Жиль Вильнев. Любимец Энцо Феррари и болельщиков Формулы-1

[Лисы Аляски]

[Black_Jek]

Жиль Вильнёв погиб 8 мая 1982 года. Уже 8-е...

[W_Alex]

Эх... Жаль, что видел его только в коротких роликах.

[Vaska]

Сообщение от W_Alex

Эх... Жаль, что видел его только в коротких роликах.

Если хочешь, могу выложить гонки с участием Жиля.
И упомянутые здесь Францию 1979 года, и Испанию 1981 года, и другие его гонки.

[gp2]

Порою встречаются люди, которые, кажется, приходят из другого мира.

Как Жиль Вильнёв управлял автомобилем в скольжении... это словами не передать. Он всегда торопился на трассе, всегда хотел быть быстрым, как комета.

И в тот трагический день, 8 мая 1982 года, тоже.
Маленький принц. С другой планеты.

[W_Alex]

Сообщение от Vaska

Если хочешь, могу выложить гонки с участием Жиля.
И упомянутые здесь Францию 1979 года, и Испанию 1981 года, и другие его гонки.

Спасибо, но у меня времени не будет... если что, я знаю известный всем ресурс в интернете, где можно найти ну почти все
а за предложение все равно спасибо!

[Игорь Тарасов]

Сообщение от gp2

Жиль в Чизиталии Д46 как я понимаю Нуволари изображает и Лука ди Монтеземоло рядом

http://www.ddavid.com/formula1/images/cisit46b.jpg

Светлая память.. поним и по прежнему восхищаемся!

[gp2]

Фрагмент интервью Жака Вильнева

Том Кларксон, "F1 Racing", 2010, #07.

Литературный перевод с английского - Алиби


Вам ни разу не доводилось выступать за Ferrari. Вы жалеете об этом?

Ferrari - это Ferrari. Любой гонщик хотел бы выступить за команду с такой великой гоночной историей. К тому же, в моем случае, так как мой
отец выступал за нее, это еще и вроде незавершенного дела.


Ваш отец хотел основать собственную команду в Формуле-1. Было ли ваше участие в создании BAR попыткой частично осуществить эту цель?

Насколько я знаю, мой отец мечтал, чтобы я выступал в его собственной команде Формулы-1. Я принял участие в создании BAR не потому, что хотел осуществить семейную мечту, а потому что Крейг Поллок [его тогдашний менеджер] все это решил затеять. Когда я впервые услышал об этом, я подумал, что звучит многообещающе, и действительно к концу шестого сезона [2004 год] команда завоевала несколько подиумов. И это доказывает, что проект оказался не таким уж плохим. К сожалению из-за ряда политических проблем команда снова оказалась "в хвосте".

[gp2]

Фрагмент из книги Пьеро Феррари и Лео Туррини Феррари, мой отец



Некий Жиль


[Лео Туррини:] Пьеро, как на вашем небосклоне, на небосклоне «Феррари», зажглась ярчайшая звезда Жиля Вильнёва (1)?
[Пьеро Феррари:] – Едва ли не случайно. Если хотите, можно сказать, что это случилось из-за одного контракта и плейбоя, охотившегося за деньгами.

Контракта и плейбоя?
– Сейчас объясню. Как мы уже говорили, летом 1977 года Ники Лауда решил покинуть «Феррари». Ему наскучил Маранелло, и, возможно, он хотел что-то доказать моему отцу...

В общем, он вас бросил.
– Именно. В то же время продолжало действовать соглашение с товарищем Ники по команде, аргентинцем Ройтеманом. Однако было необходимо занять место, оставленное австрийцем.

Ройтеман посоветовал вам кого-нибудь?
– Карлос был исключительно порядочным. У него был выдающийся талант пилота, и он любил свое дело. Очень жаль, что он так и не стал чемпионом мира.

