в любом другом семейном бизнесе, все члены семьи должны были заниматься всем, что было необходимо. Это занятие открыло широкие возможности для фотографов в последующие годы, хотя изображать Джима Кларка, как пастуха, ставшего чемпионом мира в гонках, означало бы исказить факты. Возможно, и изображение его с пастушьей палкой и в матерчатой кепке тоже было бы ошибкой.
Небольшое подыгрывание прессе могло бы показаться безвредным, но это шло бы вразрез с опасениями, с которыми Джим относился к фотографированию его в Шотландии, после того как он занялся автогонками. Он не видел ничего особенного в том, чтобы его показывали миру, как пастуха, которым он явно не был: он просто не принимал это всерьез. Он пропускал это мимо ушей, как уловку Флит-Стрит, хотя и изо всех сил старался не допустить и тени своей гоночной жизни к своим домочадцам. Его гораздо больше беспокоила реакция отца и остальной семьи, чем обожание болельщиков, которое он заполучил, став чемпионом мира.
Это ясно показывает, что то напряжение, которое он сам создал для себя, вело к жизни на двух трассах. Двуличность? Не совсем. Это больше походило на двойную схему поведения, два уровня жизни, один – спокойная жизнь дома и на ферме, второй – напряженный, опасный и требовательный бизнес, и разграничивать их было все равно, что жить на два дома. Гораздо удобнее и безопаснее было держать их на большом расстоянии. Заглянуть из одного мира в другой вполне можно было, его сестры приезжали на Гран-при, а его друзья бывали в гостях в Эддингтоне, но контакты между двумя мирами были весьма поверхностны, кроме одного исключения, которое в конце концов оказалась, по меньшей мере, несчастливым.
До 1960 года родители Джима просили Яна Скотта-Уотсона ездить на Европейские гонки вместе с ним. Им было комфортнее знать, что с ним друг. В период выступлений за «Border Reivers» у него было множество друзей, вся команда состояла из них, но когда он стал полупрофессионалом, они все еще хотели, чтобы с ним рядом кто-то был на всякий случай. Джеймс Кларк так никогда и не смог перебороть свое недоверие французам и не был уверен в немцах. Конечно, иметь рядом кого-то, кого ты уже знаешь, всегда лучше, чем заводить новых товарищей и советников.
Скотт-Уотсоны были фермерской семьей и не особо интересовались автомобилями. Ян был на шесть лет старше Джима и, как и он, вернулся домой из школы, не окончив последнего года обучения, после того, как у него заболел отец и умер дядя. Он управлял тремя фермами и пятьюдесятью рабочими, и в области финансовой сообразительности и знания мира дал бы молодому Кларку сто очков вперед.
Скотт-Уотсон сдал свой экзамен по вождению на семейном Wolseley 12 в 1948 году, когда нормирование бензина все еще было в силе, проездив год по временным правам. Он бы хотел сдать экзамен раньше, но, за исключением поездок по работе, у него было мало возможностей практиковаться. Он знал Кларков, как соседов-фермеров с репутацией, как и у всех фермеров Файфа, очень дальновидных в финансовом плане.
Он делил с братом MG тип-М и использовал свою первую спортивную машину MG J2 для ралли. Затем последовали TC и Buckler. Он очень хотел получить Lotus Mark VI, но недостаточно доверял Колину Чепмену, чтобы расставаться с наличностью. Вместо этого он с облегчением продал Buckler и купил свой первый DKW.
Ян ездил на Уинфилд, трассу на старом аэродроме в шести милях от его фермы, чтобы посмотреть, как Джузеппе Фарина выступал на одном из своих первых международных соревнований. Мать Скотта-Уотсона жила рядом с Нортхэмптоном, так что он ездил и в Сильверстоун на Гран-при 1949 года, и это был всего второй раз, когда там проводилась большая гонка. И в 1953 году в Эднамском клубе молодых фермеров он завязал дружбу, которая положила начало яркой карьере Джима Кларка.
Увлечение Кларка автогонками продолжало созревать. Он прочитал три книги по автогонкам в школьной библиотеке Лоретто и теперь жадно просматривал автомобильные журналы. Еженедельное получение «Автоспорта» стало особым событием, особенно после того, как его старшая сестра Мэтти вышла замуж за Алека Кальдера (гонявшегося за Bentley и Riley) в 1948 году.
Случилось так, что впервые Кларк увидел настоящие автогонки совсем не в Шотландии, а в Брендс-Хэтче, в Кенте. Трасса была в своей первоначальной характерной конфигурации, без «Друид Хилл» и вытянутой трассы Гран-при. Его взяли туда на экскурсию родственники, которые жили недалеко, и автогонки показались ему волнующими, гораздо более быстрыми, чем он мог представить, но, на удивление, не захватывающими. Он купил фотографию Стирлинга Мосса с автографом, но больше как сувенир, чем из-за симпатии гонщику, потому что его гораздо больше интересовали машины.
В отличие от Скотта-Уотсона, он не был на заездах в Уинфилде, но автогонки, казалось, сами нашли его. Однажды, возвращаясь домой с матча по крикету в Джетбурге, он наткнулся на три Jaguar С-типа, которые ехали ему навстречу по извилистым, холмистым, но хорошим дорогам возле Кельсо. Большие спортивные машины в темно-синей окраске Ecurie Ecosse резко тормозили с большой скорости и мчались дальше по дороге, удерживаемые водителями. «Странные», – подумал Джим, но ощутил приступ зависти.
Когда он услышал, что Ecurie Ecosse тестируют «Jaguar» в Уинфилде, он проехал на велосипеде шесть миль и перелез через забор, чтобы посмотреть. Он рассказывал, что нырнул в кусты, когда его окликнули, но, тем не менее, контакт с командой был установлен. Первая автогонка, которую он увидел в Шотландии, проходила в Чатерхолле, в нескольких милях от Данса, Бервикшир, в октябре 1952 года. Для небольшого мероприятия в далекой Шотландии, там был довольно звездный состав, с Джузеппе Фариной из Италии за рулем «Thinwall Special», Джонни Клаеса, лидера бельгийской команды на Talbot, сиамским принцем Бирой на OSCA. Стирлинг Мосс был на Jaguar С-типа с новыми дисковыми тормозами, принадлежавшем автожурналисту Томми Уиздому, и Ян Стюарт обогнал его на такой же машине Ecurie Ecosse.




Джузеппе Ферина (в шляпе) установил быстрейший круг в Чатерхолле в октябре 1952 года, выступая за «Thinwall». Кларк и Скотт Уотсон наблюдали за чемпионом мира 1950 года на шотландской трассе.




Звезды автоспорта не поразили воображение Джима, и даже Фарина, первый чемпион мира, не впечатлил его. Глухой звук выхлопа и похожий на треск разрываемой ткани рев 4.5-литрового V-12 Thinwall Special – вот что очаровало школьника, который однажды затмит знаменитого итальянского аристократа, впервые вышедшего на старт в горной гонке Аоста Сан-Бернард в 1932 году. Фарина гонялся под опекой великого Нуволари. По иронии судьбы, он погиб в 1966 году за рулем Lotus-Cortina – машины, которую сделал знаменитой Джим Кларк.
Когда ему исполнилось 16, Джим попросил у родителей мотоцикл – с предсказуемым результатом. У них никогда его не будет – возможно, это было разумно. Norton, Triumph и BSA того времени может и не были так быстры, как потом Honda, Yamaha и Kawasaki, но один из двадцати их постоянных водителей погибал или получал серьезные травмы. Поддайся они тогда, и Шотландии, возможно, пришлось бы ждать Джеки Стюарта, чтобы получить своего первого чемпиона мира.
Джим Кларк получил временные водительские права как только ему исполнилось 17, и спустя шесть недель сдал экзамен по вождению. Это был его ключ к свободе на быстрых и относительно не перегруженных дорогах Мерса с их длинными поворотами и отличной видимостью. У его сестер в Эдинбурге был полуторалитровый Riley, а его отец переключился на Rover. Когда прибыл первый Rover, Джим забрал отцовский Sunbeam Mark III, с 12000 милями пробега в окошке счетчика.
У его отца тоже была такая черта характера, как упрямство. Он отказался пересесть со своего Rover, даже после того, как у Джима появились прочные связи с Ford. Уолтер Хайес: «Старый Джим был строгим и авторитетным отцом, и болтать за обеденным столом было нельзя. Он был совершенно непреклонным. Когда Джимми присоединился к Ford, мы пытались извлечь его отца из того Rover. Бесполезно. Я предложил ему новый трактор, но он совершенно не хотел новый трактор, так как его старый трактор работал прекрасно, большое спасибо».
В 1954 году Sunbeam придал Джиму определенный статус. Он был тесно связан с автоспортом, а раллийная команда Sunbeam-Talbot была одной из самых успешных в Европе. В 1952 году Стирлинг Мосс, Дезмонд Сканнел и Джон Купер привели эту команду ко второму месту в ралли Монте-Карло. Мосс уже неплохо зарекомендовал себя, Сканнел был секретарем Британского Клуба Автогонщиков, а Купер (не имеющий отношения к Джону Куперу или Cooper Cars) был спортивным редактором «The Autocar».
Билл Бадди, заслуженный редактор «Motor Sport», тестировал Sunbeam Mark III в 1955 году и писал: «Его достаточно тяжелый и старомодный салон преподнес очень приятный сюрприз. Он управлялся просто отлично, был лишен каких-либо недостатков, был просто «неубиваемым» и мог свободно ехать на скорости 60 миль/час за счёт неожиданно высокого потребления топлива. Крепкая и красивая машина».
«Неубиваемый» – это Бадди сделал щедрый комплимент. Для читателей, привыкших к панегирикам Volkswagen, это слово стало знаковым в описании низких оборотов Sunbeam. Норвежская команда выиграла Ралли Монте-Карло в 1955 году на Sunbeam Mark III, и это подтвердило, что юный Кларк знал толк в машинах.
Это было не совсем так. Непохоже, чтобы Джеймс Кларк-старший руководствовался тонким вкусом, хотя он любил хорошие машины, а Sunbeam был модным и быстрым, хотя и небольшим. Его максимальная скорость в 91 миль/час и разгон от 0 до 60 миль/час за 18.4 секунды были в числе лучших в 1955 году. 4-х цилиндровый 2.2-литровый двигатель был верхнеклапанной версией серии Humber Hawk, единственным ohv двигателем в линейке Rootes, но его колонка рулевого управления и коробка передач вряд ли могли подойти растущему чемпиону мира.
Переключение передач на рулевой колонке было не единственной деталью в Sunbeam, созданной под влиянием Америки. Стиль «аппликации» включал в себя решетку, обрамляющую радиатор, и три «бойницы», как у Buick, разработанных специально, чтобы имитировать выхлопные патрубки у истребителей времен войны.
Плавные крылья Sunbeam и щеголеватый внешний вид, вероятно, больше подходили Кларку-младшему, чем Кларку-старшему, хотя и он, конечно же, не был повесой. Девочки оставались чем-то таинственным, несмотря на то, а возможно, благодаря тому, что он вырос в доме, где их всегда было много, и во многом благодаря Sunbeam ему удалось произвести впечатление в Клубе Молодых Фермеров Эднама и Округа, который стал очередной ставшей на свое место деталью в мозаике его карьеры.
Знакомство с Яном Скоттом-Уотсоном не только дало Кларку первые гоночные машины, более того, его новый друг предложил, убедил и всячески склонял его к команде Гран-при Lotus. Клуб Молодых Фермеров Эднама и Округа, таким образом, не только принес Шотландии два чемпионских титула по автогонкам, не считая двух упущенных Кларком, но, если учитывать роль, которую этот факт сыграл в карьере его друга, еще и три выигранных Джеки Стюартом и два сезона, прошедших на волосок от победы.






Вдохновение для Джима Кларка. Вид «Ecurie Ecosse» Jaguar C-типа на дороге пробудил гоночные амбиции. Джимми Стюарт лидирует над Яном Стюартом в Чатерхолле в апреле 1953 года.




Гонщики «Ecosse» Джимми Стюарт (слева) и Ян Стюарт в машинах. Билл Добсон стоит позади. Чатерхолл, 1953 год.




Самуэль Джонсон заметил, что из шотландца можно сделать что угодно, если поймать его молодым, а невысокому, жилистому, полному энергии и идей энтузиасту автогонок Яну Скотту-Уотсону хватило удачи и дальновидности, чтобы поймать молодым Джима Кларка. Обладая достаточными средствами, чтобы потакать своим желаниям, Скотт-Уотсон участвовал в ралли и любил автогонки с практически религиозной страстью. Он хотел, чтобы все вокруг так или иначе были причастны к автогонкам и проповедовал учение скорости жителям границы северной Англии и южной Шотландии.




Тканевая кепка, гоночный номер, выполненный клейкой лентой, воздушный дефлектор еще на своем месте. Любительский автоспорт в самом расцвете. Джим Кларк на Sunbeam.




Практически сразу же по получении прав, Кларк принял участие в заездах Автоклуба Бервика и Округа в Винфилде. В заездах участвовали обычные дорожные машины, и участники должны были на время доехать до линии, вернуться задним ходом в гараж, может быть, еще резко развернуться и домчаться до другой линии. Аккуратность и точность значили в этом случае больше, чем скорость, машины варьировались от первоклассных семейных до спортивных – ничего поражающего воображение, это был действительно любительский уровень.
Джиму нравилось резко бросать свой Sunbeam вокруг столбов и, когда результаты были собраны, его объявили победителем. Плохой новостью стало то, что его дисквалифицировали на основании того, что он не был членом Автоклуба Бервика и Округа.
Он не пришел в восторг от этого. Он особенно не любил, когда у него выигрывали нечестно или обманом, и отличался подозрительностью, считая, что привычка не доверять никому, кроме ближайшего окружения, себя оправдывает. Его негодование было несколько несправедливым: все участники соревнований должны были быть членами клуба, и у организаторов не было иного выбора, как исключить его. Тем не менее, он считал, что с ним поступили нечестно, и какое-то время отказывался вступить в клуб, получив своеобразную компенсацию в виде пожизненного почетного членства в клубе после завоевания титула чемпиона мира.
К пятидесятым автоспорт утратил часть своей элитарности, но после финансово-провальной международной встречи в 1955 году с приходом в него мотоциклистов с их безграничным энтузиазмом, верить в коммерческую успешность мотоспорта стало проще. Теперь на границах у автоспорта были вполне реальные перспективы.
В карьере автогонщика есть и блестящие взлеты, и сокрушительные падения, и Джим Кларк пережил и то, и другое. И многие его неудачи были созданы его неуверенностью в себе. Для его ранних лет был характерен кризис самооценки, частично вызванный его положением на ферме, которое в перспективе вряд ли бы стало лучше или надежнее. Он постоянно переживал из-за того, что, возможно, не так уж хорош в гонках или что может выглядеть глупо. А так как его воспитание сделало его подозрительным к людям, не входящим в его семью, сменить привычки было сложно.
Среди друзей никто – а особенно Скотт-Уотсон – не сомневался в его способностях, и каждый его шаг по карьерной лестнице был отмечен наградами. Он раз за разом доказывал свои одаренность и профессионализм, поднимаясь от любительского до профессионального автокросса, затем в ралли и, наконец, в гонки. Начав со скромного двухтактного DKW Скотта-Уотсона, он перешел на маленькие, а затем и большие спортивные машины. Еще до поступления в Формулу-2 он пересел на одноместные машины в новом классе Формулы-Юниор.
Сначала он участвовал в местных раллийных гонках, опасаясь, что его родители запретят ему это из-за больших затрат. Ралли, как считал Кларк-старший, было пустой тратой хороших машин, а поездки на Sunbeam Джима стоили дороже, чем на Rover. Заключения Билла Бадди о большом расходе топлива на высокой скорости были не беспочвенны.
Но даже экономные родители не могли запретить ему участвовать в ралли в качестве штурмана или второго пилота. Международное Шотландское Ралли 1955 года не было похоже на последующие, с их беспорядочными специальными отрезками для улучшенных машин. Оно было организовано Королевским Шотландским Автомобильным Клубом (основан в 1899 году), чья штаб-квартира располагалась на Блитсвудской площади в Глазго.
Шотландские ралли отличались мягкостью, и над ними иногда посмеивались, называя их общественными мероприятиями. По правилам Королевского Автоклуба средняя скорость была ограничена 30 милями в час, так что гонки мягко и незаметно превратились в туристские прогулки, а соревнования свелись к автозаездам, спринтам или подъемам на холм. В 1955 года ралли состояло из 1200 миль быстрой езды по дорогам не только без ограничений скорости, но не загруженным движением. Это была возможность для горячих молодых гонщиков поездить быстро. Ни от кого не ждали езды допоздна – из 105 машин в последнюю неделю мая 1955 почти никто и не ездил.




