[gp2]

Глава 20. После Жиля


Даже через месяц, перед Гран-при Канады, впервые проводимом в июне, весь Квебек в трудом оправлялся от шока в связи с гибелью Жиля.

Я поехал в Бертьевилль, в гости к Севиллю и Жоржетте Вильнев, родителям Жиля и Жака. По-прежнему разговорчивый, Севилль был рад видеть меня, говорить со мной о сыновьях. В первые дни после смерти Жиля он уже проявил это.

– Как любой отец, я в горе из-за гибели своего ребенка. Тем более, я знаю, на какие жертвы ему пришлось пойти, чтобы достичь таких успехов в карьере. Но у него не было времени пожать плоды своих стараний. Он только начинал жить. Воспользоваться достигнутым с помощью таланта. Жиль все время говорил, что собирается гоняться лет до сорока, а то и больше. Думаю, он бы смог.

Как ни странно, он хотел, чтобы Жак, второй его сын, возобновил карьеру гонщика.

– Почему бы и нет? Как и у Жиля, гонки у него в крови. Не мне мешать ему заниматься тем, что ему нравится.

Затем он попросил подождать немного, а, вернувшись в гостиную, сказал:

– Видишь, Пьер, Жиль все еще с нами, в этой коробочке.

В руках у него была урна с прахом Жиля. По моей коже побежали мурашки от вида того, как он держит ее в руках, прижимает к груди, словно драгоценность. Несмотря на протесты госпожи Вильнев, заметившей мое смятение, Севилль носил ее с собой все время моего пребывания у них в гостях.

Через несколько минут приехал Жак, после смерти его старшего брата ежедневные визиты к родителям стали традиционными. Тот, кого в Бертьевилле все называли Коко, никогда не боялся ни выражать свое мнение, ни отвечать на щекотливые вопросы прессы. Уже на следующий день после гибели Жиля он категорично заявлял:

– Оставить гонки? Нет, об этом нет и речи. Я бы хотел продолжить начатое Жилем. Я бы хотел, чтобы мне доверили руль Ferrari, особенно на следующей гонке, в Монреале. Я, возможно, не привел бы машину на поул, но я бы сражался в честь Жиля с тем же пылом, какой характеризовал его.

Он признавал тогда, что не до конца осознал смерть старшего брата.

– Возможно, по мне не видно, но в душе мне очень больно. Я пытаюсь не думать об этом, занимая себя работой в гараже. Это трудно, поскольку стены в нем увешаны фотографиями. Возможно, я отреагирую как-то иначе, когда увижу тело.

Он не ошибался. Он не хотел отходить от гроба ночью с понедельника на вторник, когда тело привезли в Бертьевилль для последних приготовлений к похоронам этого великого человека.



Проклятый Гран-при

С понедельника 9 мая Journal de Montreal начал вкладывать среди страниц купон с просьбой к читателям подписаться под просьбой к городским властям переименовать трассу Иль Нотр-Дам в трассу имени Жиля Вильнева. Также мы предложили, чтобы машины с 27-ым номером Жиля не было на стартовой решетке. Даже господин Феррари обратился к FIA с той же просьбой. Господа Балестр и Экклстоун «отмели» ее. Неудивительно, они никогда не были почитателями Жиля. И тот, кого некоторые называли Маленьким Принцем, никогда не упускал возможности публично раскритиковать их.

Мэрия Монреаля была более благосклонной. Там пообещали как следует рассмотреть эту просьбу. Они согласились, что следует переименовать трассу в честь этого великого гонщика. Итак, отныне Гран-при Канады проводился на трассе имени Жиля Вильнева на острове Нотр-Дам.

Надо ли уточнять, что атмосфера была совсем не праздничной?

Истинные поклонники этого вида спорта были в трауре. Мы знали, что привлечь интерес было некому... и так будет еще долго. Рабочие под руководством Анрде Жерве решили почтить память великого соотечественника, написав на линии старт-финиш «Salut Gilles»*. Затем эта традиция соблюдалась ежегодно. И горе тому, кто хотел бы избавиться от нее! Я бы первый возглавил движение протеста!

Желая почтить память Жиля, господин Феррари решил не нанимать второго гонщика на три следующие после Бельгии гонки, и лишь Дидье Пирони представлял команду в Монако (финишировал 2-м), Детройте (3-м) и Монреале.

Многие знали о произошедшем между Жилем и Пирони в Имоле. Даже высказывались опасения, что французу что-то грозит. Организаторы предвидели это и выделили ему охрану. Я ездил в Детройт, на Гран-при США, за неделю до канадской гонки, чтобы поговорить с ним.

– Я понимаю, что не пользуюсь популярностью в Монреале, особенно после аварии Жиля в Зольдере. Он был очень возбужден после Имолы, и я хотел объясниться с ним в Зольдере, но не успел. Я крайне сожалею об этом. Его смерть произвела на меня больше впечатление. Моя жена скоро родит близнецов, и мы уже решили, что назовем их Дидье и Жиль, в память о нашей дружбе до того инцидента.