Ваш отец характеризовал его как «мучительный и измученный».
– Думаю, он имел в виду сложную личность аргентинца. Ройтеман, пожалуй, в глубине души не полностью верил в себя. Иногда он отставал, так как внимал своим внутренним демонам, позволял охватить себя неуверенности, потворствовал свойственной ему странной нерешительности. Но он был славным, в своем поколении – одним из лучших.

Как бы то ни было, это не он порекомендовал вам замену для Лауды.
– Нет. Из Маранелло мы двинулись в двух направлениях. Вариант, который считал предпочтительным мой отец, – южноафриканец Джоди Шектер (2).

Шектер позже стал последним пилотом Дрейка, получившим титул чемпиона мира.
– Верно. Папа давно не спускал с него глаз, он оценил его, когда тот выступал за «Тиррелл». Между прочим, Джоди – единственный гонщик в истории «Формулы-1», взявший Гран-при, управляя машиной с шестью колесами вместо четырех!


Это была как раз-таки «Тиррелл».
– Да, в 1976 году Кен Тиррелл, британский конструктор, который нарадоваться не мог на «своего» гонщика Джеки Стюарта (3), выпустил необычный гоночный автомобиль с четырьмя маленькими передними колесами и двумя обычными задними шинами. Позже эта машина по нескольким причинам перестала функционировать, а началось все с нехватки шин, так как поставщики были чрезмерно загружены работой. Но Шектеру на этом автомобиле удалось взять Гран-при.

Ваш отец был поражен новшеством Тиррелла?
– Оно очень заинтересовало папу, оригинальные технические решения его восхищали. Помню, что приблизительно в тот же период «Феррари» опробовала автомобиль «Формулы-1», в котором предполагалось использование четырех задних колес: они были сдвоены, два справа и два слева. Лауда испытал его на трассе Нардо, в Апулии. Но позже мы оставили эту модель.

Вернемся к 1977 году.
– Шектер – основной кандидат на место Лауды. Так как я немного владею английским, папа велел мне немедленно с ним связаться. Я звонил ему, и за несколько телефонных разговоров мы подружились с Джоди.

Но Джоди не пришел в «Феррари».
– Нет, по причине этого проклятого контракта. Он уже подписал договор с миллиардером, неким Вульфом, который создал скудерию буквально из ничего, и Шектер весь 1978 год состоял у него на службе. Таким образом, мы договорились, что у нас Джоди будет представлен в 1979 году, то есть наши планы пришлось отсрочить на двенадцать месяцев.

А место Лауды тем временем оставалось вакантным.
– Я вам расскажу кое о чем, это знает не каждый. После любезного отказа южноафриканца мой отец подумал о Джеймсе Ханте.

Английский плейбой, который во время «наводнения» на трассе Фудзи, в 1976 году, в последний момент отнял у Лауды титул?
– Он. Не знаю, насколько желание папы было «подогрето» воспоминанием о том случае, однако мы попробовали поговорить с Хантом. Мы нашли способ выразить ему нашу заинтересованность.

А он?
– У него в голове было другое.

Женщины?
– И женщины, конечно, тоже. Во всяком случае, он не сильно обрадовался нашему предложению. У нас сложилось впечатление, что его не волнует суть дела, что он думает только о заработке. Тогда мой отец прервал переговоры: если он охотится за деньгами, оставим его. И мы его оставили.

Вы действовали методом исключения.
– Честно говоря, это была далеко не идеальная ситуация, учитывая, что мы подыскивали замену Лауде, пилоту, который многого добился вместе с нами, ведь он дважды завоевал титул чемпиона мира и еще дважды упустил такую возможность в самый последний момент.

Вы были в затруднении?
– Мы хотели избежать ошибок. Добавлю, что интерес вокруг автомобильного дела, вокруг «Формулы-1» возрос. Благодаря нашим победам и телевидению, которое отдавало больше эфирного времени гонкам. Годы Лауды и Регаццони увеличили популярность «Феррари». И всегда на втором плане присутствовала извечная проблема итальянского пилота.