Шотландское ралли, 1955 год. В.К. Хендерсон изображает Билла Поттса и Джима Кларка (Austin-Healey №111) на «небольшом отдыхе», с Фрэнком Дандэсом и Эриком Димоком (Morgan Plus Four №103). Судья Королевского Шотландского Автоклуба – А.К. Стивенсон




Это была счастливая неделя. Море в Обэне мерцало в мареве. Билли Поттсу, кузену Джима, нужна была замена для его постоянного второго пилота, и эта парочка стартовала в принадлежавшем Поттсу Austin-Healey 100. Четырьмя минутами позже, в первый день заезда до Обэна, Кларк был впервые упомянут в автоспортивном репортаже. Ему было всего 19, он наслаждался этим путешествием, в котором Шотландия раскрывалась с лучшей стороны, по тем уголкам страны, где он никогда не был до этого и где, увы, никогда больше не побывает.
Для счастливых фермеров из команды, шутливо названной Ecurie Agricole * эта гонка сложилась неудачно. Один из них, Джонни Сомервэйл, разбил в Снеттертоне свой Austin-Healey 100S, которому была всего неделя, и добравшись на попутке в виде принадлежавшего Рону Флокхарту самолета, пересел в свою старую машину.
Алана Карри, штурмана Яна Скотта-Уотсона, задержала забастовка железнодорожников, а Ронни Далгиш сорвал выхлопную прокладку на своем Triumph TR2 за полчаса до старта. Он присоединился к Поттсу в гараже Глазго, где тот ремонтировал тормоза. Карри перевернулся на DKW Скотта-Уотсона и финишировал со смятой крышей.
В Гленко, где Поттс передал управление своему молодому напарнику, в мае 1955 года не было ничего печального. Джим сел за руль невысокого синего Healey и осторожно повел его мимо того места, где в 1962 году солдатами Кэмпбелла из Глен-Лайон будут жестоко убиты 40 человек из клана Макдональдов. Лицензии Джима, дающей право выступать в соревнованиях, было всего три месяца. Поттс знал, что времени у них много: «Мы неплохо продвигались вперед, когда нас мимо промелькнул другой Healey. Это было уже слишком. Когда машина пошла еще быстрее, я сказал: «Ради бога, спокойнее, Джим! Осторожно!». Но через несколько минут я успокоился. Он уже все умел. Это был прирожденный талант. Машина слушалась его во всем».
Это был первый раз, когда Кларк вел машину на скорости 100 миль в час.
Он бывал штурманом во время ралли, но не слишком хорошим. Просто ужасным, как говорил Скотт-Уотсон, совершенно без чувства направления. И во время одного строго регламентируемого по времени заезда «plot and bash» **, когда штурман должен очень быстро разобраться в маршруте, его настолько раздражали складки карты, что он разложил её на заднем сиденье. Но из-за того, что ему пришлось стать на колени на переднем сиденье, склонившись назад и выкрикивая инструкции, все «налево» превратились в «направо», что привело к сильной путанице.
С тех пор было решено, что Джим должен быть за рулем.
Как раз когда «шотландец» спокойно колесил по извилистым дорогам Хайлендса, Скотт-Уотсон подготавливал первый пробный шаг Джима Кларка по направлению к настоящим гонкам. Во время автокросса MG автоклуба от Пиблза к Вест-Линтону Кларк счел, что вождение Sunbeam по траве хорошо бодрит. Машина постоянно скользила, и скоро проявилось его мастерство.
Возможно, это первый раз, когда он продемонстрировал свое отличное чувство баланса, острое зрение и чувствительность, которые давали ему совершенный контроль над гоночной машиной. Это было на скорости 50 миль в час, а не 150, но ощущения были те же самые, которые он будет чувствовать на трассе, только в «замедленной съемке». Техника контролирования гоночной машины с помощью комбинации рулевого управления и управления газом почти исчезла к тому времени, как карьера Джима так внезапно и трагически оборвалась.
«Занос на четырех колесах», описанный Стирлингом Моссом и техническим аналитиком Лоуренсом Помероем, и объясняющий технику вождения Фарины, Фанхио и Аскари, ушел в историю. К шестидесятым шины, производимые из клейких веществ, дающих феноменальное сцепление, сделали его ненужным. Джим Кларк никогда не управлял машиной с антикрыльями, обеспечивающими прижимную силу и позволяющими шинам цепляться за покрытие трассы, что также изменило технику вождения в последующие годы.




Первые подвиги Кларка на внушающем ужас Austin Seven.

(Текст на картинке: «Джим, ты сумасшедший! Если папа когда-нибудь об этом узнает!...» - «А ну, девочки, разойдитесь!» (фр.) )





Тем не менее, занос на четырех колесах был чем-то, что должен уметь подающий надежды гонщик, и молодой Кларк счел этот опыт захватывающим. Он осторожно оценил его, в его воспитании скромность считалась добродетелью, так что он стеснялся приписывать себе это мастерство. «Можно бросить автомобиль в занос и проверить, сможешь ли вернуть его обратно, – говорил он с восторгом. – Это можно проверить безопасно, как нигде больше. Автокросс – это что-то вроде испытательного трека со скользким покрытием».




Примечания переводчика:

* Ecurie Agricole – (фр.) сельскохозяственная команда, конюшня.

** «Plot and bash» - один из способов проведения дорожного ралли, когда участникам выдают информацию о маршруте непосредственно перед стартом каждого отрезка, когда время уже пошло.
__________________
Литература по автоспорту!
Когда 15-летний парень выходил на гоночную трассу и «рвал на тряпочки» куда более старших и опытных соперников, было видно–это чистый талант.

!!++++++++++++++++ ///???xxxx.
gp2 вне форума   Ответить с цитированием Вверх
Эти 2 пользователя(ей) сказали Спасибо gp2 за это полезное сообщение:
kup (17.08.2008), RomB (08.10.2008)
Старый 17.09.2008, 21:54   #7
gp2
ГонщикGP2 VinniViciRacing
 
Аватар для gp2
 
Регистрация: 21.03.2007
Адрес: планета "Земля".
Сообщений: 5,627
Вы сказали Спасибо: 0
Поблагодарили 1,621 раз(а) в 916 сообщениях
Вес репутации: 263968
gp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспорима
По умолчанию Re: Джим Кларк. Легенда гонок

Кримонд 1956




Первая гонка. Джим Кларк за рулем DKW Скотта-Уотсона, №4. Стартовый ряд карьеры, которая будет включать в себя два титула чемпиона мира и рекордное число побед в Формуле-1.



Прошел год, прежде чем Кларк принял участие в своей первой настоящей гонке. В июне 1956 года Ян Скотт-Уотсон заявил свой DKW Sonderklasse на соревнования в Кримонде в Абердиншире, и Джим отправился с ним якобы в роли механика. Скотт-Уотсон ездил в Sunbeam достаточно часто, чтобы убедиться, что у Джима был редкостный талант. Кримонд – небольшой приход в Абединшире, давший имя мелодии для 23 Псалма, написанной то ли дочерью министра, то ли ее поклонником и названной в ее честь, стал свидетелем начала нового жизненного этапа.
Соревнования проводились Автоклубом Абердина и округа. У Скотта-Уотсона после того инцидента на ралли Шотландии была новая машина, которую он использовал для ралли, коротких заездов, автокроссов, а теперь заявил на гонку спортивных машин и гонку кузовных машин по пересеченной местности.
DKW не был ни спортивной машиной, ни быстрой кузовной. Это был небольшой автомобиль с двухтактным двигателем и уходящей в тридцатые родословной, и хотя она воскресила старое имя Auto Union и эмблему с четырьмя кольцами, первые машины, построенные на разрушенном бомбардировками заводе Rheinmetall-Borsig в Дюссельдорфе, были основаны на довоенных разработках. У него был поперечный двухтактный, двухцилиндровый двигатель и шасси, полностью предназначенное для машины 1940 года, с тем лишь исключением, что у него не было бокового топливного бака, и топливо подавалось механическим насосом, а не под действием атмосферного давления.
Традиционная хребтовая рама DKW была заменена на коробчатую, а задняя подвеска состояла из осевой балки с поперечной рессорой. Чтобы уменьшить большое потребление топлива, аэродинамика машины была улучшена, ее форма стала обтекаемой, со сглаженными фарами и длинной задней частью, включающей отделение для багажа. От земли до днища она была всего 8 дюймов (20.3 см), а всего высотой – 57 дюймов (144.7 см).
К 1950 году DKW был доработан, с большим вниманием к деталям, и когда он был модифицирован в 1954 году, то получил большое заднее стекло и улучшенный трехцилиндровый двигатель, известный, как 3=6 (немецкая техническая хитрость: три цилиндра и элементы зажигания от шести цилиндров). Новый F91 Sonderklasse располагал двигателем объемом 896 кубических сантиметров, вырабатывавшим 34 л/с, коленвалом на роликовых подшипниках и четырех-ступенчатой коробкой передач.
Это и была машина, на которой Кларк отправился на старт своей блестящей карьеры, но почему Ян Скотт-Уотсон выбрал этот темный и довольно сильно дымящий немецкий двухтактник, стоящий £948, 17 шиллингов и 6 пенсов, в то время как можно было остановиться на более очевидном кузовном MG Magnette ZA за £914, 17ш. и 6п. или спортивных машинах, таких как Austin-Healey 100 за £1063, 12ш. и 6п. или Triumph TR2 за £886, 10ш. и 10п. (£943, 4ш. и 2п. за модель с жестким верхом)? Sunbeam Mark III Кларка стоил £1127, 7ш. и 6п., а Alpine, который мог бы быть разумной альтернативой – £1212, 7ш. и 6п. Новый Ford Anglia уже делал себе имя благодаря хорошей управляемости и умению держать дорогу, несмотря на свой слабый (1172 см3) двигатель с боковыми клапанами, и стоил всего £511, 2ш. и 6п.



«Автоспорт опасен». Вежливое предупреждение на следующие 12 лет.

(Надпись на программе:
Гоночные соревнования в Кримонде. Суббота, 16 июня 1956 года. Автоспорт опасен. Посещая гонку, вы делаете это на свой страх и риск. Условием пропуска является то, что никто из людей, задействованных в организации, и/или рекламе, и/или проведении соревнований, включая водителей и собственников земли и транспорта, не несут ответственности в связи с возможными происшествиями, причинившими вред имуществу и здоровью зрителей)




Причина в том, что у DKW уже был определённый статус. На них ездили чемпион европейского ралли 1954 года Вальтер Шлютер и его призеры Густав Менц и Хайнц Мейер. DKW выиграл Кубок Альп, проехав в Альпийском Ралли без штрафов, еще один пришел третьим в ралли Монте-Карло 1956 года и выиграл Сафари. Скотт-Уотсон знал, что у DKW было все необходимое, чтобы рассчитывать на победу в Шотландском ралли, не только выиграв у Renault 760, Standard 10, Morris Minor и Austin A30, но и опередив действительно спортивные машины.
Это было долгим путешествием от Границ на продуваемый всеми ветрами заброшенный аэродром в Кримонде, в восьми милях он Фрэйзбурга. В 1956 году, до постройки моста Форт-роуд-бридж, дорога в 250 миль до северо-западной оконечности Абединшира в небольшой двухтактной машине занимала пять часов.
Взлетная полоса в Кримонде превратилась в небольшую трассу, и, чтобы уравнять шансы небольшого количества участников, организаторы предоставляли фору, отталкиваясь от результатов тренировок. Чтобы предотвратить симуляцию, ввели штрафные санкции, действующие в том случае, если время в гонке слишком сильно отличалось от времени, показанного на тренировке.
Скотт-Уотсон в тайне заполнил стартовую заявку на Джима на участие в гонке спортивных машин. Во время тренировки Кларк оказался на три секунды с круга быстрее него самого, и это подтвердило то, о чем Скотт-Уотсон догадывался: Кларк был более талантлив, чем думал сам. Но это не означало, что он будет на три секунды с круга быстрее всех остальных, потому что Скотт-Уотсон был опытным, способным, отлично знал машину, и все равно был даже не на три секунды с круга медленнее других.
Конспираторы обсудили ситуацию. Они находились достаточно далеко от Вервикшира, чтобы семья Кларка не узнала обо всем, так что они решили воспользоваться шансом. Настойчивость Скотта-Уотсона победила, Кларк уступил и вышел на старт.
Эмоции, сопутствовавшие этой первой гонке, запомнились надолго. Трасса ему представлялась святой землей. Гонка стала чем-то вроде святого Грааля; у него не было шансов на победу, и больше всего он боялся оказаться посмешищем.
Джим был настолько быстрее владельца машины, что Скотту-Уотсону, казалось, не было смысла опять начинать гоняться. Он еще не знал, что участвует в организации карьеры Джима, но он был убежден, что перед ним человек, обладающий потенциалом великого гонщика, и хотел дать ему шанс. Он был даже готов сделать это за свой счет, если потребуется.




Ян Скотт-Уотсон содействовал началу карьеры Кларка до его перехода в Lotus и во время первых лет в Формуле-1.



