[sad angel]

1 Печали отрочества.

Брюс Лэсли Макларен родился 30-ого августа 1937г. и был вторым ребёнком в семье Макларенов, на семь лет моложе своей сестры Пэт и на 10 лет старше второй сестры Джен. У его отца, Лэса, который был всегда известен под ником «Поп», было три брата, и все они участвовали в местных гонках на мотоциклах. Сколько все помнили, в семье Макларенов всегда были автомобили. Отец Лэса, дедушка Брюса, основал автобусный и грузовой транспортный бизнес перед Первой мировой войной, и сам Лэс владел и руководил сервисной станцией и мастерской в Ремуере. Первый спортивный автомобиль, который Брюс мог вспомнить в своей семье, был четырёхместный Singer Le Mans, который вскоре уступил место большему 2,5-литровому SS1 1935, предшественнику Jaguar. Не прошло много времени, как «Поп» начал гоняться на SS1 в клубных соревнованиях.


Брюс в Мюривай, в возрасте 9 лет, до того как его жизнь изменилась с болезнью Пертеса

«Когда мне было 9 или 10 лет, я постоянно рисовал гоночные машины», - вспоминал Брюс. «Я думаю, что это было началом моей заинтересованности в становлении конструктором. Все мои остальные интересы были физического характера, а так как я был новозеландцем, то особенно увлекался регби. Я был капитаном школьной юниорской команды. Оглядывая назад, могу сказать, что это была лузерская команда. Но, по крайней мере, я был капитаном! В классе я был вторым боксёром – просто другой парень был больше меня.....»

Спортивная карьера Брюса прервалась, когда в возрасте девяти с половиной лет он почувствовал острую боль в левом бедре. Это случилось во время эпидемии полиомиелита, так что предполагали, что именно эта страшная болезнь его и поразила. После нескольких дней в постели и безуспешного антиполимиелитного режима, его отправили на рентген. Это не был полиомиелит; всё было ещё хуже. У Брюса обнаружили болезнь Пертеса, и были опасения, что он никогда больше не сможет ходить.

Болезнь Пертеса (прим.пер. – подробнее об этой болезни можно узнать здесь: http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_m.../23158/Пертеса) , ещё известная как болезнь Легга-Кальве-Пертеса, была описана около 1910г. американцем Леггом, Кальве, французом, и Пертесом, который являлся немцем. Характеризовалась она потерей циркуляции крови к маклаку (головке бедренной кости) у растущих детей, что приводило к гибели клеток в головке бедренной кости. Обычно за этим следовал период реваскуляризации (прим.пер. – восстановления кровоснабжения), длившийся от 18 до 24 месяцев. В течение этого времени кость мягкая и подвержена трещинам под давлением, что приводит к разрушению головки кости. Если болезнь не лечить, со временем головка расслаивается и закрепляется в неправильной позиции, принимая несферическую форму, что приводит к натянутости и боли.

Предотвратить болезнь Пертеса невозможно, потому что никто не знает, что её вызывает. Во времена Брюса детей с этой болезнью лечили путём полной разгрузки поражённого сустава, или с помощью костылей, или благодаря очень длительному постельному режиму. Сейчас лечение менее экстремальное, с использованием хирургического вмешательства, скоб и гипсовых повязок, в зависимости от степени проблемы.

Брюс был доставлен в «Дом Вильсона для хромых детей» в Окленде. «Когда я прибыл в «Дом Вильсона», меня уложили на раму Брэдшоу(прим. пер. – фотографии Брюса, в период пребывания в госпитале на раме Брэдшоу: http://s43.radikal.ru/i101/1011/40/38c4e4310236.jpg ; http://s45.radikal.ru/i107/1011/a4/fb8d40192ce7.jpg), мои ноги были заключены в толстые упругие пластыри, от краёв которых вниз свисали грузики», - заметил Брюс в своей автобиографии «Из кокпита» в 1964г. Так как я не оказывал давления на бедро, то и реальной боли не чувствовал, так что вскоре я привык к вынужденному безделью».

Его мать, Рут, которая скончалась в Пасху 2004г., в возрасте 97лет, вспоминала эти беспокойные дни: « Лечения не было. Он лежал на приспособлении, называемой рамой Брэдшоу, у которой были большие велосипедные колёса, и они просто везде катали его на этом. Он лежал на ней 2 года, и ни разу не слез с неё. Его купали на ней, учили на ней, и всё остальное».