Ваш отец больше не хотел видеть за рулем итальянцев.
– Да, так он суммировал последствия трагедий: смерть Муссо (4) в 1958 году и, прежде всего, трагедия Бандини (5) в Монте-Карло, в 1967 году. Папа верно утверждал: смерть пилота – всегда очень жестокая вещь, но хуже, чем в Италии, нигде быть не может.

И он принял решение.
– Да, довольно итальянских парней в команде. Многие считали такую отговорку удобным способом не признавать того, что в Италии больше не было конкурентоспособных пилотов. Пожалуй, на решение отца могло повлиять соображение подобного рода, но в основу «вето» легли воспоминания. Это может показаться циничным, но чтобы осознать истинную ситуацию, которая часто причиняла папе боль, можно обратиться к фактам, они здесь, в коллекциях газет. Если у «Феррари» вследствие несчастного случая погибал иностранец, ежедневные издания через несколько дней писали уже о другом. Если «Феррари» теряла итальянца, споры и негодование длились месяцами.

В 1977 году осознание этого благоприятствовало выбору неизвестного Вильнёва?
– В 1977 году прославился парень, продолжительность карьеры которого в «Формуле-1» была предопределена, – Риккардо Патрезе (6). Мой отец наблюдал за ним, молодой человек явно обладал талантом. Некоторые журналисты, сведущие в автомобильном деле, подталкивали к решению в его пользу: Нестор Морозини, первое лицо в «Коррьере делла Сера», был по-дружески настойчив, склоняя в пользу Риккардо.

Но ваш отец не прислушался к советам.
– Нет. Он помнил, что еще не пришло время.

Отдав предпочтение незнакомцу. Безымянному. Вильнёву.
– Жиль в то лето поборолся за Гран-при с «Макларен», в Англии. Он не завершил гонку, но когда был на трассе, держался хорошо. Его заметил Мауро Форгьери, а авторитетность его мнения не обсуждалась.

И это все рекомендации?
– Также Крис Эймон, новозеландец, который был нашим пилотом в шестидесятые, обратил наше внимание на Вильнёва. Он говорил, что речь идет о человеке, влюбленном в скорость, о том, кто никогда не устанавливает себе границ.

И этого оказалось достаточно, чтобы быть принятым в «Феррари»?
– Вы должны учитывать также психологический аспект, если подходит такое определение.

Что за психологический аспект?
– Моему отцу очень нравилось не только конструировать машины, но и создавать пилотов. Это был еще один повод для гордости – заставить выигрывать своих молоденьких парней, которые прежде никогда не достигали подобных вершин. Ведь даже с Лаудой дела обстояли по большей части именно так. До своего прибытия в Маранелло Ники совсем не был звездой.

В общем, был нужен такой, как Вильнёв.
– Да, в том смысле, что ставка была довольно дерзкой. Позже добавилось то, что разрыв с австрийцем прошел шумно. Показать, что «Феррари» может остаться на вершине даже без него, без гонщика, уже закрепившегося на вершине успеха, – это был своего рода вызов. Возбуждает, не так ли?

А вам не казалось, что вы перегибаете палку? Если бы дела пошли плохо?
– Они не должны были пойти плохо, напротив, пошли даже лучше ожидаемого.

По правде говоря, начало Жиля в «красной» команде не было воодушевляющим.
– Точнее сказать, это была катастрофа. Тем не менее позвольте мне проследить историю в хронологии. Прежде чем подписать с канадцем контракт, папа позвонил Джиберти.

Кому?
– Клаудио Джиберти, сыну своего давнишнего сотрудника, моему другу. Джиберти и сам жил в Канаде. Мы попросили у него информацию о Вильнёве. Он нам ответил: этот садится за руль любого транспортного средства, от снегохода до опытного образца, всегда невероятно быстрый, всегда самый быстрый, в соревнованиях «Формулы Атлантик» побеждал всегда он. И мы пригласили парня во Фьорано. Для испытания.