В то время, в любом случае, его мотивы были исключительно альтруистичны. Скотт-Уотсон любил автогонки и, хотя у него были и свои амбиции, как у гонщика, с тех пор, как проявились способности Кларка, он видел себя в роли промоутера. Он был первым, кто предоставил Кларку машину, и взял на себя инициативу в продвижении его карьеры.
Джим все еще волновался по поводу своих умений. Это была часть настоящей скромности, которая была частью его воспитания, его семьи, его школы, его «шотландства», если не сказать – провинциальности, простоты. Он боялся аварий по простой прозаической причине, что если он попадет в нее и повредит машину, для родителей это будет ударом. И только на втором месте было беспокойство о том, что в авариях гонщики получают травмы.
Ему всегда нужна была поддержка. Он не понимал, насколько был хорош, и Скотт-Уотсон потратил первые годы на то, чтобы заставить его поверить в себя.
«Возможно, я не большой знаток в том, что нужно, чтобы стать гонщиком Гран-при, но по тому, как Джим водил машину на дороге и на трассе, я мог сказать, что он был исключительно хорош. На дороге он был восхитителен, сидеть рядом было сплошным удовольствием. Он вел машину очень ровно, и его предчувствие было поразительно. Можно было почувствовать, как он сбрасывает газ, и только потом заметить вдалеке приближающуюся по боковой дороге машину, которую он уже увидел. Трудно понять, почему он не верил в свои способности. Он обкусывал пальцы уже тогда. Ему не хватало уверенности, но когда он выходил на трассу, то забывал об этом. Он отдавал этому всего себя и ехал выше всяких похвал».
Кларк был хорош не только на трассе, но и в ралли, в автомобильных заездах, подъемах на холм, а позже и в гонках спортивных машин. В тот момент, когда он оказывался за рулем и падал флаг, все страхи мгновенно исчезали, но сначала его наставнику стоило огромных усилий заставить его там оказаться.
В гонке в Кримонде он был очень удивлен, обогнав одну машину, пока не понял, что у нее была сломана полуось, и она выбыла. Он финишировал последним, но был представлен не только миру автоспорта, но и организаторам. Скотт-Уотсону пришлось оправдываться перед стюардами, так как его обвинили в намеренно медленной езде на тренировках и забрали всю фору в гонке кузовных машин.
Когда Джим Кларк начал гоняться, у его семьи было мало причин ему препятствовать. Вероятность успешной карьеры у любого британца, мечтающего стать профессиональным гонщиком, была, по крайней мере на тот момент, очень невелика. Автогонки, как битвы с быками или разжигание революций, были тем, что хорошо делают иностранцы. Это хорошо получалось у итальянцев и французов. Немцы были великолепны в тридцатых, и потом в 1954 и 1955 годах, но когда Джим Кларк был школьником, в верхушке автоспорта было мало британских машин и вряд ли хотя бы одна британская команда. Спортивные машины Jaguar в Ле-Мане создали несколько проблесков, и еще Ecurie Ecosse унаследовали прошлогодние машины частной команды и дважды одержали победу, и это было пределом мечтаний. Но все это было в далеком будущем.




Формула-1 в стиле шестидесятых. Случайно оказавшиеся рядом на поле внутри трассы Брендс-Хетч: гоночный менеджер «Ecco» Джоф Мердок справа, Джим Кларк с фотоаппаратом, Салли Стюарт рядом со своим южно-африканским пилотом «Cooper» Тони Маггсом и – слева – новичок Джеки Стюарт.



В Формуле-1 эпизодически выступали BRM, но машины оказались ненадежными и капризными. До конца десятилетия только Vanwall могли дать повод любителям помечтать о Формуле-1.
Водить скоростную моторную лодку или собственный самолет было такой же фантастикой, что родителям Кларка даже не нужно было это обсуждать и тем более отговаривать его. Риск начать играть в регби или ездить на A68 в Эдинбург был куда более реальным. Автогонки не появлялись на горизонте до тех пор, пока ими слегка не начал заниматься зять Джима Алек Калдер, так же как его друзья иногда участвовали в проводившихся каждый июнь Больших Скачках в Хавике в память о банде местных бандитов, которые разбили английских солдат в 1514 году. Скачки больше походили на спортивный заезд вокруг Хавика, дававший шанс покрасоваться молодым кавалерам.
Легенда Джима Кларка о том, что он получал недостаточно поддержки от семьи, была не совсем верной. У него было время на занятия гонками, но не было материальной помощи, хотя он никогда в жизни не покупал гоночной машины, а спонсорство тогда еще не было так популярно, как сейчас. Возможно, ему нужна было не столько поддержка, сколько разрешение на то, что могло казаться потаканием своим слабостям: как большие скачки, или гонки на яхтах, или лыжные соревнования. К тому времени, как Джим Кларк выбрал автоспорт своей профессией, его уже поздно было отговаривать.
Будущий чемпион вырос в семье, которая могла его иногда побаловать, так что у него была вполне подходящая машина.
«Он родился с машинкой во рту, – как говорил Уолтер Хайес. – И эта машинка была спортивной». Сами они не считали себя ни богатыми, ни удачливыми. Все члены семьи помногу работали, не проводили отдых по четкому расписанию в отелях, и настоящих прихотей у них было мало. В материальном плане они не были бедны, а что касается семейной любви и поддержки – были настоящими богачами.
Ожидалось, что Джим продолжит заниматься фермерством и в свое время станет управляющим одной из семейных ферм. Не было никакого принуждения. Оно не было нужно. Джим сам с удовольствием думал об этом занятии. Оно приносило удовольствие, оно бы обеспечивало его в жизни. Его сестры могли бы взять это на себя, если бы захотели, но от них этого не ждали. Они могли бы выйти замуж за фермеров, что, по-видимому, и должно было произойти в окружении членов Клуба Молодых Фермеров, и жить весёлой жизнью четырёх привлекательных и образованных девушек.




Продвижение вперед в автогонках означало отсутствие на ферме. Профессиональный спорт был лишь отдаленным будущим для Джима Кларка.



Сыновья фермеров не были полностью поглощены делами. У многих из них были спортивные хобби, например, регби, как дань традиции Границ поставлять основных игроков в любительскую Шотландскую Международную XV лигу. Конечно, никто не ждал от них, что они будут играть постоянно. Да и зачем бы им это, если у них были фермы? Таким было окружение Джима Кларка, и, начиная заниматься автогонками, он очень переживал из-за того, что не может выполнять свои обязанности. Он все еще расценивал это как потакание своему хобби, и чтобы поехать на гонки на целую рабочую неделю, он тратил свой так называемый годовой отпуск. Он все еще не задумывался всерьез о карьере профессионального спортсмена. Даже после того, как его взяли в Формулу-1, он все еще не считал это карьерой. На самом деле, это отличалось от любительских гонок Алека Калдера на маленьком классическом Riley, это было на несколько ступенек выше, но все равно главной разницей было то, что это не он платил за возможность гоняться, а ему платили за то, чтобы он это делал.
Заработать много было нельзя, но, по крайней мере, он мог парировать все упреки семьи:
«Послушайте, это ничего и не стоит, и я собираюсь вернуться на ферму в следующем году, когда все это кончится». Эта ситуация очень походила на студента, который берет годик отдыха, прежде чем перейти на следующий курс. Семьям приходится смириться с этим, даже если они и считают это пустой тратой времени.
Джим никогда ни с кем не подписывал долгого контракта, сохраняя для себя свободу выбора. А став чемпионом мира и будучи уже полностью вовлеченным в автогонки, он уже не хотел уходить, потому что ему это нравилось.
Колин Чепмен и Lotus полагались на него, а Esso и их спортивный менеджер Джоф Мердок вложили в него много средств. Уйти из гонок означало бы для него подвести кого-то.
Джеймсу Кларку-старшему это все еще не казалось профессиональными гонками. Возможно, Джим и не тратил свои деньги на машины и подготовку, за ним платил Скотт-Уотсон или МакБейн, но с точки зрения Кларков затраты были огромными, как для любой семьи, оплачивающей занятия спортом, и расходы подвергались тщательному изучению.
Джим все больше склонялся к автогонкам. Он действительно любил их. Лучшие мгновения своей жизни он проводил в гоночной машине и позже ошеломил одного ведущего на американском телевидении, который спросил у него: «Конечно, деньги – это не то, что привлекает вас в гонках?». Джим ответил: «Наверное, я бы до сих пор гонялся, может быть, не в Формуле-1, но я бы все равно гонялся, даже если бы никто никогда ничего мне не платил за это. Я начинал гоняться, совершенно не думая когда-нибудь получать за это деньги, и только в начале 1960 года мой отец, слегка расстроенный тем, что я трачу на гонки слишком много времени, предложил, что раз его хобби всегда окупали себя, то нужно, чтобы и мои также оплачивались».
Неважно: лыжи, верховая езда, плавание на яхтах или бобслей – время и деньги пришлось бы учитывать. Молодой Кларк никогда не думал, что станет профессиональным спортсменом. В его семье автогонки считали любительским занятием, как конкур или гонки на яхтах; все замечательно, если ты можешь позволить себе необходимое оснащение и оборудование, но это больше похоже на занятие богатых землевладельцев, чем фермеров.
В свое время Ford и Уолтер Хайес также вложат в него деньги, и к 1965 году он уже не мог бросить все, даже если бы захотел. Его ответственность была сильнее, чем фермерские корни и, даже когда ему пришлось эмигрировать в 1966 под напором налоговых служб, он все еще чувствовал, что сможет вернуться, если понадобится.
Такой выбор был редкой роскошью для деревенского мальчика с одной стороны и профессионального спортсмена – с другой. В любом случае, бедность ему не грозила, а это объясняет то, почему он так и не принял идеологию современного профессионального гонщика со всей ее борьбой, бизнесом, рекламой, публикациями в газетах, открытиями магазинов и общением с прессой. Он считал это утомительным, мало связанным с автогонками, вообще не связанным с фермерством, и в целом ненужным.
Одним из парадоксов в жизни Кларка было то, что вся его внешняя неуверенность и нерешительность происходила из-за того, что он рассматривал автогонки чем-то вроде временного занятия. Оно было слишком хорошим, чтобы отказаться от него, но не было настоящей жизнью. Рано или поздно, но он бы остепенился, возможно, вернулся бы на ферму, возможно, занялся бы каким-то бизнесом, и, возможно, вместе с человеком, который был его наставником, начальником и, в конце концов, виновником его гибели, Колином Чепменом.
Он разделял автогонки, свое временное занятие, и свою размеренную жизнь фермера. Возможно, ему даже нравилось позировать для фотографов на ярмарке в Кельсо или в Эддингтоне, дома убеждая друзей в необходимости подыгрывать всей этой ерунде. Его ободряла твердая поддержка семьи и друзей и их уважение за те успехи, которых он добился. Он обнаружил, что быть лучшим в мире удивительно удобно, к тому же ему не нужно было быть фермером. С другой стороны, его утешала мысль, что и гонщиком быть необязательно.
Он опасался, что его семья решит, что он хвастается своими способностями, беспокоился, что его образ жизни покажется слишком вычурным. Это его волновало не только из-за шотландского окружения и воспитания, но и из-за сильного влияния своего отца. Он тоже хотел бы вернуть все в нормальное состояние, если бы мог.
Многие считали, что у Джеймса Кларка-старшего был тяжелый, бескомпромиссный характер, и, что бы ни думал по этому поводу Джеймс Кларк-младший, атмосфера, в которой он вырос подразумевала, что нужно следить за манерами, если рассчитываешь вернуться к спокойной жизни в Эддингтон-Майнс.
В самом начале карьеры Кларка один журналист явился в Монако вместе фотографом в поисках историй о девушках, которые сопровождают все гонки Гран-при; Кларк предупредил его, чтобы он был осторожен с тем, что напишет. Ему разрешили сопровождать команду только при условии, что он не будет выставлять жизнь Кларка, как нечто экстравагантное.
«Люди в Шотландии читают ваш журнал, пока ждут очереди к врачу или стоматологу. Я не хочу, чтобы они думали, что я веду роскошную жизнь в Монако».
Хотя, конечно, он хотел, чтобы они знали о его успехах. Ему было приятно, что люди знали его как победителя. Таким образом, он держал себя в рамках, по крайней мере, по отношению к тем людям, которые были важны для него, кому он не хотел показаться зазнавшимся. Он всегда мог поставить людей на место, особенно тех, кто любил посмеяться над самой мыслью, что местный мальчик может добиться успеха. Выиграв свой первый титул, он писал: «Множество людей, считавших меня юным идиотом, пришли меня поздравить. Такое впечатление, что половина Бервикшира знала, что однажды я стану чемпионом мира».
Старшее поколение, пожалуй, назвало бы его излишне самонадеянным, и из-за этого качества он заработал на гонках меньше, чем мог бы. Только его победа в Индианаполисе принесла ему большие деньги, и даже это было мелочью по сравнению с теми суммами, которые зарабатывают гонщики девяностых. За всю карьеру Джим Кларк заработал не более £1 миллиона. В 1968 году, когда Джеки Стюарт получал около £100 000 в год, двукратный чемпион мира, вполне вероятно, довольствовался меньшим.
И все же, это было большой суммой для того, кто не любил говорить о деньгах. Индианаполис был одним из редких случаев, когда он признал, что думал о деньгах: «Каждый круг, пока я лидировал, я видел впереди значки доллара».
В остальном деньги были чем-то вроде табу. Ян Скотт-Уотсон никогда за время их дружбы не говорил с ним о деньгах, ни в первые годы, когда он организовывал Кларку гонки в составе «Border Reivers», ни позже, когда он уже был профессионалом.
«В Reivers призовые шли ему, а стартовые – владельцу машины. Это было неофициальной договоренностью».
Джок МакБейн, также помогавший «Reivers», и Скотт-Уотсон тратили больше, чем получали. «Никто из нас ни на секунду не обижался из-за этого, и когда Джимми умер, он оставил мне небольшое наследство, которое, без сомнения, возместило мне все, что я сделал».
Одной из причин, почему Джабби Кромбак и Джим оставались друзьями, было то, что он был достаточно внимателен и никогда не упоминал определенные темы, в том числе деньги.
«Я не говорил ни слова об этом и ни разу не занял у него ни пенни. Слово «деньги» просто не существовало для нас».
Равнодушие Кларка к деньгам означало, что он отказывался от возможностей рекламировать товары. Выиграв первый чемпионат, он поставил свое имя на водительские перчатки из кожи кенгуру и поддерживал трассовые автомодели Scalextric. Поддерживал он связи и с производителями обуви для гонщиков, но это все.
В «Daily Express» были уверены, что он победит в Индианаполисе и договорились о том, что он напишет серию из пяти статей. Ему платили от £250 до £300 за каждую, и всего это составило около £1,500 (£14,900 если перевести на цены девяностых) включая плату за право на публикацию серии по частям в периодике и плату от распространения серии по подписке, но это не было большой суммой для известного спортсмена и чемпиона мира даже в шестидесятых.
Когда Ford «подписал» его, никто не знал, во что это им обошлось, но его гонорар в £5,000 (это меньше £50,000 в девяностые) был скромным. Похоже, Кларк не понимал, что на автогонках можно делать куда большие деньги, в отличие от, например, Стирлинга Мосса. Его больше интересовало увеличение популярности автогонок, как таковых, возможно, он помнил о том, как Скотт-Уотсон старался привести автогонки на Границы, и понимал, что этому спорту все еще нужна реклама.
Джеки Стюарт никогда не понимал, как Джим может быть таким небрежным в отношении денег. В середине шестидесятых гонорар от нефтяной компании мог составлять около £20,000. В 1968 Стюарт имел зуб на Джима.
«Я не думаю, что Грэм Хилл зарабатывал столько же, сколько мы. Возможно, я зарабатывал больше, чем кто бы то ни было. Джим был вполне обеспеченным, но он должен был видеть, сколько получают остальные. Менеджер высшего звена в то время мог получать £10,000, ну или £20,000, но никак не £100,000».
Джеки казалось, что он смог повлиять на него: «Я думаю, я научил его понимать стоимость всего этого. Мы начинали в разных условиях. У меня не было денег, а Джим был сравнительно богат. У меня не было этого преимущества, и я хотел иметь возможность купить свой дом. А у Джима уже был дом, и даже со слугами».
Стюарт считал Джима Кларка простодушным в отношении денег: «Без сомнения. Не только в денежных вопросах, но и во многих других». Хелен Стюарт считала, что, хотя Кларк никогда не испытывал ни в чем недостатка, подчас он проявлял скупость. «Если мы ходили куда-то пообедать, то обычно оплачивали счет вскладчину, но Джимми предпочитал заплатить только за себя. Обычно он выбирал то, что заказывал, и оплачивал это».
Возможно, он и был великолепен за рулем, но вне трассы иногда проявлялись сложности его характера. Грэм Голд навещал Джима в Эдингтоне, когда они вместе работали над книгой.
«У него была небольшая комнатка, которую он использовал как кабинет, и в гардеробе у него висело, наверное, 25 жакетов. В основном, они были стегаными и с гоночными эмблемами. Многие из них были американскими. Мы все были молодыми и увлекающимися, и, впечатленный, я попросил один из них. Но он мне отказал. Сказал: «Ну, знаешь, мне они могут понадобиться, если мне придется где-то выступать или еще что-нибудь такое…»



Переход деревенского парня с тракторов на забавную переднеприводную гоночную машину не прошел незамеченным.


