Глава 3. Уроки Профессора
В ретроспективе, большая часть ранней карьеры Хилла в Формуле-1 имела все признаки волшебной сказки. Вырванный из безвестности неконкурентоспособного места в «готовой погибнуть» команде Brabham, он оказался в лучшей машине чемпионата. Когда Фрэнк Уильямс дал ему шанс гоняться вместе с Аленом Простом в сезоне 1993 года, чемпион мира 1992 года Найджел Мэнселл покинул команду в глубоком возмущении. Хилл к тому времени уже два года был тест-пилотом команды, но повышение до статуса призового гонщика стало гигантским шагом вперёд и золотой возможностью, что разом сделало его объектом зависти и, в некотором роде, врагом для многих сражавшихся претендентов.
После частых неудачных попыток квалифицироваться с Brabham, он получил возможность гоняться с Простом и легендарным соперником француза Айртоном Сенной, двумя величайшими именами в этом виде спорта и двумя бесспорными звёздами своей эры. И он не разочаровал. После изумительного года он выиграл три Гран-при и, если бы был немного удачливее, мог побороться с Простом за титул чемпиона мира.
Получив наиболее выгодное место в Формуле-1, Хилл не питал иллюзий насчёт того, что настоящее сражение только начиналось, так как Формула-1 – это бизнес, в котором тот, кто ничего из себя не представляет, редко остаётся надолго.
Он знал это, наблюдая за событиями в команде Brabham в 1992 году. Пока он продолжал тестировать Williams-Renault, и пока Найджел Мэнселл в том году продолжал одерживать победу за победой на своём пути к титулу чемпиона, Хилл ждал своей очереди сесть за руль воскресным утром.
Он пробовал себя за рулем Benetton с турбодвиателем на трассе Поль-Рикар в 1988 году, по учтивости Питера Коллинза, тим-менеджера команд Williams, Benetton и Lotus, помогавшего Мэнселлу на его пути. А в 1990-м его пригласили на тесты временного шасси Brabham, оснащённого двигателем Yamaha, который команда, базировавшаяся в Чессингтоне, собиралась использовать в 1991-м. В обоих случаях дальнейших предложений не последовало. Тесты Benetton были только ради получения опыта, а его обязательства перед командой Middlebridge Racing в чемпионате Ф-3000 не допускали принятия им предложения от Brabham и, соответственно, увеличения количества пройденных кругов. Но он держался за Brabham в ожидании, зная, что это предоставляло ему лучший шанс участвовать в гонках, нежели в обычных тестовых сессиях. Хотя Фрэнк Уильямс знал, что Хилл может быть лидером в гонках Ф-3000 и что может показывать лучшие круги во время тестовых сессий, он не был готов рисковать приглашением новичка в основной состав команды Формулы-1. Хилл нуждался в других возможностях продемонстрировать свои способности.
Эти возможности были ему предоставлены, когда менеджер Brabham Деннис Нёрси устал от безуспешных попыток Джованны Амати пройти квалификацию на новых Brabham с моторами Judd, а также от ожидания поступления обещанной ею спонсорской поддержки. Перед Гран-при Испании в мае, Амати покинула команду, и цвета London Rowing Club украсили цвета шлема человека, заменившего её. Поначалу его собственные попытки занять место на стартовой решётке были не более успешны, нежели у итальянки, хотя времена на круге были гораздо более быстрыми. Но на Гран-при Великобритании он преуспел, вырвав 26-е, и последнее, место на старте. И он финишировал. Пока толпа безумствовала по поводу последней победы Мэнселла на Гран-при Великобритании, а Найджел, фактически, превратился в завоевателя этой трассы, Хилл привёз свой Brabham на 16-е место. Позже, Венгрия дала ему ещё один шанс, и в то время как Мэнселл оформил своё чемпионство, Хилл финишировал 11-м на полностью неконкурентоспособной машине.
Гонки за Brabham в 1992-м были невероятной борьбой от старта до финиша.