В Доме Вильсона было 4-5 парней, одногодок с Брюсом, которые были также заключены в эту раму, и мальчики вскоре обнаружили, что могут дотянуться до больших задних колёс и таким образом получили скрытую возможность самопередвижения. Конечно, были «гонки» вокруг больницы и, с такими неустойчивыми средствами передвижения, аварии были неизбежны. Брюс описал один из самых зрелищных завалов: «Однажды утром мы решили попробовать нечто новенькое, так что мы соединили 3 или 4 кресла-каталки в паровозик и выползли на территорию госпиталя. Вместо ступенек были рампы, и это было идеально для небольшого дополнительного ускорения. Мы толкнулись вниз по первому склону и быстро набирали скорость. Мы ехали очень быстро по второй рампе, когда ужасная мысль пришла мне в голову о том, что в конце «поездки» нас ждал медленный правый «поворот», и мы все неслись к нему на высокой скорости. Не было и речи об остановки нашего неуклюжего «мобиля», или попытки вписать его в поворот хоть каким-нибудь нормальным способом, так что наша авария случилась «на прямой».


Рама Брэдшоу. Даже она не смогла огородить Брюса и его товарищей по несчастью в «Доме Вильсона» от неприятностей

Завал был колоссальный, кресла-каталки разлетелись каждый в свою сторону, но мне досталось больше всего. Моя рама Брэдшоу отсоединилась от кресла и отправила меня ногами вперёд в цветочную клумбу. Царила паника, когда мы пытались доставить моё кресло обратно к раме, привести в более или менее нормальное состояние клумбу и вернуться обратно в дом, пока не пришла старшая медсестра. Я не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь узнал об этой маленькой утренней вылазке».

Брюс провёл своё 10-ое и 11-ое дни рождения в «Дома Вильсона» (прим.пер. – фото юного Брюса с моделью яхты - http://s41.radikal.ru/i094/1011/0c/3a6a1d1cbee5.jpg ). Потом настал день, когда ему, наконец, разрешили встать. «Доктор велел мне стоять, не пытаться ходить - просто попытаться нормально стоять. Я выпрямлялся до тех пор, пока понял, что стою вполне естественно. Доктор посмотрел серьёзно, и начал техническое обсуждение с медсёстрами. Это немного лишило меня присутствия духа, и я посмотрел вниз, чтоб убедиться, что мои ступни направлены в правильную сторону. Главная проблема оказалась в том, что я держал свои ноги прямо. Я позабыл, что, когда ты встаёшь, твои колёни слегка согнуты, и никто не подумал напомнить мне об этом. Я расслабил мускулы, и все, включая меня, облегчённо вздохнули. Но, казалось, что грузики на моей левой ноге справились со своей задачей не вполне успешно, потому как эта нога была немного короче, чем правая». Всю оставшуюся жизнь Брюс носил обувь с каблуком на левой ноге, и когда на нём были гоночные ботинки, то хромота при ходьбе была очевидной. Это было одним из таких вещей, которые ты принимаешь и потом больше никогда не замечаешь, но сейчас, при просмотре старых съёмок, где он прогуливается вниз по пит-лэйну, легко заметить, насколько отчётливой была эта хромота.

Его старшая сестра Пэт считает, что болезнь Пертеса сделала Брюса «очень понимающим мальчиком. Он провёл 2 года в этой раме Брэдшоу, и хотя он всегда участвовал в шумных выходках, я думаю, он превратился из счастливого маленького мальчика в очень глубокую, внимательную к другим личность, и это осталось с ним на протяжении всей его жизни... Это сделало его более чутким к страданиям других людей, это выявило ту глубину сострадания, которая была в Брюсе, и его умение помогать людям и разговаривать с ними.



Лишённый подвижности Брюс у родительского дома на Upland Road с сестрой Джен и собакой за компанию

Его больное бедро привело к тому, что он хромал, и когда был очень уставшим, его походка становилась качающейся. Иногда у него были головные боли, потому что его позвоночник не был полностью прямым, т.к. одна нога была короче второй. Я думаю, что если бы он остался жив, то сделал бы эндопротезирование (прим.пер. - замена шейки и головки бедра на металлический протез) ».

Пока Брюс был в «Доме Вильсона», его отец лелеял мечту заменить свой SSI на новый спортивный Jaguar XK120, и он принёс с собой богато проиллюстрированный каталог, чтоб Брюс взглянул. Лэс пытался убедить себя, что он может позволить себе такую машину. В конце концов, он бросил эту идею, но этот каталог Jaguar XK120 изменит жизнь Брюса, и в конечном итоге впишет имя Макларена в зал славы Формулы-1.

« Там было изумительное изображение в разрезе 3,4-литрового двигателя с двумя верхними распредвалами, и я сосредоточенно изучал этот рисунок», - вспоминал Брюс. «На протяжении долгого времени он значил для меня не больше, чем замысловатую кучу штырей и валов, но после того, как я прочитал справочный листок данных и стал делать из этого выводы, я начал понимать, как работает двигатель». Ему было 11 лет, и с этих пор он начал проявлять интерес к машинам и их конструкциям.