(Надпись на рисунке: «Ну вот! Держу пари, это снова Кларк за рулём, этот парень-тракторист. И он идёт с отрывом!»)




Психологическая потребность держать все под контролем была важной чертой характера Кларка, и внешняя нерешительность, которую отмечают многие знавшие его, возможно, была лишь поверхностной. Все они переживали разочаровывающие экскурсии в поисках ресторанов или были свидетелями трепета перед деньгами или девушками. Но тем не менее, он никогда не был нерешителен за рулем гоночной машины, и многие из тех, кто вели с ним дела, считали его непреклонным и упрямым.
__________________
Литература по автоспорту!
Когда 15-летний парень выходил на гоночную трассу и «рвал на тряпочки» куда более старших и опытных соперников, было видно–это чистый талант.

!!++++++++++++++++ ///???xxxx.
gp2 вне форума   Ответить с цитированием Вверх
Эти 2 пользователя(ей) сказали Спасибо gp2 за это полезное сообщение:
helgi (18.09.2008), RomB (08.10.2008)
Старый 16.11.2008, 15:04   #8
gp2
ГонщикGP2 VinniViciRacing
 
Аватар для gp2
 
Регистрация: 21.03.2007
Адрес: планета "Земля".
Сообщений: 5,627
Вы сказали Спасибо: 0
Поблагодарили 1,621 раз(а) в 916 сообщениях
Вес репутации: 263968
gp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспорима
По умолчанию Re: Джим Кларк. Легенда гонок

Вехи в автогонках и TKF 9



TKF9 Jaguar D-Type, восстановленный Брайном Корсером. Эрик Димок проехал на нем в Олтон-Парке для написания статьи в журнале «Autocar» от 20 июня 1968 года.



В шотландском автоспорте пятидесятых доминировали Ecurie Ecosse, которым Джим Кларк пришелся не ко двору. Его пригласили лишь однажды, и его напарник разбил машину, но к тому времени это пренебрежение уже не имело значения. Он проложил свой путь в большой мир без участия Ecosse, и это было неприятным упущением, потому что вызывало сомнения в своих силах как раз в тот критический период, когда самой главной битвой была та, которую он вел со своей неуверенностью.




Джим Кларк и Дэвид Мюррэй (справа), основатель Ecurie Ecosse




В мире шотландского автоспорта поддержка Ecosse была важна, но, как и Арчи Скотт-Браун, которого в середине пятидесятых уверенно относили к числу «одаренных» вроде Мосса или Хотторна, Джим Кларк так никогда и не нашел общего языка с основателем Ecurie Ecosse, Дэвидом Мюрреем.
«Хотя и знаю, и очень люблю Дэвида Мюррэя, – писал Кларк, – но мы никогда не сходились во взглядах на гонки. Между Border Reivers и Ecurie Ecosse было дружеское соперничество, и я, как представитель Reivers, никогда не думал, что буду гоняться за противников, хотя Дэвид и обещал…»
Он был вежлив. Когда он надиктовывал этот отрывок Грэму Голду в 1964 году, Мюррэй все еще был главой команды, которого уважали и любили за то, что, будучи маленькой частной и по всем признакам любительской командой, они дважды побеждали профессионалов в 24-часовой гонке в Ле-Мане. Одна победа уже была бы хорошим достижением, а две – беспрецедентным.
Энтузиазм Дэвида Мюррэя вспыхнул еще в Бруклендсе в тридцатые. После войны он гонялся на ERA R12B «Hanuman» с Дэвидом Хэмпширом. Он брал больше страстью, чем умением, и в Винфилде на старой Maserati обошел Рега Парнелла, бывшего тогда лучшим гонщиком. Он приобрел такой же как у Парнелла 4CLT/48 и финишировал шестым на Ольстер Трофи, в двух кругах позади Фарины – чемпиона мира 1950 года.
Мюррэй попал в аварию во время практики на Нюрбургринге, эффектно завершив карьеру, – из-за обещания жене или понимая, что не сможет подняться на нужный уровень, – вряд ли мы когда-нибудь это узнаем наверняка. Вместо этого он объединил клиентов своего моторного бизнеса и предложил им услуги по управлению командой. Предполагалось, что они будут собственниками гоночных машин, но как команда, смогут располагать бОльшими стартовыми деньгами, чем как частники.




Элегантный Tojeiro-Jaguar, принадлежащий Ecurie Ecosse, разбитый Грегори в Гудвуде в сентябре 1959 года.




Три молодых человека, достаточно состоятельные, чтобы позволить себе Jaguar XK120, объединили свои ресурсы, и Ecurie Ecosse вышла на старт с Яном Стюартом, Биллом Добсоном и сэром Джеймсом Скотт-Дугласом. Ян Стюарт выступал за заводскую команду Jaguar и мог бы перейти к более серьезным вещам. Забавно, но Джим Кларк описывал его, как «очень напряженного человека, который за рулем становится так расслаблен, как никогда». Просто зеркальное отражение его самого.
У Ecosse появились и последние Jaguar типа C и D, частично на деньги от алкогольного бизнеса Мюррэя, но большей частью – загадочного майора Томсона, корабельного магната, коллекционера исторических машин и отшельника. Эксцентричный майор хотел для Шотландии мировой славы в автоспорте, и большинство машин Ecurie Ecosse были его подарками. Мюррэй писал ему почти ежедневно, но держал это в секрете. Условием благотворительной помощи Томсона было то, что никто не будет знать об этом.
Его самым большим страхом было несчастье с гонщиком.
В Ле-Мане 1961 года Брюс Хэлфорд разбил принадлежавший команде Cooper Monaco, и прототип Austin-Healey Sprite постигла та же участь. Хэлфорд не получил серьезных травм, но Билл Маккей, молодой шотландский гонщик в своей первой серьезной гонке повредил голову, шею и руки. Это были самые серьезные травмы, какие когда-либо получал гонщик в машине Ecosse, и это было слишком для майора Томсона.
Дэвид Мюррэй выдерживал определенный изящный стиль. Эдинбургский дипломированный аудитор, бизнесмен и предприниматель, в гонках у него было чутье, которое делало его в лучшем случае провидцем, в худшем – шарлатаном. Он завоевал победу в Ле-Мане и сердца своих соотечественников больше, чем один раз, но умер в изгнании, без средств, как гоночных, так и банковских.
Мюррэй хотел, чтобы шотландские фирмы финансировали команду для участия в международных гонках, но, с досадным равнодушием к зарубежному престижу, бережливые шотландцы держали кошельки на замках. Он основал клуб спонсоров, который в конце концов прогорел, но зато он познакомился с коммерческими возможностями серии Кан-Ам и других видов гонок на 10 лет раньше Брюса МакЛарена и на 20 – Берни Экклстоуна, нынешнего директора «Большого Цирка». Как и Колин Чепмен, он считал главным правильно преподнести товар, добивался известности, и его гонщики согласились покрасить машины в один и тот же цвет. Блестящие, надежные, выглядящие очень профессионально, машины Ecosse блеснули синим металлом под финишным флагом и установили новые стандарты для всех частных команд по всему миру.
Этого было недостаточно для Дэвида Мюррэя. Команда не приносила дохода, и покупатели не толпились у гаража в Мерчистон Мьюз, возле Монингсайда в Эдинбурге. Винодельческие предприятия продавались или закладывались, а поскольку их «подзапустили», то и денег за них давали меньше. Наличные кончились, и, спасаясь от кредиторов, Мюррэй сбежал на Канарские острова, но и там его постигла неудача. Он умер от удара в 1973 году после небольшой автомобильной аварии.
«Это был единственный раз, когда его покинуло мужество», – писала шотландская «Daily Express». Почему оно должно было покинуть его в родном городе, да еще так основательно, после жизни, проведенной за бухгалтерскими расчетами, – остается загадкой. Некролог Дэвида Мюррэя на смерть Джима Кларка был удивительно сдержанным:
«Я не очень хорошо знал его, на самом деле, за всю его жизнь я могу припомнить только два длинных разговора с ним, но в мою память глубоко врезался образ школьника на велосипеде по дороге от дома к Винфилду, в тот момент, когда Ecurie Ecosse испытывали свои Jaguar. Уже тогда он был без ума от машин, задавал умные вопросы о них, был полон энтузиазма и всего стеснялся».
Достаточно блеклая фраза со стороны человека, который пренебрег Кларком в его ранние годы.
Через несколько месяцев после этого некролога, Мюррэй сбежал, – печальный конец карьеры, которая поместила Шотландию на автогоночную карту мира, и дала этой стране узнаваемые автогоночные цвета: темно-синий с белым Андреевским крестом.
Роб Уокер, наследник империи виски «Johnnie Walker», позаимствовал сине-белый нос для своих гоночных машин, а Джим Кларк выбрал темно-синий шлем с белым козырьком.
Мюррэй выбирал гонщиков, в основном, по коммерческим соображениям, и в 1953 году вступительный взнос для перспективного новичка составлял 1000 фунтов, или что-то около 9800 фунтов, если пересчитать на цены девяностых. У Джима Кларка не было ни спонсоров, ни семейных денег, ни ярких перспектив. Мюррэй заявлял о своей поддержке молодых шотландских гонщиков и пригласил Джеки Стюарта, но потом контроль над Ecosse оказался в руках созданного из благих намерений комитета, и, возможно, у него не было выбора.
Тем не менее, забавно, но именно благодаря единовременной договоренности с Ecurie Ecosse Джим Кларк поверил в то, что он действительно хороший гонщик. В сентябре 1959 года Мюррэй пригласил его принять участие в «Турист-Трофи» в Гудвуде, длинной гонке, где он должен был стать напарником своего старого кумира Мастена Грегори. Они управляли командным Tojeiro-Jaguar, и Грегори разбил его, но не раньше, чем Кларк понял, что он был, как минимум, равен Грегори. Его время на круге было столь же быстрым. На самом деле, Грегори никогда не попадал в его «весовую категорию», но в 1959 году Кларк считал его выдающимся гонщиком. Понимание того, что он столь же одарен, стало главной ступенькой на его гоночной лестнице.




Уверенность Джима Кларка в себе заметно возросла, когда он обнаружил, что может держаться на одном уровне с Мастеном Грегори.




Барри Джилл: «Джима часто было сложно в чем-то убедить. Но, однажды что-то решив, он уже был непреклонен. После гонки в Гудвуде с Мастеном он знал, что является отличным гонщиком. Он никогда больше не отступал от этой точки зрения».
Была и еще одна причина для Джима недолюбливать Ecosse. Несмотря на то, что их штаб-квартира располагалась в Эдинбурге, некоторые их гонщики, как, например, Ниниан Сандерсон были из Глазго, и могли оказаться слишком горячими. В этом прослеживались следы старого соперничества восточной и западной Шотландии, «породистых» уроженцев Эдинбурга, играющих в регби и глядящих свысока на жителей Глазго, которых они считали скандалистами, слишком шумно и слишком часто проводящими время за футболом.
Одним из главных спонсоров Ecosse был «Esso», чей спортивный директор Джофф Мердок тратил более 100 000 футов в год на гонки. Для гонщиков предусматривались гонорары и бонусы за победы, бесплатное топливо и масло, но не оговаривалось, сколько получала команда, а сколько – гонщики. «Esso» отделяли контракты с Джимом Кларком, и с ним Мердок контактировал непосредственно. Строгим правилом, установленным еще предшественником Мердока, Регом Таннером, было не иметь дела с посредниками. Джим однажды привез с собой Криса Вейра, бухгалтера из Данса, чтобы тот помог с делами, но Мердок счел это ниже своего достоинства.





Джимми Соммервайл из Border Reivers за рулем своей Era в Тернберри, Айршир, в 1953 году.




Border Reivers были полной противоположностью Ecurie Ecosse. Эту неформальную, слабо организованную команду на правах автономии, а точнее анархии, собрал Джок МакБейн, который гонялся на Cooper 500 против Алека Колдера на Brooklands Riley. Не было вступительного взноса в тысячу фунтов, как не было и внутренней структуры, совместной работы или командных указаний.
Это было скорее сборищем друзей, чем организацией богатых энтузиастов, с большим разнообразием машин, включая ранний Lotus Eleven. В 1953 году они выстроили для группового фото ERA, Aston Martin DB5, Cooper-Bristol и пять Cooper 500. ERA была R12B «Hanuman», на которой гонялись Раймонд Майс, Пэт Фэйрфилд и Бира, еще до Дэвида Мюррэя и Дэвида Хампшира. Сомервайлы приобрели его в 1951 году как раз вовремя, чтобы финишировать на втором месте в гонке «свободной формулы» в Тернберри на Айрширском побережье.




Команда Border Reivers с трофеями. Слева направо: Бобби Хаттл, Ян Скотт-Уотсон, Джим Кларк, Колин Кларк (не родственник), Джок МакБейн и зять Джима Алек Колдер.




Влияние МакБейна на карьеру Кларка было столь же глубоким, как и Яна Скотта-Уотсона, хотя, к сожалению, не столь долгим. Бывший бортовой инженер Королевских Воздушных Сил, он был местным представителем Ford. Его территорией был Бервикшир и северный Нортумберленд, но в его сельском гараже делали много больше, чем просто продавали, покупали и ремонтировали машины. У него была налажена торговля тракторами, и он выполнял роль кузнеца и механика для фермеров.
МакБейн делал ветряные мельницы, и его гараж был недалеко от Эддингтон Майнс. Поездки Джима Кларка за запчастями для тракторов часто сопровождались дискуссиями с их владельцем об автогонках, вылившись в предложение МакБейна предоставить ему собственную машину, на условиях, что Скотт-Уотсон займется организацией. Сомервайлы согласились присоединиться.
МакБейн руководствовался чистым энтузиазмом. Он не рассчитывал заработать: никому не удавалось заработать на клубных гонках, но он надеялся, что продвижение его филиала Ford поможет окупить расходы. У него не было рекламного агента, и в обязанности Скотт-Уотсона входило составление рекламы в местных газетах.
Для Скотт-Уотсона МакБейн был хорошо образованным, но грубоватым человеком с золотым сердцем. Он умел поддерживать компанию и служил источником вдохновения не только для Border Reivers, но и для Винфилда и Чатерхолла, – двух трасс на Границах, где автогонки возобновились после войны. Винфилд был небольшим дополнением к Чатерхоллу – аэродрому для ночных истребителей, с которого поднялся в свой последний, роковой вылет Ричард Хилари, автор классической военной биографии «Последний Враг». Его двухмильный круг, включавший в себя кажущуюся бесконечной прямую – взлетную полосу, видел несколько очень ярких соревнований в начале пятидесятых.