Brabham перестала существовать ещё до конца чемпионата, но Хилл знал, что французская команда Ligier была заинтересована в его услугах. Он побывал в Аделаиде на последней гонке, просто ради того, чтобы не дать о себе забыть в кругах Формулы-1, где он быстро обзавёлся множеством друзей, обладая спокойным и вежливым характером, который некоторые находили приятно отвлекающим от периодически случавшихся с Мэнселлом приступов лицедейства. В то же время, решение Мэнселла перебраться в серию Индикар в США, не достигнув финансовой договорённости с Уильямсом, означало, что место в команде было свободным на сезон 1993 года. Ален Прост должен был сесть за руль одной машины, что, отчасти, огорчило Мэнселла, ну а стойкий итальянец Риккардо Патрезе решил провести свой последний сезон в Формуле-1 в качестве партнёра Михаэля Шумахера в Benetton – решение, о котором он, безусловно, пожалел.
В Сильверстоуне в 1992-м на домашней трассе Деймон привёз Brabham BT60B в новой раскраске на 19-м место.
Хотя Brabham был безнадёжно неконкурентоспособен, управление им дало Хиллу опыт, который впоследствии принёс ему много пользы
Решение, перед которым стоял Фрэнк Уильямс, сводилось к выбору между Хиллом и его приятелем британцем Мартином Брандлом, после того, как Питер Коллинз обозначил своё нежелание расставаться ни с Джонни Хербертом, ни с Микой Хаккиненом, объявив значительные трансферные суммы за их талантливые «головы». Во всяком случае, перевес был в сторону расположения к Брандлу с его огромным опытом в Ф-1, но Хилл знал Williams, а в Williams знали Хилла. Зимние месяцы должны были стать тяжёлыми, особенно после того, как стало ясно, что не стоит рассчитывать на то, что в Ligier будут бесконечно долго цепляться за Хилла, ожидая, пока он примет решение.
Шансы занять второе место в Williams-Renault рядом с Простом были мечтой каждого гонщика, даже Сенны, и это место было настолько маняще близко, что Хилл не мог думать ни о чём другом. Оно было рядом, только вне его досягаемости, и он не мог сделать ничего, чтобы повлиять на это решение.
«Худшее, что в этом было, – поясняет Хилл – Это то, что я думал, что могу остаться ни с чем. Я переживал по поводу шанса в Ligier, но, с одной стороны, без какого-либо неуважения к Ligier, у меня был шанс на лучшую машину в Формуле-1, а с другой – шанс на хорошую машину». Я думал: «Если я буду ждать лучшую машину и Ligier, Ligier не сможет ждать дольше», и у меня были неплохие шансы потерять и то и другое. И я думал: «Так, и что же мне делать?» Если бы я выбрал второй из вариантов, как бы я себя чувствовал, если бы Фрэнк вернулся и сказал: "Почему ты не стал ждать? Я бы дал тебе шанс с командой Williams, если бы ты только подождал”. Я решил не пытаться давить на него в то время».
А Фрэнк не собирался делать каких-либо услужливых намёков. Он обнадежил Брандла верой в то, что он будет пилотировать его болиды – только ради того, чтобы передумать как раз в тот момент, когда возрастной британец уже думал о том, что с ним подпишут контракт. Получилось так, что Брандл, ушедший в Ligier, был разочарован и немного огорчён, а Хилл, наконец, был избавлен от своих мучений.
Официальное объявление было сделано не ранее, прежде чем Хилл обратился к британской прессе с тем, чтобы от него не ожидали слишком многого довольно быстро. «Я совсем не хочу делать каких-либо необдуманных нереальных заявлений», – говорил он. – «Ожидать от меня того, что я совершу серьёзный скачок вперёд и брошу вызов человеку, который выиграл больше гонок, чем кто бы то ни было – этого просто не случится. Это не в пример более тяжело, это Формула-1. И я не испытываю иллюзий».
Он на самом деле их не испытывал. Ему было прекрасно известно, что не было со времён Джеки Стюарта, начавшего выступать в 1965-м году в команде BRM, британского гонщика, получившего в своё распоряжение такую технику в столь ранний период своей карьеры. И с тех пор только швейцарец Клей Регаццони и несчастный итальянец Игнацио Джунти получали подобный шанс, присоединившись к Жаки Иксу в Ferrari в 1970-м. Хилл осознавал всю значимость возможности, предоставленной ему, но также он осознавал и давление, и зависть по отношению к себе, вызванные этой предоставленной возможностью.
Вера Уильямса в «подписанного» Хилла, у которого были лишь те два Гран-при за спиной, удивил некоторых обозревателей, особенно по причине, означавшей, что отвергли Брандла, имевшего репутацию гонщика, посредственно выступающего в квалификациях, но очень сильного в гонках. Решение не было необдуманным, возможно понимание этого было тем более тяжёлым для последнего.