Вызвав всеобщее изумление.
– У нас тоже был повод удивиться.

Вы ожидали от него чего-то иного?
– Ну, знаете, как бывает, мы привыкли к технике Лауды. Австриец всегда был преисполнен уважения к машине, к механизмам. В конце испытаний гоночный автомобиль возвращали в гараж, и работа над ним проводилась почти незначительная...

Жиль напротив...
– В первый день, после пяти кругов, все дымилось! Все! Было понятно, что он дико относится к автомобилю. Он его выжимал, бил, насиловал...

Вы сразу же заметили это?
– Тотчас. Форгьери в тот день имел неважный вид. Еще бы, когда он увидел, как Вильнёв проходил тест...

Что он делал?
– На последнем круге, получив указание вернуться, просто для развлечения он принялся хулиганить, вращая автомобиль. Он поднимался на бордюрные камни, летал по воздуху и вновь падал на асфальт.

Спектакль.
– Для него – не иначе. Для того, кто должен был потом заниматься машиной, – совсем нет. Бывало, что Жиль шутки ради уничтожал полуось.

Представляю ярость вашего отца.
– Плохо представляете.

Ну, учитывая, что Дрейка всегда считали человеком, очень внимательным к материалу, с которым он работает, с почтением относящимся к двигателям и шасси...
– Смотрите, здесь есть некая неоднозначность, которую пришло время прояснить. Видите ли, мой отец, естественно, восхищался пилотом, который не наносил ненужных повреждений, который управлял автомобилем аккуратно. Возьмите, к примеру, Лауду...

Беру.
– Лауду даже называли бухгалтером за его способность тщательно просчитывать риски, избегая или сводя к минимуму опасность поломки, неполадки в механизме. Вспоминаю понедельник после «Гран-при», в котором Ники занял второе место. Лауда пришел к отцу с отчетом и сказал ему: «Честно говоря, я мог бы даже попытаться выиграть гонку, но при форсировании был риск повредить двигатель, и я предпочел подумать о шести обеспеченных нам очках, насколько они будут ценны в борьбе за титул...»

А отец?
– Он поздравил Ники и отпустил. Потом, когда мы остались одни, он посмотрел на меня и сказал: «Но я даю ему машину, чтобы он использовал ее до конца, его не должно волновать, что может случиться. О последствиях в любом случае будем думать мы вместе с инженерами и механиками».

В общем, Лауда-бухгалтер не приводил его в восторг.
– Я бы сказал, что было два уровня восприятия. Один, более рациональный, заставлял его ценить чувствительность гонщика, его стратегическую осмотрительность. Другой, если хотите, более инстинктивный, напротив, отвергал подобный подход. Не забывайте, что мой отец был человеком другого поколения, пришедшим из далекой эпохи, он работал с такими людьми, как Тацио Нуволари.

Неслучайно именно он, Энцо Феррари, осмелился на запретное, сравнив Жиля Вильнёва с легендарным Ниволой (7).
– Да, и это объясняет многие вещи, объясняет даже, почему отцу не удалось обозлиться на Жиля за его крайности, за его темперамент, которые иногда переходили всякие границы. Но к сравнению с Нуволари мы пришли позже, много позже. Сначала мы испытали горечь.

В 1977 году Вильнёв дебютировал в международной гонке на красной машине, и выглядел далеко не блестяще.
– Нет, он был неопытен, и это бросалось в глаза. Кроме того, его коллеги, пилоты других команд, не помогали ему внедриться в обстановку, они воспринимали его как инородное тело, как чужака.
Был также кошмарный инцидент в Японии. Жиль едва начал работать с нами и на соревновании столкнулся с автомобилем Ронни Петерсона (8), «Феррари» буквально взлетела, направляясь в толпу людей. Были жертвы. Ужаснейшее происшествие.