Чатерхолл 1961 года. Слева направо: Джимми Стюарт, уже завершивший карьеру, Грэм Биррелл, Гордон Хантер и Джеки Стюарт, обдумывающий свою новую карьеру.





Кен Уортон ездил в Чатерхолле на V-16 BRM, а Рег Парнелл – на заводском прототипе Aston Martin DB3S. Это было колыбелью шотландского автоспорта, и среди тех юных гонщиков, делавших здесь первые шаги, был Джимми Стюарт на своем Healey Silverstone, вместе с которым приезжал и его подросток-брат Джеки. Ниниан Сандерсон и Рон Флокарт, оба ставшие победителями Ле-Мана, гонялись здесь, и Джеки Стюарт впервые сел за руль в гонке здесь, в Чатерхолле. Чтобы не привлекать внимание семьи, в гоночных программках он был записан, как Н.Е. Тот (в оригинале – A N Other – прим. пер.).
Финансовое положение Чатерхолла никогда не было устойчивым, и только вмешательство Автомобильного клуба Лотиан и Объединенного Комитета Винфилда спасло его от банкротства. МакБейн входил в Комитет, и они предложили Скотт-Уотсону организовать клуб поддержки. Вместо этого он убедил их основать Border Motor Racing Club («Автогоночный клуб Границ»), который и был основан в феврале 1956 года, и Джок МакБейн стал его президентом, Ян Скотт-Уотсон – секретарем, а Джон Сомервайл – помощником секретаря. А секретарем по гонкам был некий упрямец Джим Кларк из Эдингтон Майнс.




Джим Кларк красовался на программках в Чатерхолле до 1961 года, но гонялся на своей домашней трассе гораздо реже.




Скотт-Уотсон хотел, чтобы BMRC проводил свои собственные гонки, и если Комитет Винфилда не пустил бы их в Чатерхолл, он подыскал бы другой вариант. Вместе с Джимом Кларком он объездил все аэродромы между реками Тэй и Тайн, пока не нашел Брантон Биднелл, возле Сихаузес, Нортумберленд. Была организована неофициальная гонка, но местный руководитель Общества по Соблюдению Дня Господня, владевший частью трассы, настоял на том, чтобы его не использовали ни для чего, кроме сельского хозяйства.








После основания BMRC Джим изредка гонялся на своих Sunbeam и DKW, коллекционируя победы в своем классе на экспериментальной трассе в Брантоне. В следующий раз он принял участие в серьезном соревновании в июне 1957 года, в короткой гонке в Чатерхолле на DKW, а в сентябре перед этим обошел на Sunbeam новый Austin-Healey 100/Six.
Скотт-Уотсон закусил удила. Он продал DKW и купил Porsche 1600 Super, принадлежавший Билли Коттону, лидеру группы, который заявил его на первую для BMRC гонку в октябре. Джим Кларк пришел третьим в гонке спортивных машин и вторым – в туринговых, и выиграл BMRC Трофи.
Еще один этап позади. Он показал, что, обладая хорошей техникой, Джим может побеждать. А еще он показал, что овации за победу могут быть неожиданно тихими. Он победил на машине Скотт-Уотсона на встрече, организованной в большой степени Скотт-Уотсоном (который вместе с хронометристом RAC Льюисом Джемьесоном также ввел и систему с гандикапом) и поддержанной клубом, с которым Скотт-Уотсон был прочно связан. Все это вызывало негодование у тех, кто до сих пор не понимал, какой огромный талант перед ними. В призовой гонке участвовали первые пять финишировавших в предыдущих гонках, и когда пошел дождь, Кларк стал единственным, кто смог отыграть свою фору.
Однажды он получил приятную возможность продемонстрировать в длинной гонке, что никакой хитрости не было, и причиной всему было его мастерство, хотя он и был традиционно осторожен, отдавая должное машине. «Porsche был просто великолепен под дождем, что позволило мне обойти Healey 100 S-тип, чего я не ожидал», – уверял он, зная отлично, что главная заслуга в этом успехе – его.




11 июля 1959 года. Бо-Несс, Lister, установивший второе время. Кларк привел Elite к победе в своем классе в тот же день.




11 июля 1959 года. Бо-Несс, Porshe седьмая быстрейшая спортивная машина класса до 1600 куб.см.




Тем не менее, он считал Porsche потенциально смертельно-опасным, после того, как Питер Хьюз, редактор «Top Gear» – журнала Шотландского Клуба Спортивных Машин, – гонявшийся за Ecosse, погиб за его рулем в Экклефечане. Он возвращался из Ле-Мана в 1957 году, всего за несколько недель до триумфа Джима в Чатерхолле. Porsche, так и не избавившиеся от наследия Volkswagen, были в лучшем случае необычными, в худшем – непредсказуемыми. 1600S выдавал 100 миль/час и в гонке BRMC-Трофи привез целый круг Джимми Сомервайлу, на Ford Zephyr.
Кларк завершил сезон короткой гонкой в Винфилде, но автоспорт был для него все еще хобби, и на фоне бензиновых ограничений 1957 года, последовавших за Суэцким кризисом, Скотт-Уотсон приобрел Goggomobil, чтобы уложиться в отпущенный ему паек. Джим Кларк ездил на нем на тестах автоклуба MG и пришел вторым в классе закрытых машин до 1300 куб.см. Но он ошибся за рулем Sunbeam и занял второе место, проиграв новому гонщику, который получит признание позднее: будущий заводской раллийный гонщик Rover Логан Моррисон опередил его на одноместном Gazelle.




Статуя всадника – символ городов Шотландских Границ. Хоик увековечил захват знамени Хексхама у английских солдат в 1514 году. Галашильский всадник изображён на гербе Border Reivers.





Ралли все еще отнимали много времени у Кларка: он участвовал в соревнованиях Бервикского клуба на своем Sunbeam, был организатором знаменитого Border-ралли (ралли Границ), и связь с его именем сохранялась до девяностых – благодаря ежегодному ралли Границ Джима Кларка. Кларк победил в 1958 году и в 1959 году опять участвовал на арендованном Ford Anglia. Он был единственным участником с «чистым листом», пока не пробил маслоотстойник. Ралли выиграл победитель Шотландского Ралли, брат Логана, Санди Моррисон на MGA.
Он стал очень серьезно относиться к ралли и показал впечатляющее мастерство на ралли MG Car Club's Moorfoot – соревновании скорее для пилотов, чем для штурманов. Эндрю Рассел и Джим выигрывали награды в своем классе в Moorfoot три года подряд.




Клуб Border Motor Racing. Джим пьет из кубка, под взглядами (слева) редактора «Autosport» Грегора Гранта и (справа) Эндрю Рассела




1958 год дал карьере Джима Кларка новую машину, новую команду и новый импульс, но когда программа на новый год обрела четкие очертания, его мать заволновалась по поводу опасностей автоспорта. Это было неизбежным следствием похоронного колокольного звона в такие годы, как 1957, когда погибли Кен Вортон, Эуженио Кастелотти, Херберт Маккей Фрэйзер и Билл Уайтхауз. Альфонсо де КабесаБака, 17-й маркиз де Портаго, погиб вместе со своим вторым пилотом Эдом Нельсоном и десятью зрителями, разбившись во время Милле Милья. Печальные заголовки продолжались и в 1958 году: шесть гонщиков Формулы-1 умерли от травм, полученных во время гонок, и Майк Хоторн, новый чемпион мира, погиб в автомобильной аварии на Гилдфодском объезде в январе 1959 года.




Новичок в одноместных гонках, Джим Кларк в возрасте 25 лет.




Отец Джима беспокоился по поводу опасностей, но и то, что Джим пренебрегал фермой, тоже было большой проблемой. После всего нескольких уик-эндов, полдюжины гонок и парочки ралли в 1957 году, он планировал на 1958 год 17 гонок не только в Шотландии и северной Англии, но и за рубежом.




1958 год. Джим Кларк начал устанавливать рекорды, почти сразу же, как оказался за рулем D-Type. Здесь он входит в острый правый поворот в конце длинной прямой Чатерхолла.




Помимо естественного беспокойства за Джима, их волновало еще и что будет с фермой, если с ним что-то случится. Семья только начала оправляться от потери его дяди и деда, из-за чего он и бросил школу.
Джим хотел, чтобы родители смирились с гонками, так как все еще считал себя неопытным. В 23 года у него за плечами было куда меньше пройденных в гонках миль, чем у многих его соперников. Стирлинг Мосс гонялся с 17 лет.
Мосс и Кларк никогда не гонялись на одном уровне. Мосс был в расцвете сил, когда Джим только начинал свое восхождение, и никогда не считал его своим соперником, но он вообще никого не считал ровней себе. В то время как Кларк мучился сомнениями в своих силах в начале карьеры, а в конце ее – от все нарастающего напряжения, лихая самоуверенность Мосса оставалась непоколебимой до той аварии в Гудвуде на второй день Пасхи 1962 года. Ему нравился Кларк, но, как утверждал Роб Уокер, ни один гонщик не казался ему соперником: «Я думаю, так и должно быть. Мосс говорил: «Ну ладно, он весьма неплохой гонщик, и очень славный малый», но соперником себе он не считал никого. Наверное, он был прав, думаю, ни один из других гонщиков не мог бы сравниться с ним».




Рассвет нового десятилетия. Мир автогонок все еще любительский, простой и веселый.




Кларк считал такой образ жизни вполне подходящим. Гоняться ему нравилось, его интерес к машинам все возрастал, и он хотел перепробовать все возможные виды гонок. Жизнь профессионального спортсмена и все, что она в себя включала, все еще не была чем-то неизбежным, так жили только немногие гонщики вроде Мосса, но возможность зарабатывать на жизнь, как минимум, столько же, сколько он бы получал на ферме, уже была вполне реальной. Он не рассматривал себя отдельно от фермы, и именно поэтому для него были так важны управляющий фермой или менеджер, а сам он никогда не заглядывал вперед дальше, чем на год.
Его поездки на гонки также открыли новые возможности. Представительных молодых людей, да еще гонявшихся на Porsche в 1957 году было раз, два и обчелся. К тому же у гоночных клубов были свои группы поддержки, и Джим видел гораздо больше девушек, чем это было бы на ферме.
По мере того, как возрастало давление со стороны родителей, требовавших ограничить его занятия гонками, так же возрастала и поддержка со стороны Скотта-Уотсона и Джока МакБейна. Border Reivers хотели выступать в гонках спортивных машин и искали подходящую машину. Их основным пилотом должен был быть Джимми Сомервайл, а когда он не мог отлучиться с фермы – Джимми Кларк. Партнеры нашли то, что искали – среди рекламных объявлений в «Autosport». Продавался Jaguar D-type, номер шасси XKD S17, TKF 9, проданный Хэнлисом в 1955 году владельцу гаража в Ливерпуле Гилберту Тайреру (который гонялся на Mille Miglia BMW 1940 года) и Алексу МакМиллиану.
В 1956 году TKF 9 перешел к братьям Меркетт, представителям Jaguar в Хантингдоне, выкрасившим его в белый для гонщика Гран-при Генри Тэйлора, который позже стал спортивным директором компании Ford Motor. Тэйлор попал в аварию в Сильверстоуне, победил в Снеттертоне и был третьим в Спа-Франкоршамп в 1957 году, до того, как машина была продана МакБейну – с цельным ветровым стеклом, что соответствовало правилам спортивных машин. У него был передний обтекатель, но, как у всех серийных D-type, не было характерного хвоста, как у заводских машин.




Скотт-Уотсон перекрасил Porsche из серебряного в белый, чтобы его было лучше видно в сумерках. Он серьезно относился к безопасности на дорогах.




Под управлением Джима Кларка он добрался до финиша во всех 20 гонках, 12 раз – на первом месте, пока его не передали Алану Энсоллу зимой 1958-1959 года, и он не превратился в копию дорожной XKSS. Затем его купил Боб Дункан из Крумлина, он участвовал в гонках в Северной Ирландии и затем попал к адвокату в Шрусбери Брайну Корсеру в 1964 году. Он вернул ему первоначальную форму, выкрасил в зеленый гоночный цвет Британии и одолжил его мне для тестов в Олтон-Парке вместе с XK120 и C-type для статьи в журнале «Autocar».
В 1979 году TKF 9 купил Вили Таккет из Девона, который гонялся на нем во многих исторических гонках, включая, по иронии судьбы, знаменитые Шотландские гонки девяностых годов, устроенные шотландским фермеров Джоном Фостером под общим названием «Ecurie Ecosse».
__________________
Литература по автоспорту!
Когда 15-летний парень выходил на гоночную трассу и «рвал на тряпочки» куда более старших и опытных соперников, было видно–это чистый талант.

!!++++++++++++++++ ///???xxxx.
gp2 вне форума   Ответить с цитированием Вверх
Эти 3 пользователя(ей) сказали Спасибо gp2 за это полезное сообщение:
kup (25.06.2009), Minard (16.11.2008), RomB (19.11.2008)
Старый 11.03.2009, 22:59   #9
gp2
ГонщикGP2 VinniViciRacing
 
Аватар для gp2
 
Регистрация: 21.03.2007
Адрес: планета "Земля".
Сообщений: 5,627
Вы сказали Спасибо: 0
Поблагодарили 1,621 раз(а) в 916 сообщениях
Вес репутации: 263968
gp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспорима
По умолчанию Re: Джим Кларк. Легенда гонок

От Фулл Саттона до Спа





Победитель получает все. Джим Кларк «в венке» победителя, но по нему видно, какой напряженной была гонка.




Первая для Джима Кларка гонка на D-типе, проводившаяся на аэродроме в Фулл Саттоне (Йоркшир), обеспечила ему место в книге рекордов, как первому гонщику, сумевшему на спортивной машине пройти круг по британской трассе со средней скоростью свыше 100 миль в час. Разница по сравнению с заброшенным ухабистым Чатерхоллом была разительной. Трасса в Фулл Саттоне была в 3,2 мили длиной и содержалась в отличной состоянии. Американские ВВС только что потратили четверть миллиона фунтов, огромную сумму по меркам 1958 года, на восстановление покрытия на ней.
И вполне в духе Кларка было проехать на этом D-типе без печки и верха всю дорогу до трассы морозной ночью в начале апреля, поскольку у Reivers своего трейлера не было, а старый фермерский грузовик Эдингтона сломался. «Той ночью я натянул все свитера и пальто, которые только мог найти, забрался в D-тип и поехал сквозь слякоть Бервика прямо в метель. Я проехал через Ньюкасл в 11 вечера с жутким грохотом». Джим Кларк, действительно, любил покрасоваться за рулем.
Ему не только нравилось управлять быстрой машиной, он любил демонстрировать свой контроль над ней. Пижонство за рулем, возможно, было частью его вновь приобретенной открытости характера или же могло быть даже проявлением его стеснительности, который побуждала его носить маску или прятаться в машине, как в раковине.
Некоторые из его подвигов на дороге в девяностых могли бы расцениваться, как не политкорректные или даже антиобщественные, хотя в 1959 году это не было ничем большим, чем обыкновенное ребячество. Его выходка с проездом по Ньюкаслу поздней ночью под громкий звук выхлопа D-типа получила достойное продолжение, когда он вел заменивший прежнюю машину Lister-Jaguar обратно в Шотландию. Он с удовольствием поучаствовал в персональной гонке с Ford Thunderbird, пройдя ее на 150 милях в час. Кларк заметил Thunderbird, который шел на 120 милях в час, а зеркало заднего вида его водителю заслонял пассажир. Воскресным утром, с маячащими слева выхлопными трубами Lister – это стало серьезным потрясением для незадачливого офицера американских ВВС.