Брюс раздобыл миниатюрную модель 10-кубового двигателя самолёта и разбирал и снова собирал её так часто, что, в конце концов, привёл её в негодность. «Когда я был готов вернуться в школу в 1951г., я записался на инженерные курсы в Оклендском колледже, где главными предметами были математика, естественные науки, английский и история, и где в учебный план входила инженерная практика на заводе. Другими словами, нас учили пользоваться напильником, ножовочной пилой, токарным станком, перфораторами и т.п.» Должно быть, его способности были замечены, потому как его сразу зачислили в группу отличников. Но даже тогда целью Брюса была карьера гражданского инженера, а не гоночного. Это придёт потом.


Несмотря на практические сложности ,семья Брюса старалась вовлекать его в физические упражнения, где только это было возможно, включая поездки на пляжный дом семьи в Мюривае

Теперь, когда Брюс снова мог двигаться, его отец стал брать его на хилл-клайбинги местного автоклуба и гонки на пляже, но было очевидно, что SSI не может одновременно служить как гоночной машиной, так и семейным автомобилем. Лэс искал что-то специально созданное для гонок и в пределах бюджета.

Он нашёл Ulster Austin Seven, двухместную гоночную версию повсеместно распространённого 750-кубового «народного автомобиля» Austin Seven 1920г. Герб Гилрою гонялся на этом автомобиле в местных соревнованиях и разобрал машину для полной перестройки, однако план был одним из тех, которые, казалось, никогда не венчались успехом, потому что конечный результат, вероятно, был не намного лучше изначального. Маленькая гоночная машина прибыла в виде коробок и пакетов с деталями, и Брюс помогал своему отцу собирать автомобиль, и потом наконец-то он смог покататься на нём. Сестра Пэт помнит, как Austin появился в кузове грузовика: « Там были все виды разрозненных деталей в коробках и мешках из-под сахара, я и мама посмотрели на всё это, потом друг на друга, и удивлялись, во что же парни ввязались».

Брюс потом сравнил свой ранний опыт с опытом Колина Чэпмэна, чьи первые гоночные машины были сделаны на основе таких же Austin. Брюс свято верил, что всe, кто вырос с этими Austin Seven, определённо были снабжены «правильной вещью».

« Частью моего обучения в средней школе было техническое рисование, так что я получил хорошую базовую тренировку в этом, но моим любимым предметом было то, что мы называли, инженерной математикой – математика, применяемая в сфере инженерии. Я был хорош в этом частично из-за того, что был заинтересован, частично потому, что в то время мне нечем было заняться. Какое-то время я не мог заниматься спортом, хотя в конечном итоге я вернулся к плаванью и гребле (прим.пер. – фотография Брюса и его команды по гребле, которую он организовал - http://s009.radikal.ru/i309/1011/e7/d52a6cc9583e.jpg), так что единственным возможным для меня хобби было что-то связанное со школой. Я тяготел к предметам, которые применялись в автоспорте и инженерии – формуле лошадиной силы и формуле центробежной силы и ко всему, что распространялось на конструкцию гоночного автомобиля».

Брюс был всё ещё очень молод, чтоб ехать по дорогам общего пользования, так что он ездил в школу на своём велосипеде. «Мотаться туда-сюда на велике и плавание – было единственным видом спорта, в котором я мог принимать участие», - писал впоследствии Брюс. «Доктора предупреждали меня против всего похожего на регби. Крикет был разрешён, но он никогда меня не интересовал, а вот вето на регби стало самым большим ударом. Это означало крах моей амбиции, уходящей корнями в ранние школьные годы. Как большинство мальчишек в Новой Зеландии, у меня были виды на становление одним из All Blacks (прим. пер. –национальная команда Новой Зеландии по регби)».

«Проект Ulster Austin» был оптимальным способом для «Попа» и Брюса работать вместе, а для «Попа» ещё и возможностью передать свою смекалку и знания своему сыну, те уроки, которым никогда не научат в техническом колледже.

«Это были чудесные взаимоотношения», - вспоминала Пэт. « Да что там говорить: это было прекрасное сотрудничество отца с сыном. Они уважали друг друга, и когда Брюс стал старше и, очевидно, знал больше о машинах и двигателях и т.п., чем папа, отец, бывало, прислушивался к Брюсу. Это было похоже на смену ролей, в самом деле. Отношения между ними стоились на большом взаимном уважении и почтении».