В тот момент у вас появилось опасение, что вы ошиблись-таки в выборе пилота?
– Да, это так. Я, мой отец и наши сотрудники были очень взволнованы катастрофой. Сильное давление было извне. Находились те, кто утверждал, что «Феррари» «отупела» и хорошо было бы признать ошибку, уволив неизвестного канадца без предупреждения.

Ваш отец принял это предложение во внимание?
– Не во всеуслышание. Он сомневался, невозможно было не сомневаться. Но он был стойким человеком, ему не нравилось отступать, не в его стиле было сожалеть и извиняться. И потом, повторяю, Форгьери и многие другие видели положительные стороны в манере Жиля заниматься автомобильным делом.

Вы решили стоять на своем.
– Да, мы решили оставить Вильнёва на 1978 год, в паре с утвержденным Ройтеманом. Это было удачное решение.

Короче говоря, канадец стал кумиром.
– Пришлось завоевать несколько Гран-при, как раз в 1978 году, чтобы доказать папину правоту. Суждения Пино Алльеви, репортера из «Гадзетта делло Спорт», журналиста, которого мой отец больше всего ценил в последние годы своей жизни, были всегда ободряющими. И на самом деле Жиль, не отрекаясь от своей индивидуальности, прогрессировал от соревнования к соревнованию. Он становился все лучше и давал команде необычное тогда ощущение: достаточно обеспечить его машиной и можно быть уверенным, что он использует ее до последнего, сверх предела.

Он был анахроническим пилотом, то есть существовал словно вне времени: казалось, он вышел прямиком из хроник тридцатых годов.
– Можно сказать и так. Конечно, он был особенным субъектом, спавшим в кампере (9), а не в гостинице, питавшимся только гамбургерами и кока-колой, он был очень оригинальным, вот и все.

Говорили, что ваш отец испытывал по отношению к нему человеческую слабость.
– Вильнёв всегда был самим собой. Он не притворялся, в его отношении к жизни, в его странностях и крайностях не было ничего искусственного. У него была страсть к скорости, от которой он никогда не отказывался. Мы дали ему «Феррари 308», один из наших серийных автомобилей. Однажды, приехав в Монте-Карло с пункта Модена-Юг, он показал билет контролеру автострады, и тот чуть не лишился чувств: Жиль побил все рекорды скорости на шоссе. И это было не только с автомобилем. Когда он купил себе вертолет, вел себя так же. Необузданно. Вы знаете историю про «Аутогрилл» (10)?

Нет.
– Однажды на «308-й» Вильнёв повез нашего спортивного директора, Марко Пиччинини. Они поехали в Милан, не знаю, для чего.
В какой-то момент Марко сказал: «Жиль, если ты не остановишься заправить бак, придется идти пешком, я видел, ты едешь на остатках». Вильнёв едва проехал заправочную станцию. Он мгновенно посмотрел в зеркало заднего вида, убедился, что сзади никого нет, резко затормозил, сделал полный разворот на открытой автостраде и по встречной въехал на «Аутогрилл»!

А Пиччинини?
– Он был темно-лиловым, синюшного цвета, он чуть не вылетел из машины! В этом весь Жиль, то есть он был таким же, каким люди видели его на соревнованиях, за рулем красной машины. В другой раз мы вызвали во Фьорано техника «Фиата», он должен был проверить «Феррари 131», автомобиль, на котором канадец ездил по трассе от Модены до Маранелло. Техник сел в машину, повернул ключ, отъехал и остановился через пятьдесят метров. Он вернулся ко мне и сказал: «Глянь-ка, Феррари, эта машина годится только для сдачи в лом, не знаю уж, что с ней сделал Жиль, но я не доеду даже до мастерской».

Это истории, похожие на легенду о Нуволари.
– Мой отец привел это сравнение в 1981 году, в первый наш сезон с газотурбинным двигателем. У нас был мощнейший гоночный автомобиль, пусть и не всегда надежный. Вильнёв выиграл невероятную гонку «Гран-при» в Монте-Карло, а затем в испанской Хараме повторил победу на бис. В иберийской гонке его преследовали четыре автомобиля, приклеенные к нему, как вагоны к локомотиву, на протяжении всего соревнования.