Гонка на холм 1958 года. По дороге Кларк остановился у Джеки Стюарта.
(Надпись на программке: Отдохни-и-будь-благодарен, открытая национальная гонка на холм. Королевский автомобильный клуб Шотландии. Официальная программа. Воскресенье, 5 июля 1958 года.)




Ребячество? В 1959 году скоростных ограничений для дорог общего пользования не существовало. D-тип стал возрождением Border Reivers. Команда была настолько неорганизованной, что практически распалась, но прогрессирующий Джим Кларк открыл для них новые горизонты. Сейчас, под своим Галашильским флагом, команда вновь заставила остальных считаться с собой. Сезон 1958 года принес 20 побед Джима Кларка на Jaguar и Porsche, не считая побед в своем классе в спринтах и гонках на холмы – на Triumph TR3.
Он гордился своим неофициальным рекордом на TR3 в гонке на холм «Отдохни-и-будь-благодарен» *. Это сравнительно малоизвестное соревнование на уже не использующейся дороге, проходящей через лес Глен-Ко в глуши Аргилшира, позволило ему воплотить стремление быть лучшим на любой машине и в любой ситуации. Поездка туда из Данса познакомила его с тем, кто однажды станет его товарищем, извечным соперником и близким другом.
Его маршрут к месту проведения первого соревнования Королевского Шотландского Автоклуба проходил по северному берегу Клайда, одного из наименее живописных заливов Фирта, пролегающего между холмами Килпатрика и плоским берегом Абботсинча. На западном берегу канала Форт-и-Клайд, рядом с нефтехранилищами и вспомогательными доками Боулинга **, находится Милтон, а в пятидесятых местными представителями Jaguar в Дамбаке были Стюарты.




Шерстяной кардиган, гоночные перчатки JC, шлем Bell и Салли.




Джим Кларк знал Джимми Стюарта по его блестящим выступлениям на Jaguar, принадлежавших Ecurie Ecosse. В 1954 году Стюарт получил травмы на частном Aston Martin в Ле-Мане, а в следующем году вновь угодил в аварию, и врачи посоветовали ему больше не рисковать. Он повесил шлем на гвоздь. Его мать никогда не одобряла гонок, и, как и следовало ожидать, умный, галантный, учтивый Джимми Стюарт сдался. Тем труднее ему было потом принять тот факт, что его брат Джеки завоевал всю ту славу и состояние, к которым он сам подошел так близко.
Когда Джим Кларк сделал остановку в Дамбаке в 1958 году, он уже был немного знаменит. Джеки Стюарт очень волновался, встречая его: «Даже тогда он был особенным. Он только что сделал круг по Фулл Саттону на своем D-типе со скоростью 100 миль в час. Это был человек, на которого я просто обязан был посмотреть. Я добежал от дома к гаражу, его TR3 стоял под навесом – его заправляли Esso Extra ***». Стиль одежды Джима уже тогда был для Джеки загадкой. «Джимми никогда слишком сильно не менялся. Он был в кепке и синем свитере под горло, с воротником и галстуком».








Кларк опасался ездить на D-типе. Он уверял, что машина для него слишком быстра, но, после тестовой сессии в Чатерхолле, где он сам испугался собственной скорости на главной прямой, он все же согласился гоняться на ней. У нее был превосходный двигатель, говорил он, а перспективы на 1958 год были дополнительным стимулятором.
Скотт-Уотсон придерживался стратегии расширения горизонтов, так что – после столь высоких скоростей в Фулл Саттоне – он заявил на гонки спортпрототипов в Спа-Франкоршам в Бельгии и D-тип, и Porsche.
Спа была одной из быстрейших трасс в Европе. Образованный дорогами общего пользования треугольник длиной 8.76 миль в живописной поросшей лесом долине бельгийских Арденн, недалеко от границ Германии. С хорошим покрытием и скоростными поворотами, невероятно быстрая, она может похвастаться одной из самых длинных прямых в автоспорте и продолжительным извилистым подъемом по склонам естественного амфитеатра, назад, к старту. Круг заканчивался шпилькой и быстрым зрелищным спуском с горы к боксам.
С самого открытия в 1924 году это трасса была полна драматических событий, она принимала 24-часовую гонку туринговых автомобилей, но так и не завоевала славы Ле-Мана. В тридцатых годах в Гран-при Бельгии доминировали немецкие команды, и эта гонка стала одной из первых возобновленных после войны, в 1947 году.
В пятидесятых это все еще шоссе общего пользования – в лучших традициях дорожных гонок, – все еще с прямой Маста, слегка уходящей под гору на протяжении около двух миль, где до войны машины разгонялись почти до 200 миль в час. Только самые храбрые и быстрые гонщики проходили коварный изгиб в середине Масты газ в пол, и эту трассу в Британии помнили, главным образом, в связи с аварией, оборвавшей жизнь Ричарда Симена, одного из лучших английских гонщиков тридцатых годов, погибшего за рулем заводского Mercedes-Benz.
D-тип уже бывал здесь, под управлением Генри Тэйлора, но для Джима Кларка Спа была новым опытом, который ему совсем не понравился. Среди соперников был Мастен Грегори, гонщик, которым он искренне восхищался, на принадлежавшем Ecurie Ecosse Lister-Jaguar. Кроме того, были там Поль Фрер (Aston Martin), Оливье Жандебьен (Ferrari Testa Rossa), Кэрролл Шелби (Aston Martin), Джек Фэйрмен (Ecurie Ecosse Jaguar D-тип), Айвор Бьюб (Jaguar D-тип) и Арчи Скотт-Браун (Lister-Jaguar).
Все здесь сильно отличалось от предыдущего уик-энда в Чатерхолле, когда тормоза D-типа заблокировались в конце прямой. От большой температуры сплавились медная часть тормозных колонок и медное же покрытие на тормозных дисках, – недоброе предзнаменование перед его первой международной гонкой на трассе, которую он никогда раньше не видел. Он слышал, что это быстрая трасса и признался, что если бы он представлял себе, что она из себя представляет, то остался бы дома.
И снова Скотт-Уотсон убедил его взяться за дело, заставил поверить в себя и даже смутил разговорами о Формуле-1. Альтруизм Скотт-Уотсона, вероятно, уже шел на убыль. Он определенно считал себя менеджером Кларка. Сам Кларк тоже считал его менеджером Кларка и охотно признавался, что никогда бы не занялся гонками всерьез, если бы не постоянное подзуживание Скотт-Уотсона.
Когда Скотт-Уотсон понял, что никогда не станет хорошим гонщиком, то нашел свое призвание в роли организатора, наставника, администратора и спонсора, к тому же ему импонировала ответственность, лежавшая на организаторах в автоспорте. А поняв, что его будущее не связано с Джимом Кларком, он посвятил себя BMRC и, через ставший его преемником Шотландский Клуб Автогонок (SMRC), трассе Инглистон возле Эдинбурга
Тем временем, в Спа Джим Кларк поставил свое желание гоняться выше сомнений в своей способности конкурировать с людьми, которых он считал талантливее себя, как Мастен Грегори. Сначала он согласился гоняться, скрепя сердце, а потом решил, что обязан это делать, чтобы никого не подвести.
Гараж в Мальмеди, местечке неподалеку от трассы в Спа, ставшем ареной жестокой резни во время Второй Мировой Войны ****, Border Reivers делили с Ecurie Ecosse. Дэвид Мюррей предложил Джиму осмотреть трассу на взятом напрокат Volkswagen вместе с гонщиком Ecosse – опытным Джеком Фэйрменом. Это не было чем-то необычным. Мюррэй делал это из лучших побуждений. Идея заключалась в том, чтобы Фэйрмен показал Джиму, как проходить повороты, где тормозить и где нажимать на газ. Джим предпочитал находить траекторию самостоятельно, но с предложением согласился.
Фэйрмен показал ему не только знаменитую трассу, но и места, где погибали или получали травмы авто- и мотогонщики. На месте, где в 1939 году разбился Ричард Симен, стоял памятник, еще один был в Стейвелоте, где погиб Билл Холлоуэлл, мотогонщик AJS. Ко дню гонки Кларк был совершенно подавлен, но сумел оправиться достаточно, чтобы финишировать на Porsche пятым в классе 2.0 литра в утренней гонке GT. Было сыро, и у него получилась напряженная дуэль с Вольфганом Зайделем на Alfa Romeo Giulietta, но, когда дождь перестал, Кларк потерял преимущество, и его смогли обогнать несколько AC Bristol.
К 4 часам дня, когда стартовала главная гонка, он сильно нервничал, и сумел вернуть себе самообладание только под конец гонки. Его D-тип не заносило так сильно, как, по его описаниям, Sunbeam в Романнобридж. Он вел машину осторожно и осмотрительно, не желая втягиваться в спор за лидерство с крутыми парнями.
Кларк демонстрировал зрелость и хладнокровие, которые сложно было ожидать от человека с его опытом в гонках. Его программа на 1958 год предусматривала несколько гоночных уик-эндов подряд, но все равно он был новичком в этом деле, и продемонстрированная им осторожность должна была стать его визитной карточкой. Он всю карьеру мог сохранять запас скорости, редко выкладываясь на «десять десятых», если использовать термин покойного Дени Дженкинсона, заслуженного корреспондента «Motor Sport» в Европе, который изобрел собственную шкалу «Дженкс» для точного описания усилий, затраченных на достижение конкурентоспособной скорости.
Джим Кларк редко превосходил уровень «восемь десятых», и Спа может считаться своеобразным упражнением по калибровке, которое показало, где проходят пограничные линии. Он фактически ехал на «шести десятых» своего таланта, но это позволяло продолжать гонку, в то время как многие новички прыгнули бы выше головы и разбились.
Выступление Кларка в Спа наглядно продемонстрировало тот самоконтроль, на который он был способен за рулем гоночной машины. Оно представило психологическую характеристику, согласно которой Кларк мог контролировать свою гонку невероятно точно, не допуская ни одного неверного поворота руля. Но ему предстояло увидеть последствия ошибки.
Это стало горьким опытом. Мастен Грегори и Арчи Скотт-Браун рвались вперед на своих Lister-Jaguar. Грегори из Канзас-Сити, единственный из топ-пилотов носивший очки, унаследовал большое состояние в 1951 году и потратил львиную долю на спортивные машины. Импульсивный до безрассудства, он бы не удивился, если бы ему пришлось умереть за рулем гоночной машины, как не удивились бы и многие его соперники, но он уцелел и умер в 1985 году от сердечного приступа в возрасте 55 лет.
Он прошел Джима Кларка на круг, и следующие за ним рев двигателя и порывы ветра качнули TKF так же сильно, как удивили его водителя.
«Мастен проехал мимо меня, уверенно лидируя, я видел ушедший в занос Lister-Jaguar, скрещенные руки, то, как он управлял машиной. Я был шокирован и подумал: «Черт возьми, если это и есть автогонки, то я сдаюсь прямо сейчас». Я не думал, что кто-то еще может ехать также быстро, как он».




Ростки профессионализма, студийный портрет от Патрика Бенджафилда.




Две машины Ecurie Beige – Aston Martin DBR2 под управлением Поля Фрера и Ferrari Testa Rossa Оливера Жандебьена – тоже обошли его, и Кларк решил, что мог бы попробовать пройти их, используя слип-стрим. Он почти не уступал им в скорости, когда, как раз перед изгибом в середине прямой, вышел из их аэродинамической тени. Машину резко развернуло поперек трассы. Это произошло на скорости около 175 миль в час. Кроме одного случая почти месяц назад, он никогда не превышал среднюю скорость в 100 миль в час, и был сильно напуган.
Но худшее было еще впереди. Скотт-Браун переживал нечто вроде карьерного кризиса. В 31 год он уже смирился с тем, что не добьется большого успеха в Формуле-1, в личной жизни царил беспорядок, гаражный бизнес шел не слишком хорошо, и недавно в Сильверстоуне его обошел Грегори. У него от рождения хорошо действовала только одна рука, и ему требовалось специальное разрешение просто, чтобы гоняться, к тому же после прихода в Ecurie Ecosse у него были сложные отношение с Дэвидом Мюррэем.
Лидеры были так близко, что нос машины Скотт-Брауна на третьем круге зацепил, оставив вмятину, хвост также принадлежавшей Ecosse машины Грегори. Знаменитый бельгийский ливень вымочил часть трассы, и лидировавший Скотт-Браун попал в сильную аварию. Обтекатель его Lister оцарапал лицо памятника Ричарду Симену. Машина упала рядом с ним, загорелась и, несмотря на храбрость бельгийский жандармов, не испугавшихся взрывоопасного сплава магнезия, гонщик сгорел.
Билли Поттс, кузен, с которым Джим выступал на Шотландском Ралли – 1955, был в Спа с командой Reivers, когда погиб Арчи Скотт-Браун: «Джим был очень тихим. Он почти не говорил, но было видно, что он подавлен. Ночью после аварии Скотт-Брауна мы были в больнице, и он был в сознании, даже говорил, а врач сказал: «Знаете, он умрет». Мы спросили: «Как? Почему?». Но у него больше двух третей тела были в ужасных ожогах. Мы были просто разбиты, когда нам равнодушно сказали, что он умрет.




1959 год, Lister, принадлежащий Border Reivers. После аварии Скотта-Брауна Кларк обращался с ним почтительно.