К счастью, Дидье не обижали, пока он был у нас, хотя он и завоевал поул. Но когда он покидал Монреаль, он и не нуждался в освистывании, чтобы чувствовать себя несчастным. Как будто кто-то захотел ему отомстить – проблемы подстерегали его прямо на старте. Едва загорелся зеленый свет, мотор его Ferrari заглохла. Остальные машины огибали её, замершую в паре метров от надписи «Salut Gilles».

Итальянец Риккардо Палетти, впервые стартовавший в Формуле-1 за рулем Osella, не успел отреагировать, подобно прочим. Он врезался в Ferrari на скорости более 150 км/ч. Удар был таким сильным, что он погиб на месте от разрыва аорты. Несмотря на быстрое вмешательство спасателей, особенно спешащих предотвратить пожар, и быструю доставку в больницу на вертолете, помощь запоздала. Смерть уже второй раз за месяц взяла свое в «блестящем» мире Формулы-1.

Гонка, тем не менее, состоялась, хотя атмосфера была такая, что отбила бы вам охоту улыбаться до конца ваших дней. Даже Нельсон Пике, победитель, не чувствовал радости.

Эта гонка вполне заслужила название «Проклятый Гран-при»!



Посмертная победа Жиля...

Хотя Жак Вильнев об этом и мечтал, но так и не получил приглашения от господина Феррари занять место брата. Неожиданно для всех Энцо Феррари предпочел позвать французского гонщика Патрика Тамбэ и предложить алую машину с номером 27 ему.

В конце лета 1977 года Патрик и Жиль соперничали за места в McLaren и Ferrari. Француз выбирал первым. Так как британская команда провела успешную серию, занимая третье и выше места в Кубке Конструкторов шесть сезонов подряд, французский гонщик принял предложение Тедди Майера, а не Энцо Феррари. Это был неудачный выбор. Не считая 1978 года, McLaren несколько лет «плелся» в рядах середнячков.

Когда с Патриком связались, он еще не отошел от горя по своему приятелю Жилю. К тому же, в начале года он принял решение, что прекращает карьеру в Формуле–1. Он был менее увлечен гонками и считал, что современные шасси не так интересны, причем слишком опасны из-за граунд-эффекта. Патрик был разочарован качеством своего Theodore. Он знал, что за места на стартовой решетке придется побороться, на подиумы надежды нет, не говоря уж о победах. После гонки в Труа-Ривьер мы подружились. Мы оба почитали таланты Жиля, которого он приютил вместо с семьей на первые месяцы пребывания семьи Вильневых в Европе. Когда Джоан вернулась в Европу с Жаком и Мелани после смерти Жиля, Патрик занялся их семьей, устроил детей в школу Beau Soleil недалеко от его собственного дома, в Виллар, в Швейцарии.

Будучи слишком чувствительным и деликатным человеком, чтобы стать героем «закалки» Жиля, Патрик был взволнован приглашением. Он не знал, что делать. Отказаться от своего решения? Согласиться заменить друга, которого он почитал как героя, стать напарником того, кого он втайне считал предателем после Имолы?

Патрик позвонил мне перед тем, как дать ответ:

– Пьер, я на знаю, что делать. Для меня это слишком. В моральном смысле решение принять очень трудно. Я мечтал стать гонщиком Ferrari, но не в таких условиях. Что подумают канадцы, если я соглашусь? Они скажут, что я занял ЕГО место?

Следовало убедить его, что выбор был естественным.

– Патрик, если тебе необходимо мое мнение, это был логичный выбор. Кто еще, кроме тебя, мог бы заменить Жиля. Решение было единогласным. Все будут довольны, ты очень популярная фигура в Квебеке.

Наконец, после долгой беседы с Джоан, Гастоном Парентом и еще некоторыми людьми, Патрик принял предложение Энцо Феррари. Он впервые сел за руль машины с номером 27 во время следующей гонки, в Голландии.

В то время как Пирони одержал третью и последнюю победу в карьере, Патрик сошел. Первый подиум он заработал по результатам Гран-при Великобритании, финишировав третьим. Первую победу за рулем «27» он одержал в Германии. Именно в этой гонке, на трассе в Хоккенхайме, оборвалась карьера Дидье Пирони, из-за аварии, в которую он попал на тренировках.

– Пьер, я хочу, чтобы ты знал: я думал о Жиле, пересекая финишную черту, – сказал мне Патрик.

Менее чем через год, неожиданно победив на трассе Имола, он снова звонил мне:

– Пьер, Жиль отмщен! Я ехал круг почета на моей «27» и чувствовал, что не один в машине. Без его помощи я бы не победил...

В слезах Патрик повесил трубку, он был не в силах договорить. Сегодня, уже 15 лет спустя, он испытывает те же чувства, говоря о той победе, последней для него в Формуле–1.


Примечания:
* – Означает как и «Привет, Жиль», так и «Пока, Жиль».