И в то воскресенье, конечно же, не «Феррари» был самым сильным автомобилем. Тогда папа написал те самые строки, в которых сравнил Тацио с Жилем. Кстати, я сомневаюсь, что Вильнёв знал, как выглядел Нивола, ведь он был канадцем, человеком другой культуры, другого мира.


Однако итальянцы обожали Вильнёва.
– Самый что ни на есть настоящий перелом в чувствах людей произошел уже в 1978 году, когда он наконец-то выиграл свой Гран-при в Канаде. Следующий, 1979 год стал определяющим для Жиля в возвращении чемпионского титула.

Однако чемпионом стал Шектер.
– Джоди сдержал обещание и, освободившись от обязательств перед Вульфом, пришел к нам. Он очень отличался от Вильнёва, тем не менее они хорошо дополняли друг друга и между ними действительно установились искренние дружеские отношения.

Говорят, что в 1979 году Вильнёв, будучи честным по отношению к вашему отцу, отказался от своего стремления к титулу чемпиона мира в пользу одноклубника.
– Его ни о чем не спрашивали; правда, в первой части чемпионата Жиль побеждал чаще Джоди. Потом постарался южноафриканец, и с этой позиции, да, Вильнёв был очень корректным, он поставил интересы скудерии над собственными. Думаю, что определенную роль сыграло также его отношение к Шектеру: они уважали друг друга, встречались даже вне соревнований, и, возможно, канадец догадывался, что у Шектера не будет другого шанса.

Так же как и у него, к сожалению.
– Это уже другая история, к ней мы сейчас подошли.

Жиль Вильнёв – последний пилот «Феррари», погибший на треке при Энцо Феррари.
– Да, в 1982 году, в Зольдере, Бельгия.

А вы где были в тот день?
– С отцом, дома, во Фьорано. Нам сообщили по телефону. Новости, приходящие из Зольдера, всегда были самыми ужасными. Вплоть до рокового, последнего сообщения.

Вы помните реакцию папы?
– Он многое перенес. Это был очень тяжелый опыт.

Вы видели, чтобы он плакал из-за этого пилота, который состоялся буквально из ничего, из-за молодого человека, принесшего столько популярности «Феррари»?
– Нет, не при мне, не в моем присутствии. Но для папы это был тяжелый удар.

Пьеро, вы знаете, что после трагедии было рассказано многое, распространялись разные версии, были сомнения и подозрения...
– Со своей стороны, я все готов прояснить. Начиная с конца: Жиль погиб в ту несчастную субботу на испытании не из-за неисправности механики. Происшествие было предопределено нелепым столкновением с автомобилем Иохена Масса (11), шедшего впереди него.

Говорят, что Вильнёв был неспокойным по причине происшедшего двумя неделями раньше в Имоле, по случаю «Гран-при» в Сан-Марино.
– Сейчас я вам все расскажу. В Имоле «Формула-1» была представлена в самом разгаре суровых состязаний. С одной стороны были британские скудерии, а с другой – «Феррари» со своими союзниками, так называемыми сторонниками строгого соблюдения законности. Мы объединились с Международной федерацией, тогда как команды с другого берега Ла-Манша имели иные представления касательно правил, организационных критериев. Все закончилось тем, что англичане в знак протеста решили отказаться от соревнований.

И «Феррари», таким образом, со своими пилотами Вильнёвом и Пирони стала основным фаворитом гонки.
– Да не особенно. Были Ален Прост и Рене Арну (12) на «Рено». Очень быстрые автомобили, которые на самом деле были лучше наших на квалификации и заняли передовые позиции при исходной расстановке.