Авария Скотт-Брауна была для Кларка первым близким знакомством со смертью на трассе. Он прошел через ливень, заметил шлейф дыма, поднимающийся над другой частью трассы, и понял, что кого-то резкая смена погодных условий застала врасплох. И когда у Border Reivers появился свой Lister, он испугался. Эта машина была такой же, как та, Скотт-Брауна. Он считал, что она слишком быстра для него.
Эта авария стала для него глубоким ударом. Он познакомился с Арчи только накануне гонки, но в небольшом шотландском автогоночном обществе его хорошо знали по его прекрасным выступлениям в Чатерхолле и в гонках вроде British Empire Trophy-1955 в Олтон-парке. Его умение, несмотря на увечье, контролировать большие мощные машины поражало Джима так же, как всех остальных. Джиму Кларку пришлось начинать учиться преодолевать трагедии, справляться с их последствиями, и мало сомнений в том, что с того дня он заставлял себя подавлять свои чувства.
Вероятно, для его чувствительной натуры это было единственным способом двигаться дальше, ведь сезон 1958 года, столь насыщенный для него, хотя и устранил многие его сомнения в собственных силах, принес вместо них новые волнения: об опасностях автоспорта.
Он ненавидел Спа, и все же, придя в гонки Гран-при, побеждал здесь четырежды. Как будто здесь щелкал выключатель, заставлявший его показывать все, на что он был способен. В Гран-при Бельгии 1963 года, на вымокшей от дождя трассе, на его машине вылетела передача. Он прошел изгиб Масты, держа ее одной рукой, и договорился с Чепменом сохранить это в секрете. Он не всегда был осторожным. В стрессовой обстановке он демонстрировал потрясающую смелость.
В 1964 году это была действительно гонка Дэна Гарни и его нового Brabham-Climax. Позади него Кларк, Хилл и Мак-Ларен сражались за второе место, пока Гарни не заехал в боксы с пустыми баками. В лидеры вышел Грэм Хилл – и у него кончилось топливо. В лидеры вышел Брюс Мак-Ларен – и у него кончилось топливо. Джим Кларк прошел его перед финишной чертой, но его смутило то, что маршалы забыли показать финишный флаг. Он остановился на трассе, чтобы посочувствовать Гарни, не зная, что выиграл свой второй Большой Приз Бельгии.
В 1965 году в Спа опять было влажно, и Джим проявлял заметную заботу о Джеки Стюарте, для которого эта гонка была первой в Спа. По своему печальному опыту он хорошо знал, с чем придется столкнуться его новому другу. Они занимали первые две позиции. Кларк лидировал с комфортным отрывом и замедлился, чтобы поберечь машину. BRM Стюарта догонял его, пока Кларк не увидел его оранжевый нос в зеркалах. Он рассказывал Грэму Голду: «На прямой я увидел в зеркале это яркое пятно и вдруг подумал, что льет дождь, мы в Спа, а это ужасное место. Если Джеки видит меня, он может решить, что сумеет меня догнать». Со своей обычной вежливостью, он выдал несколько быстрых кругов и увеличил отрыв, беспокоясь, как бы менее опытный Стюарт не рисковал и не ехал слишком быстро, увлекшись преследованием.
Подтверждение этому можно найти во времени Кларка между 19 и 25 кругами, когда он спокойно срезал по 10 секунд на каждом круге, чтобы оторваться от своего товарища. В 1965 году вежливость еще присутствовала в автогонках.
Но в 1959 году он еще не рассматривал гонки, как карьеру, и отказывался считать себя чем-то большим, чем гонщиком-любителем, до последней гонки года в Чатерхолле, на которую Дэвид Мюррэй заявил D-тип для Рона Флокхарта и Tojeiro Jaguar для Иннеса Айленда. Машины Ecosse были оснащены лучше: новейшие шины Dunlop R5 – вместо старых R3 у менее привилегированных Reivers. У Ecosse стояли 3,8-литровые двигатели – против 3,4 литра у Джима.
В 1959 году Флокхарту было 35 лет. Гоняться он начал десятью годами ранее в MGTC, превратившейся в 1953 году в ERA, и дважды выигрывал Ле-Ман на Jaguar, принадлежавшем Ecosse. Он гонялся в Формуле-1 на Maserati, BRM, Lotus и Cooper, финишировав третьим на Connaught в Монце в 1956 году. На BRM он получил ожоги во время Гран-при Франции 1957 года и был одним из лучших гонщиков в 1962 году, когда погиб при попытке побить рекорд перелета из Сиднея в Лондон на Mustang – североамериканском истребителе времен Второй Мировой. Айленд был моложе, но вот-вот должен был подписать контракт с Lotus, впечатлив Колина Чепмена своей невероятной ездой во время 12-часовой гонки в Реймсе.
Это был первый раз, когда Кларк вел D-тип на пределе, обнаружив, что он вполне может задать жару обеим машинам Ecosse. Айленда на Tojeiro развернуло, и Джим был доволен, финишировав вторым, совсем недалеко от опытного Флокхарта. Беспокойство Кларка о том, что он может перестараться и потерять самоконтроль от волнения, ослабло, когда он понял, что может держаться на равных с обоими гонщиками без риска превысить свои возможности.
Он все еще знал очень немного о гоночных машинах и о том, как ими нужно управлять. Достаточно мощный D-тип научил его большему, что он мог бы узнать в Формуле-Джуниор. Он считал, что гонщик должен знать свой предел и держаться в этих границах, хотя рано или поздно ему придется их переступить – иначе он никогда не узнает, что это был предел. Он взял за правило для себя: после поворота думать, что мог бы пройти его быстрее и при этом не вылететь.
Джим удивил сам себя, показав одинаковое – и победное – время на своем Triumph TR3 и на Porsche во время спринтовых заездов Автомобильного клуба MG на Стобс Кэмп, возле Хоувика, где я вновь познакомился с ним. Кроме того, он выступал в «Отдохни-и-будь-благодарен» и выиграл Ралли Границ на Triumph вместе со своим другом Эндрю Расселом.
Он с теплотой вспоминал те ралли, где он участвовал вместе с Эндрю Расселом, как свое лучшее время за рулем.
Таких беззаботных гонок у него никогда больше не будет. Теперь он анализировал аварии. Видя ошибку другого гонщика, он находил ей объяснение, как обычно делают гонщики, успокаивая себя тем, что он так не ошибется. Возможно, это было лишь иллюзией, но она помогала ему справляться с давлением от длительной подверженности опасности. Медицинские службы в гонках все еще были на примитивном уровне; Льюису Стенли, безусловно, человеку самоуверенному, но, главное, действительно заботящемуся о безопасности в автогонках, – еще только предстояло устроить революцию в подходе к оказанию неотложной помощи.
Единственным изъяном в самоуспокаивающем анализе Кларка было осознание того, что судьбу может вырвать из его рук механическая поломка.
В той первой гонке в Спа он финишировал на почетном восьмом месте, позади Фэйрмана на D-типе Ecosse, но этот опыт повлиял на его отношение к гонкам, хотя, возможно, и не так, как он сам думал. Он мог думать, что справляется с этим, но все говорит о том, что он подавлял свои истинные чувства в попытке взять их под контроль. Лучше всего сдерживать их у него получалось за рулем гоночной машины. Это стало большим, чем спорт, чем карьера, даже большим, чем страсть. Это превратилось в зависимость.
Эмоции Кларка походили на те, что испытывают летчики-истребители на войне, когда закрываются от частых и внезапных смертей товарищей. Они становятся очень осмотрительными в плане отношений с товарищами-пилотами. Им приходилось верить в то, что они более умелые, ловкие и удачливые, чем погибшие. Им нужно было находить объяснение тому, что они выжили, чтобы развеять сомнения, и часто они испытывали чувство вины за то, что остались невредимы.
Для Джима Кларка единственным способом доказать самому себе, что он более умелый и ловкий, было побеждать. Его методом получения столь желанного контроля было повышать уровень стресса, который улучшал его восприятие и реакцию, в соответствии с описанными мной исследованиями Британского Журнала Психиатрии. Его способность концентрироваться, должна была быть огромной, возможно, это свидетельствовало об остром уме и жестком самоконтроле. Сказывались холодные ванны Лоретто.
Именно из самоконтроля и природной амбициозности и появилась его жажда побеждать. Фирменная марка гоночной тактики Кларка – рывок вперед в самом начале гонки был лучшим способом продемонстрировать контроль и приглушить стремление, которое теперь толкало его на новый серьезный шаг в карьере: Lister, Lotus и одноместные гонки.
D-тип сослужил Reivers хорошую службу, и к 1959 году Джок Мак-Бэйн уже задумывался о Формуле-2. Кларк казался готовым к гонкам на одноместных машинах, а «мини-Vanwall» – Lotus с передним расположением двигателя – выглядел неплохой перспективой. Осенью 1958 года Мак-Бэйн достал один такой на пробу. В Брэндс-Хетче состоялась первая тестовая сессия, несмотря на то, что Джим не только никогда не сидел за рулем одноместной гоночной машины, но даже никогда не ездил в Брэндс-Хетче, небольшой сложной трассе в Кенте, которая вскоре (в 1964 году) примет свой первый Гран-при Великобритании.
Проехать по этой трассе было ошеломляющим опытом, но это стало главным поворотным пунктом, потому что он проявил свой потенциал уже за несколько кругов. Умелым гонщикам не нужно долго работать, чтобы установить конкурентоспособное время на круге, они вполне способны показать его сразу же. Это было началом его отношений с человеком, который вдохновлял и мотивировал его всю оставшуюся жизнь – с Энтони Колином Брюсом Чепменом.
Джим начал тесты перед выдающейся публикой. Только что подписавший контракт с Ferrari Клифф Эллисон, Грэм Хилл, Иннес Айленд, Алан Стейси и Кейт Грин – все они либо уже были в Формуле-1, либо вот-вот должны были в нее попасть. Едва отъехав, он не сумел найти в узком кокпите педаль тормоза и подумал, что они решат, если он отправит машину на списание уже в Паддок-бенд. Они ни за что не поверят, что он просто не мог понять, как остановить эту штуку.
Вновь подняли голову его страхи выглядеть глупо. Ему не стоило волноваться. Он вернул контроль, и Чепмен был полностью поглощен этим зрелищем, пока Скотт-Уотсон не поведал ему, что Кларк не только впервые был за рулем одноместной машины, но и Брэндс-Хетч тоже была для него в новинку. Чепмен немедленно зазвал его назад, уверенный, что он едет за пределами своих способностей. Для людей, привыкших к простым смертным, это была обычная реакция на скорость Кларка: было просто невозможно поверить, что кто-либо может быть столь хорош, не прыгая выше головы.
Чепмен вновь выпустил Кларка на Lotus Elite, о покупке которого подумывал Скотт-Уотсон, чьи коммерческие заботы были сильнее мимолетных опасений по поводу того, что Джим может вылететь с трассы. В любом случае, он видел, как ровно и умело Кларк ведет машину, и совершенно не переживал об еще одной тестовой сессии на машине Формулы-2. Кларк делал круг за 58,9 секунд, что вынудило основного пилота команды Грэма Хилла ответить ему и установить неофициальный рекорд трассы – 56,3 секунды. Должно быть, столь быстрый новичок встревожил его.
То, что случилось потом, глубоко поразило Джима. Он выбрался из машины, Грэм Хилл сменил его, и от машины отвалилось колесо. Паддок-бенд был быстрым спуском с поворотом вправо за боксами, что делало его сложным для гонщиков, которые не видели апекса, и им приходилось ориентироваться на невидимую точку за гребнем холма. Lotus перевернулся, вылетевший Хилл был невредим, а Кларк – шокирован. Он твердо решил больше никогда не ездить ни на чем, столь же хрупком. Вместо этого Elite был признан подходящим, и Скотт-Уотсон поместил его в свой «лист покупок» на 1959 год.




Джим Кларк демонстрирует Lotus Elite Джимми Скотту из «Эдинбруг ивнинг ньюз» («Вечерние новости Эдинбурга»).




Машина должны была быть готова к гонке в Брэндс-Хетче на День Подарков *****. Кларк и Скотт-Уотсон приехали на ночном поезде в Лондон, получили ее в Грин-Парк Отеле, и времени оставалось только на то, чтобы по А20 добраться до Брэндс-Хетча и заклеить лентой фары перед практикой.
Встреча в гонке с Колином Чепменом на еще одном Elite показала, что он был не только талантливым инженером, но и прекрасным и конкурентоспособным гонщиком. И еще она доказала, что молодой и сравнительно неопытный Джим Кларк был ему более, чем равен. «Мотоспорт» был настроен скептически, намекая, что только благодаря тому, что Elite Кларка был оснащен всеми новинками, он сумел оставаться впереди Чепмена, пока им на пути не попался круговой. И вновь очевидцы не верили, что этот относительно неизвестный гонщик может превзойти признанного эксперта. Его скорости нашли еще одно объяснение: на этот раз это были «последние новшества». Эту теорию Чепмен охотно поддерживал, поскольку она доказывала то, что частные Elite столь же быстры, как и заводские машины. Выступления Кларка были просто невероятны, и в Брэндс-Хетче он не только сравнялся с Чепменом, чье мастерство было давно доказано, но и превзошел его второго номера – опытного Майка Костина, который тоже сыграет свою роль в ближайшие годы.




Питер Арунделл выражает сочувствие Кларку после отказа двигателя на первом круге кошмарного Гран-при Бельгии-1966. Не похоже, чтобы Кларк проникся.




Если Джим был очарован Чепменом, то Ян Скотт-Уотсон был менее доверчив. Он знал, что Чепмен продал ему не совершенно новую, только что с фабрики, машину, и приготовился к неприятностям. Джим вырос в атмосфере доверия, когда вполне можно было покупать кота в мешке, зная, что твои деньги окупятся. Почти до последнего он верил, что люди, в общем, были такими же честными, как и он сам. Ни цинизма, ни обмана, ни лицемерия.
Увы, такие моральные принципы были не лучшими данными для карьеры в элитном автоспорте. Оставшийся практически в одиночестве Скотт-Уотсон был осторожен, высматривал поджидающие неосмотрительных подводные камни, но его советы должны были быть отвергнуты. Все подозрения Джима о большом мире за пределами Шотландии были хорошо обоснованы, хотя и не четко сформулированы. Но одно было ясно: его судьба была определена. Она была с Lotus и Колином Чепменом.




Гибель гонщиков была обычным делом. Редкие в любительских гонках серьезные травмы стали частым явлением в профессиональных.
(Надпись на картинке: «Ой, гонщик вылетел! Хоть бы все обошлось!» (фр.))






Уолтер Хайес: «Такому таланту от бога нет объяснения, потому что-то, что произошло в Брэндс, было подобно второму пришествию. Это было поразительно. И это то, что более всего привело в восхищение Чепмена. Он готов был на все ради того, чтобы подписать Кларка, потому что он знал, что получил. Джимми был секретным оружием Чепмена. Для него это было все равно, что найти алмазы в Кимберли».



Примечания переводчика:

* Гонка по подъему на холм по старой дороге "отдохни-и-будь-благодарен". Проводится с 1949 года. Дорога представляет собой участок трассы А83 между Аррохаром и Канду, который был построен инженерными войсками в середине 18 века. Дорога получила свое имя от установленного на вершине холма камня, который предлагает путешественникам "отдохнуть и сказать спасибо".

** Боулинг – город в западном Данбартоншире.

*** Esso Extra - марка моторного масла.

**** 17 Декабря 1944 года возле бельгийского городка Мальмеди отряд под руководством полковника СС Иоахима Пайпера уничтожил более сотни американских солдат из 285-й разведывательного дивизиона полевой артиллерии. Это преступление вошло в историю как Бойня у Мальмеди

***** 26 декабря
__________________
Литература по автоспорту!
Когда 15-летний парень выходил на гоночную трассу и «рвал на тряпочки» куда более старших и опытных соперников, было видно–это чистый талант.

!!++++++++++++++++ ///???xxxx.
gp2 вне форума   Ответить с цитированием Вверх
Эти 3 пользователя(ей) сказали Спасибо gp2 за это полезное сообщение:
kup (25.06.2009), RomB (16.03.2009), Игорь Тарасов (14.03.2009)
Старый 19.04.2009, 16:50   #10
gp2
ГонщикGP2 VinniViciRacing
 
Аватар для gp2
 
Регистрация: 21.03.2007
Адрес: планета "Земля".
Сообщений: 5,627
Вы сказали Спасибо: 0
Поблагодарили 1,621 раз(а) в 916 сообщениях
Вес репутации: 263968
gp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспоримаgp2 репутация неоспорима
По умолчанию Re: Джим Кларк. Легенда гонок

Одноместные машины




1964 год, Гудвуд Интернейшнл Трофи, 25-ая победа Джима Кларка в гонках Формулы-1. Он победит ещё 24 раза.