Новое начало: Хилл выглядит подобающе встревоженным в этой попытке в 1993-м во время его раннего периода обучения в Williams.
Хозяин команды Фрэнк Уильямс (справа) и новичок команды Хилл осторожно смотрят друг на друга во время пресс-конференции осенью 1993-го. Уильямс был тогда, и остаётся сейчас, человеком очень требовательным к своим сотрудникам.
Гонка в ЮАР стала кошмаром для Хилла, он квалифицировался четвёртым, но на первом круге его развернуло, когда он шёл на втором месте, а затем его выбил с трассы итальянец Алессандро Занарди. Он быстро возместил ущерб вторыми местами позади Сенны на родине великого бразильца в Интерлагосе и на своей домашней трассе в Донингтоне. Оба раза Деймон сильно провёл гонки и произвёл большее впечатление, нежели Прост, который вылетел с трассы в Бразилии и потерял много времени, меняя шины с сухих на дождевые и обратно на британской гонке, знаменитой блестящим пилотажем Сенны и постоянно меняющейся погодой. Хилл вылетел с трассы в Имоле, сошёл по техническим причинам в Испании после старта из первого ряда, но затем снова финишировал вторым позади Сенны в Монако, после того как Прост был оштрафован за предполагаемый фальстарт, и третьим в Канаде.
По всем меркам, Деймон провёл несколько весьма впечатляющих выступлений, но должно было прийти большее.
На этом этапе своей карьеры Хилл быстро учился, и в то время как росло его мастерство, появлялись и недовольные, объяснявшие это предположением, что Williams был настолько совершенной машиной, что любой гонщик с отсутствием хоть какого-нибудь таланта, может ей управлять. Это был не последний раз, когда Хилл слышал подобные предположения, они преследовали его на протяжении всего чемпионата.
Во Франции он по-настоящему начал показывать свой потенциал, взяв свою первую поул-позишн в непосредственном соперничестве с Простом, решительно настроившимся показать класс самому себе и спонсорам из Renault на домашней трассе. В гонке Прост снова вышел победителем, но Хилл оказался всего в трёх десятых секунды позади (ничтожный отрыв для гонки), всё время прессингуя на Алена. И были очень серьёзные предположения, которые команда Williams неуверенно отрицала, о том, что борьба между пилотами была предотвращена посредством командной тактики. Это был первый Гран-при, который Хилл на самом деле мог выиграть.
Дальше всё было ещё «лучше». В Сильверстоуне, где он отчаянно изгонял призрак своего отца, пытаясь победить на домашней трассе, проиграл поул-позишн Просту, и, лидируя в гонке, оказался пострадавшим от редкой поломки мотора Renault. «Это было одним из наиболее горьких поражений в моей карьере», – признал Хилл. Он утопил свою печаль в доброй пинте пива Labatt’s (брэнд спонсора Williams) в Британском Клубе Автогонщиков, приветствуемый как герой, так же, как и его отец в 1960-м, когда тот вылетел с трассы, будучи лидером гонки. В Германии Прост получил несправедливый 10-секундный штраф, который привел к комфортному лидерству Хиллу, и он лидировал до тех пор, пока не случился прокол шины на предпоследнем круге.
Прост выиграл обе эти гонки, но удача наконец улыбнулась Хиллу в Венгрии. Ален вновь взял поул-позишн, но Деймон остался в одиночестве на первом ряду стартовой решётки, когда у француза заглох двигатель. И несмотря на то, что Прост установил лучший круг во время своего прорыва, первым увидел клетчатый флаг Деймон. Фамилия Хилл была впервые выгравирована на кубке победителя впервые с Гран-при Монако 1969-го года, последнего триумфа его отца. Две недели спустя он повторил свой подвиг в Спа, на Гран-при Бельгии, где его не смогли догнать Шумахер, Прост и Сенна. А в Монце, где у Проста сгорел двигатель, Хилл оформил выдающийся хет-трик.