Но некоторое время спустя Прост и Арну сломались, и Жиль вел гонку один.
– Жиль лидирует, а за ним следует Дидье Пирони (13). В 1981 году мы приняли в команду Пирони, чтобы заменить Шектера, ушедшего на покой прославленным чемпионом мира. Дидье был французом. Он хорошо чувствовал себя с Вильнёвом, они говорили на одном языке, в общем, были двумя закадычными друзьями, честными в работе и хорошо относившимися друг к другу.

Однако в то воскресенье в Имоле...
– В то воскресенье инженера Форгьери не было, он отсутствовал по семейным обстоятельствам. Там был я, но заведование боксом было поручено, как всегда, Пиччинини, спортивному директору, и инженеру Томаини. Марко, учитывая ситуацию с двумя теперь уже удаленными «Рено», выставил указатель...

Какой указатель?
– Указатель, сообщавший пилотам о решении команды. Они должны были удерживать позиции, финишировать таким образом и доставить «Феррари» радость от великолепной двойной победы на трассе, названной в память о моем брате Дино.

Отличная идея, жаль, что она осталась на бумаге, то есть на указателе Пиччинини.
– Действительно, на треке что-то произошло. Жиль увеличил траекторию поворота, и Пирони обогнал его, Жиль, в свою очередь, отреагировал и тоже пошел на обгон, в общем, оба наши пилота вступили в бой друг с другом.

И еще в какой бой: столкновения были частыми...
– Но чемпион здесь может быть только один. Сейчас объясню: я был в боксах и был доволен, потому что мы шли к триумфу. Я глаз не спускал с Вильнёва и Пирони, они не устанавливали рекорды, не стремились к максимуму. Не знаю, понятно ли я выражаюсь: они боролись, но не высунув языки, не стремясь к смерти.

Но вы, с помощью Пиччинини, выставили указатель, на котором обозначили волю скудерии: Жиль – первый, а Дидье – второй.
– Я уже сказал, мы это сделали. Указатель говорил: удерживать позиции. Но это не было соблюдено.

Со стороны Пирони.
– Именно, со стороны Пирони. Но на самом деле француз совершил свой первый обгон из-за ошибки канадца. После он сказал нам, что возглавил гонку, так как Жиль совершил промах. И с этой точки зрения, не украв ничего у товарища, он не считал необходимым возвращаться на вторую позицию.

Из боксов вы не смогли бы вмешаться второй раз, чтобы восстановить ситуацию в пользу канадца?
– Форгьери сказал мне как-то, что при желании это можно было бы сделать. Но все случилось так, как я вам рассказал. И должен признать, что мне, по правде говоря, дело не казалось таким уж серьезным. По крайней мере, с точки зрения «Феррари».

Нет?
– Ну, я поговорил с Жилем, едва закончилось соревнование. Он был в ярости. Он ничего не имел против скудерии, но был настроен против Пирони. Он чувствовал себя преданным, ему нанесли удар в спину.

Вероятно, он был прав.
– Душевное состояние пилотов чаще всего понятно, особенно непосредственно в разгар происшествия. И, конечно, я понимал раздражение Вильнёва, который в воскресенье, полностью принадлежащее «Феррари», дал сместить себя с первого места товарищу по команде. Однако...

Однако?
– В Имоле победила «Феррари», более того, она торжествовала. Мы находились в самом начале сезона, впереди был весь чемпионат, и Жиль не мог заявить, что мы бесстрастно установили внутреннюю иерархию, преимущество одного пилота в ущерб другому. Это было бы неправдой.

Возможно, Вильнёв, после того что он дал команде, когда оставался вторым после Шектера в 1979 году, ожидал для себя иного обхождения.
– Видимо, с его точки зрения так и было. Но в то воскресенье в Имоле не случилось ничего непоправимого. Мы победили, а не проиграли.

Что сказал вам отец?
– Мы поговорили по телефону во второй половине дня, после соревнования. Он был в нерешительности. Он заметил душевное состояние канадца.