В 1959 году Кларк гонялся за Reivers на Elite против такой же машины, принадлежавшей Грэму Уорнеру, владельцу The Chequered Flag, работавшему со спортивными машинами. Уорнер намеревался перейти в Формулу-Джуниор, младшую серию одноместных машин, созданную в Италии для автомобилей на основе деталей и двигателей для серийных дорожных машин. Вскоре она должна была получить международное признание, и в The Chequered Flag мечтали построить автомобиль для нее. Эта формула выглядела вполне успешной и привлекала множество молодых и дерзких гонщиков, и Уорнер хотел продавать им как гоночные машины для трасс, так и спортивные дорожные автомобили.

В Британии все еще было относительно немного конструкторов гоночных автомобилей, так что единственным выходом было основать небольшую фабрику. Уорнер приобрел прототип, взял на работу инженера – и назвал результат Gemini *, по своему знаку зодиака. У этой переднемоторной машины были хорошо сбалансированный каркас, независимая подвеска и возможность монтажа как двигателей А-серии BMC, так и Ford 105E. В любом случае коробка передач была стандартной BMC, с раздаточной коробкой для понижающей передачи. Она не выглядела надежной, особенно в задней части, где карданный вал и стойки подвески строго ограниченной длины казались довольно хлипкими, но машина хорошо себя проявила и превзошла все ожидания Уорнера: было произведено 30 штук, большая часть – для экспорта в США.

Все только начиналось. Авторитетные производители (Lola, Cooper, и Lotus) выжидали, желая убедиться, что эта формула будет успешной. В 1959 году Джим Кларк должен был стартовать на Elite в гонке в Брэндс-Хетче на День Подарков, и, получив возможность наблюдать за способностями Кларка во время сезона в тесном соперничестве с другим Elite, Уорнер пригласил его проехать в гонке Формулы-Джуниор. Это был дебют Gemini и первая гонка Кларка на одноместной машине.




Брендс-Хетч, гонка Формулы-Джуниор, октябрь 1960 года. Тони Мэггс (Gemini) (поул-позиция с левой стороны стартового ряда) финишировал третьим. Кларк (Lotus 18 рядом с ним) был вторым, а гонку выиграл Питер Арунделл (Lotus 18 рядом с Кларком).




Кокпит был узким, а модифицированный Speedwell двигатель Austin ненадежным. Ко времени выхода на старт, Кларк уже выглядел поникшим и безучастным, «батарейка села». Он с завистью смотрел на стоящего рядом Алана Стейси на обтекаемой машине со средним расположением двигателя, которая выделялась среди всех остальных. Законченный на скорую руку, еще даже не покрашенный, это был первый Lotus 18. Даже если он и не отличался хорошей управляемостью, все равно ему предстояло сделать Lotus лидером дорог. Кларк стартовал после того, как машину подтолкнули, но закончилось все разочаровывающее. Его настроение совсем не улучшилось после встречи с Грэмом Уорнером в гонке GT. На последнем круге, спокойно идя на втором месте, Кларк на влажной трассе потерял контроль над Elite и вылетел на обочину, сломав кулак задней подвески.

Это был не самый лучший способ завершить последнюю гонку на машине Скотта-Уотсона, и, к тому же, это было его первой аварией в карьере, что пошатнуло его уверенность в себе. Он не мог понять, почему упустил контроль, винил себя за недостаток концентрации из-за того, что успокоился, удовлетворившись вторым местом. Больше он никогда не успокаивался, став вторым.

Кларк регулярно «завершал карьеру», но Джок Мак-Бейн и Скотт-Уотсон быстро возвращали его обратно, убеждая продолжать: «Я обычно говорил: «Ох, нет, мы не будем этим заниматься», а они говорили: «Ох, да, мы будем!». В моих титулах есть очень много их заслуги. Если бы не они, я бы, наверняка, был вполне доволен своей фермой в Чёнсайде. Гонщикам нужен кто-то, кто бы их подбадривал во время их первых шагов, помогал в трудную минуту. У всех гонщиков бывают такие минуты, и часто приходится восстанавливать веру в себя».

К началу шестидесятых уверенность Кларка все возрастала, по крайней мере, когда он был за рулем. Но после того как Рег Парнелл пригласил его присоединиться к новой команде Aston Martin в Формуле-1, он понял, что придется пересмотреть собственную роль на ферме.




Aston Martin DB4 GT Zagato Кларка в Гудвуде в 1962 году.




Парнелл был в гонках с 1935 года, после войны сделал себе имя с Maserati и ERA, и выступал за Alfa Romeo в первом Гран-при чемпионата мира в Сильверстоуне 1950 года. К 1959 году он завершил карьеру и теперь руководил приходом в гонки Гран-при команды Aston Martin.

Джок Мак-Бейн рассказал ему о новом большом таланте, появившемся в Шотландии. Aston был элегантной машиной с передним расположением шестицилиндрового 2,5-литрового двигателя, и хотя Джим и отверг первое предложение Парнелла приехать на тесты, он понял, что стоит на распутье; он мог или продолжать гоняться как любитель, или начать карьеру профессионала, которая могла привести его на вершину этого спорта, а его отец сетовал о времени и деньгах, впустую потраченных на хобби Джима.

Парнелл назначил тестовую сессию в Гудвуде на один из морозных дней: покрытый инеем бывший аэродром выглядел пустым и неприветливым. Кларк выехал на спорт-каре Aston Martin DBR2, с 4,2-литровым двигателем, похожим на 3-литровый, который принес Aston титул в чемпионате Спорткаров. Это была самая мощная машина, какой он когда-либо управлял, и он был поражен тем, как хорошо она управлялась на обледенелой трассе. Благодаря отличному сцеплению она была невероятно быстрой. После нескольких кругов он опробовал большую одноместную модель. Она сильно отличалась от маленькой и сравнительно примитивной Gemini. Aston была серьезной машиной с огромный потенциалом, и когда Кларк сел в неё, то уже знал, что его мир должен измениться. «Я смотрел на эти огромные открытые колеса и шины и думал: «Вот оно».»

Управление не отличалось от того Lister-Jaguar, на котором он гонялся за Border Reivers. Тем не менее, по мощности это был уже совсем другой уровень, хотя о 300 л/с современной ему Ferrari и речи не шло. Кларк поверил в себя, хотя определенные сомнения в том, что касается управления во время гонки, и оставались.

Кларк вернулся в Гудвуд на еще одну тестовую сессию на 3-литровом спорт-каре DBR1 и 2,5-литровой машине Формулы-1, но в этот раз там был еще один незваный гость. Кларк знал, что предложения будут и от Lotus, и от Aston Martin, и, получив «Лотус-Трофи» ** за выступление в свой дебютный год на Lotus, сказал Майку Костину, что будет тестировать Aston в Гудвуде в следующий понедельник.

Костин, «второй номер» в команде Чепмена и третий человек за рулем Elite в той гонке на День Подарков 1958 года в Брендс-Хетче, появился с машиной для Формулы-Джуниор, и ее управляемость стала для Джима настоящим открытием. Вновь он оказался на распутье.

Контраст между быстрым, маленьким Lotus с центральным расположением двигателя и совершенным балансом и большим, уже устаревшим и достаточно неповоротливым Aston Martin был разителен. Кларк с трудом мог поверить, что машина может так цепко держать трассу. Он прошел Сент-Мэри, левый поворот с отрицательным уклоном и глубокой выемкой посередине, быстрее, чем считал возможным: «Машина была словно «приклеена» к трассе». Кларк сделал круг по Гудвуду за 1 минуту 36 секунд, на четыре секунды быстрее, чем какая-либо машина Формулы-Джуниор до того.




Совещание на стартовой решетке. Кларк (в Lotus 18) советуется с Тревором Тейлором (впереди) и Майком Костином.




Дальше – больше. Чепмен хотел, чтобы Кларк опробовал Lotus Формулы-1, который очень походил на Lotus 18 Junior только с 2,5-литровым двигателем Coventry-Climax. Тем не менее, Кларк дал слово Парнеллу, что будет готов выступать за Aston Martin, если они выйдут на старт, что все еще было под сомнением. Если бы годом раньше у них уже была машина, шансов было бы больше, но Парнелл предлагал 600 фунтов стерлингов в год за то, что Кларк подождет.

Он согласился, но, попробовав Lotus, вернулся к Парнеллу и сказал: «Колин Чепмен предлагает мне место в Lotus. Он обещает платить больше, чем ты. Как ты думаешь, что мне делать?» Он не пытался выбить из Парнелла лучшие условия. Эта потрясающая наивность была полностью в его характере. Парнелл, к его чести, ответил: «Я думаю, по этим новым правилам, которые примут в следующем году, эта машина не пройдет, и если ты хоть немного соображаешь, то пойдешь в Lotus, так что мы разрываем контракт». Чепмен взял его в Формулу-Джуниор и Формулу-2, серию для полуторалитровых машин без наддува – таких, как в будущей Формуле-1.

Таким образом, все еще только осваивающий премудрости гоночной дипломатии Кларк теперь стал профессиональным гонщиком. Он встречался с Парнеллом в «Клубе рулевого колеса» на Брик-стрит в Мэйфэр ***, где был небольшой обеденный зал, а в число завсегдатаев входили многие лондонские торговцы подержанными автомобилями и такие гонщики, как Стирлинг Мосс, Майк Хоторн и Питер Коллинз. В пятидесятые они не садились в частные самолеты и летели на гонку. Они ехали туда, а в четверг, по возвращении, устраивали вечеринку, где Мосс сидел на ступеньках и рассказывал всем, что там происходило, а Хоторн потягивал пиво в баре.




Ford использовал в рекламе чемпиона по гонкам на кузовных машинах Джона Уайтмора (слева), Джима Кларка и Джеки Стюарта.




В такой компании Кларк казался неприветливым, застенчивым и несколько недоверчивым. Его там встретил Дэвид Бенсон, и Кларк принял его за человека Парнелла, пришедшего поговорить об их контракте, продемонстрировав свою обычную подозрительность по отношению к незнакомцам.

Инициатива Aston провалилась на полпути к сезону. Это был последний год 2,5-литровой формулы, а новую 1,5-литровую машину строить не планировали. Кларк пришел в этот спорт под занавес эры больших автомобилей, строгих менеджеров и командной тактики. Гонки команд уходили, а им на смену шли гонки пилотов. Чемпионат мира разыгрывался уже в десятый раз, и в центре внимания теперь были скорее люди за рулем, чем машины и производители. С этого момента тот, кто построил машину, значил меньше, чем тот, кто был за рулем. Точно так же, как в скором будущем название машины уйдет в тень спонсоров.

В 1960 году Border Reivers собирались продать Lister-Jaguar и взять взамен восстановленный после пожара в Гудвуде 3-литровый Aston Martin DBR1. Планы Кларка включали в себя спортивные машины, Формулу-Джуниор и Формулу-2. В 1960 году наступило время по-настоящему заняться гонками и смириться хотя бы со временным отходом от каждодневных дел на ферме.




Aston Martin DBRI – ветеран Reivers – финишировал третьим в Ле-Мане 1960 года под управлением Кларка и Роя Сальвадори.




Управляющим фермой назначили Билла Кэмпбела. «Я знал, что могу доверить ему управление фермой без моего постоянного контроля». Уверенность, доверие и решение дел в семейном кругу все еще были принципами, на которых строилась жизнь Кларка. Его обязательства перед Aston Martin и Lotus помешали ему выступить в некоторых гонках за Reivers, но вместе с напарником Роем Сальвадори он занял достойное третье место в общем зачете в Ле-Мане. Опередить Ferrari на старом потертом Aston было выдающимся достижением и стало, возможно, последним его крупным успехом на любительском уровне.

Сезон 1960 года ознаменовал приход Джима Кларка на «верхние ступени» автоспорта и на вершину водительского искусства. Никогда больше Motor Sport не будет пытаться найти объяснение его выступлениям в превосходстве его машины. На протяжении года его череда побед на Lotus 18 во всех трех сериях показала, что он – выдающийся гонщик. Теперь уже не было сомнений, что это искусный и преданный гонкам спортсмен – что бы ни случилось.




Партнеры: Джим Кларк и Колин Чепмен.




Образ жизни теперь полностью изменился. Он покинул уютный мир клубных гонок, Border Reivers и Яна Скотта-Уотсона и столкнулся с реалиями профессионального мира Гран-при. Ян еще оставался его менеджером в первый год выступлений за Lotus. Он занимался всеми его переездами, но в конце года получил письмо от члена семьи Джима, где говорилось, что в его услугах более не нуждаются. Он уступил и занялся другими делами. Он все еще ездил на Гран-при время от времени, но таких отношений, как раньше, между ними больше никогда не было.

Этот разрыв стал настоящим ударом для Яна. Кого было винить? Это предательство было совершенно для него нехарактерно. Ян отказывался винить Джима. Оно перечеркнуло всю их дружбу, и совпало по времени с ссорой Кларка и с Иннесом Айлендом. Кто-то явно волновался, что очень близкая дружба между Кларком и Скоттом-Уотсоном может быть превратно истолкована. При здравом размышлении Скотт-Уотсон почти мог понять почему: в конце-концов они жили в одной комнате и были практически неразлучны, – хотя любой, кто знал их, счел бы даже саму идею смехотворной.

Скотт-Уотсон переживал из-за того ощущения предательства, которое у него осталось, но не считал возможным обсуждать это с Джимом Кларком. Он чувствовал чье-то новое влияние на его жизнь; оно выходило за рамки автогонок, хотя и было их частью. Джима начал «околдовывать» Колин Чепмен.




Когда основной пилот Джон Сертиз (слева) уехал на мотогонку, Чепмен заявил Кларка. Зандвоорт 1961 года был его дебютом в Формуле-1.


Надпись на рисунке:
- Я очень сожалею, босс, что не смогу пилотировать Lotus в Зандвоорте.
- Да, но тебе надо бороться за титул в мотогонках. Вы одного роста, попробуем взять этого парня.
- Я? В Ф1? Правда?




Примечания переводчика:

* Близнецы (англ.)

** Приз для гонщика, проехавшего свою лучшую гонку дебютного года на Lotus.

*** Престижный район Лондона.
__________________
Литература по автоспорту!
Когда 15-летний парень выходил на гоночную трассу и «рвал на тряпочки» куда более старших и опытных соперников, было видно–это чистый талант.

!!++++++++++++++++ ///???xxxx.
gp2 вне форума   Ответить с цитированием Вверх
Эти 2 пользователя(ей) сказали Спасибо gp2 за это полезное сообщение:
kup (25.06.2009), RomB (25.06.2009)
Ответ


Здесь присутствуют: 1 (пользователей: 0 , гостей: 1)
 
Опции темы
Опции просмотра

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.


Похожие темы
Тема Автор Раздел Ответов Последнее сообщение
Джим Кларк gp2 Мемориал 7 08.01.2011 12:15
Ferrari. Легенда gp2 Документальное видео 10 09.12.2010 22:45
Мое появление в гонках (Джим Кларк) Аксиома Статьи и публикации 2 25.05.2009 11:47
Легенда Героев d10nis Ралли-рейды 0 13.02.2009 06:26
Суть гонок по овалам Dj RaScoolBaS Общие автоспортивные темы 29 25.11.2008 07:59


Текущее время: 15:55. Часовой пояс GMT +3.


vBulletin v3.8.4, Copyright ©2000-2024.
"Форум Gp-Smak.ru - Самый смак автоспорта!" Copyright ©
При копировании любых материалов форума ссылка на источник обязательна.
Доработано: Женя-Jaguar & Dj RaScoolBaS