Поул-позишн в Португалии была сведена на нет, когда на прогревочном круге возникли проблемы с двигателем, и, как Просту в Венгрии, ему пришлось стартовать с последнего ряда. Деймон смог финишировать третьим, в то время как в Японии занял менее впечатляющее четвёртое место – гонке, в которой Сенна и новичок Эдди Ирвайн устроили перепалку на трассе, вылившуюся впоследствии в то, что бразилец ударил ольстерца. Хилл завершил самый впечатляющий дебютный сезон за последнее время на третьем месте в Австралии позади Сенны, который должен был вскоре стать лидером команды Williams, и Проста, уходящего в отставку. И он финишировал третьим позади них в чемпионате мира. Он превзошёл даже свои самые смелые мечты, хотя по-прежнему оставались злые языки, дующие в ту же дудку о лучшей машине, лучшем двигателе. Чемпион мира Марио Андретти подчеркнул, что управление лучшей машиной – цель каждого гонщика, и только половина дела в серьёзной борьбе за титул. В гонках вы должны обладать своей удачей, и Хилл согласился с ним.
От нелепого к впечатляющему. Когда Хилл, наконец, достиг команды Williams, в качестве партнёра Алена Проста в 1993-м, это было неизмеримо далеко от борьбы с собственным Brabham в предыдущий сезон.
Патрику Хеду, как это обычно бывает, выпало разъяснить благоразумный взгляд на эту ситуацию, привнося в неё свой рациональный, инженерный образ мышления. «Ничего нет проще, чем навешивать ярлыки на Деймона», – говорил он, – «но ведь он не до конца ещё сформировался к тому времени. Он по-прежнему поглощал информацию и на её основе учился. Вполне вероятно, что у него были лучший двигатель и лучшая машина в 1993-м, но к концу года у него был на один выигранный Гран-при больше, чем у Михаэля Шумахера, и могло оказаться в два раза больше выигранных Гран-при, чем у последнего. Я думаю, что Деймон выглядел вполне замечательно для парня, проводящего свой первый сезон».
Безусловно, Хилл извлёк пользу из того, что гонялся в эпоху, в которой технологии отслеживают каждое движение гонщика в кокпите, и в команде, в которой телеметрия лидера была доступна новичку. Это, конечно, помогало ему –то, что он мог скопировать телеметрию с машины Проста на свою, ведь он мог непосредственно оценить, где она ему даёт преимущества, а где он за счёт неё теряет. И, таким образом, исправлять свои ошибки. Если он был медленным, он был способен разобраться с помощью этого дотошного анализа от Проста. Это совсем не означало, что другие не были способны поступать так раньше, просто теперь было другое время, и таковы были правила игры. Это не вина Деймона Хилла в том, что времена изменились, он просто использовал весь арсенал, предоставленный новыми технологиями, так же, как когда раньше другие первыми начали использовать монокок или антикрылья.
«Его форма на самом деле не удивила нас, поскольку мы знали, на что он способен, после всех тестов, на которых он работал для нас. Но я восхищался его способностями. В дни, когда перед ним вырастала стена трудностей по поводу времени на круге, и он выламывал себе руки по поводу этого, он оценивал техническую сторону проблемы и мог просто уйти с данными и решить проблему с инженерами. Он мог сравнить данные с данными Алена, и затем у него всё начинало работать как надо. На следующий день у него был отличный темп. Это, безусловно, впечатляло нас».
Уильямса также впечатляло, что Хилл шёл именно своим путём в настройке своей машины, показывая независимость и смелость, которая была нехарактерна для новичка. Он перенимал настройки Проста только если ситуация становилась столь безнадёжной, что у него на самом деле не было другого выбора. Это ещё одна характерная черта топ-пилота.
Гонщики сильно полагаются на поддержку своей команды, в особенности, их гоночных инженеров. Здесь технический директор Williams, Патрик Хед, поддерживает своего гонщика.
«Несколько раз было, – продолжает Хед, – что можно было очень уверенно сказать, что Хилл сделал большой шаг вперёд за сутки. Я не думаю, что, когда он возвращался обратно в отель, он читал мантры, песнопения, или ещё что-нибудь в этом роде, но я предполагаю, что он просто садился и изучал всё подробно, пока не понимал точно, где он терял время, а потом вычислял, что он может сделать с этим».
Всё это было тем лучше, поскольку в 1994-м к нему должен был присоединиться самый грозный партнёр по команде, который только может быть – Айртон Сенна, чьи собственные скорость и способность анализировать и усваивать технические данные уже стали частью истории автоспорта.