Он упрекал вас за то, как вы распорядились делами из бокса?
– Нет.

Он не заступился за Жиля?
– Нет. Позже я встретил Вильнёва, он попросил о разговоре с отцом. Папа его выслушал. Он по-человечески дал ему излить душу и ободрил его в некотором смысле. Но он не признал его правым, ведь и Пирони являлся его служащим, его пилотом.

Что вы имеете в виду, говоря, что ваш отец его ободрил?
– Здесь я должен открыть небольшой секрет. У Жиля был ограниченный по сроку действия контракт. В конце 1982 года он уже был бы волен работать в другом месте...

И что же?
– Жиль боялся, что эта ситуация может отразиться на его отношениях со скудерией. Он подозревал, что если оба пилота «Феррари» вступят в соревнование за титул, команда выберет француза.

Это не было правдой?
– Это было не в стиле моего отца. Он никогда не стремился отдать роль первого гонщика лишь одному из пилотов. Этого не могло произойти. И мой отец дал ему слово. Хотя и знал об одной вещи. Даже о двух.

Что же ему было известно?
– Папа понял, что Вильнёв не останется с нами. Он понял, что по окончании сезона тот уйдет. Ему это не нравилось, но он ожидал такого решения и был готов принять его.

Это первая вещь. А вторая?
– Если бы мой отец присутствовал в Имоле в то воскресенье, если бы у него была возможность лично вмешаться в ход событий, он не позволил бы Пирони переступить через товарища. Нет, он бы этого не сделал.

Потому что знал, что Жиль был готов покинуть его, оставить «Феррари»?
– Потому что в создавшейся ситуации он не был заинтересован противопоставлять Вильнёва его товарищу по команде. Ни ущемлять его, ни поощрять – никоим образом.

А потом произошел несчастный случай в Золъдере.
– Но это, повторяю, был трагический удар судьбы. Жестокий конец прекраснейшей истории.


Примечания редакции:
(1) Жиль Вильнёв (1950-1982) – легендарный канадский гонщик; шесть раз выигрывал «Гран-при» «Формулы-1».
(2) Джоди Дэвид Шектер (р. 1950) – чемпион мира от «Феррари» 1979 года.
(3) Джон Янг (Джеки) Стюарт (р. 1939) – шотландский автогонщик, трехкратный чемпион мира в гонках «Формулы-1».
(4) Луиджи Муссо (1924-1958) – итальянский пилот, победитель «Гран Премио» Аргентины в 1956 году.
(5) Лоренцо Бандини (1935-1967) – итальянский гонщик, выступал за «Феррари» в 1963–1967 годах.
(6) Риккардо Патрезе (р. 1954) – итальянский пилот, выступал в гонках с 1977 по 1993 год и шесть раз выиграл «Гран-при».
(7) Нивола – Прозвище Тацио Нуволари
(8) Ронни Петерсон (1944-1978) – шведский гонщик, одержал десять побед в «Гран-при».
(9) Кампер (от ит. camper) – жилой самоходный автофургон.
(10) «Аутогрилл» – система придорожного обслуживания в Италии, пункты которой расположены через каждые 50-100 км пути: ресторан, заправка, магазин.
(11) Йохен Масс (р. 1946) – автогонщик, выступал в «Формуле-1» с 1975 по 1989 год.
(12) Ален Прост (р. 1955) – французский гонщик, четырехкратный чемпион мира; выступал за «Феррари» в 1990-1991 годах.
Рене Арну (р. 1948) – французский пилот, в 1983-1985 годах сотрудничал с «Феррари».
(13) Дидье Пирони (1952-1987) – французский гонщик, выступал за команду «Феррари» в 1981–1982 годах.

[gp2]

Репортаж из музея Жиля Вильнева

Язык: французский?!
Качество: отличное
Время: 3'40''
Объем: 55,2 Мб.
Содержание: есть интересные кадры экспонатов музея.
Источник: передача "Auto123", 2010 год.