Пэт вспоминает жизнь в доме в те дни: «Если вы наслаждаетесь ужином с деталями гоночных автомобилей на столе, то это была очень хорошая эра. Я уверена, что во многих случаях ни папа, ни Брюс не замечали, что едят, потому что они были больше заинтересованы в том, как бы им выжать чуть больше скорости из этой маленькой машинки. Они всегда что-то делали с ней. Жизнь вращалась вокруг этого Austin Ulster».

Отсутствию прав у Брюса придавали минимальное значение. Он научился сложностям управления автомобилем, когда мчался по импровизированной трассе в форме восьмёрки, окаймлённой лимонными и сливовыми деревьями в их саду в состоятельном пригороде Окленда. Должно быть, помогал и тот факт, что соседями была семья Фаулдсов: компания Фаулдсов Seabrook Fowlds была представителем Austin и, она в дальнейшем будет импортировать спортивные автомобили Austin Healey для Росса Дженсона и Лэса Макларена – и Брюса, - на которых они гонялись в Ардморе (прим. пер. – сельская местность близ Окленда).

Пэт только раз прокатилась на Ulster; Брюс был за рулём. «Это был жуткий подъём и спуск по улице Upland Road. Я не была вполне уверена, что мы впишемся в поворот, но мы доехали обратно до ворот в целости и сохранности. Я поклялась и объявила тогда, что это была первая и последняя моя поездка в этой машине. Так и случилось......»

Первая поездка Лэса Макларена на Ulster была по тому же маршруту, как потом вспоминал Брюс: « «Поп» отправился на свою первую пробную поездку, и я с нетерпением ждал её конца, чтоб узнать о его впечатлениях. Когда он, в конце концов, остановил дымящий Ulster, то был бледен и трясся. Это была самая адская гоночная машина, которую он мог себе представить. Конечно, она ехала нормально, но она не останавливалась, не слушалась руля, а что касается управляемости.....у него просто не было слов!» Он был полностью за то, чтоб тотчас же продать её, но Брюс убедил его оставить автомобиль и позволить ему позаботится о нем. К счастью, «Поп» уступил.

В качестве парня на трёхколёсном велосипеде, Брюс заработал что-то вроде репутации среди механиков сервисной станции Макларенов, расположенной за углом дома семьи. Пэт говорила, что он любил работать рядом с ними, чиня велосипед с помощью каждого гаечного ключа, до которого механики собирались дотянуться. В отличие от этого, над Ulster работали в основном на заднем дворе дома. « Я предполагаю, что какая-то механическая работа проводилась в станции обслуживания, но я не думаю, что это реально как-то повлияло на ведение бизнеса».

Брюса брали в семейный дом в Мюривай Бич (прим.пер. – прибрежный населённый пункт на западном побережье Северного острова Новой Зеландии) на дорожной версии рамы Брэдшоу, но теперь, когда Ulster Austin был в состоянии рабочей готовности, Брюс с отцом делили место за рулём. Пэт: «Я думаю, отец находил такое же удовольствие в вождении, что и Брюс. Когда папа осознал, что Брюс был чуточку легче и мог ехать чуточку быстрее, то тогда, Брюс стал участвовать всё в большом количестве мероприятий, а папа воодушевлял его и помогал в технических вопросах».

Самой важной датой в сознании несовершеннолетнего Брюса был предстоящий 15-ый день рождения, что означало две вещи: он мог получить права и потом, имея обычные права, мог претендовать на лицензию для участия в соревнованиях. Для того чтобы набраться опыта перед экзаменом, Брюсу казалось единственно подходящим вариантом наматывание некоторого количества миль на маленьком Austin, и для этого он затеял пробные поездки ранним утром по местным улицам.

« Одним ранним утром я вынужден был позвать Попа скорее за механической, чем юридической помощью....», -писал Брюс в 1964г. «Я встал в какой-то нелепо ранний час и обнаружил, что машину трудно завести. Проверка под капотом показала, что топливная система и система зажигания функционируют, но мотор всё ещё отказывался заводиться. Я скатил автомобиль с подъездной аллеи и прыгнул в машину, чтоб позволить ей катиться вниз по дороге. Я был почти что в самом конце холма, когда она завелась, а потом всё случилось внезапно. Она начала устремляться к другой стороне дороги, намертво заблокировалась и остановилась. Я понятия не имел, что случилось, и, опасаясь худшего, «Поп» помог мне взять Ulster на буксир позади цехового грузовика.

Как оказалось я переобогатил смесь в своих попытках завести машину, и беспримесный бензин смыл всё смазочное масло со стенок цилиндра. Когда мотор завёлся, то между поршнем и стенкой цилиндра не было ни плёночки масла, и двигатель заклинило. «Поп» не был доволен. Он сказал мне, что если я настаиваю на такие «сессии ранним утром», то я должен ограничить свою тестовую зону небольшой дистанцией от дома».

Наконец его долгожданное 15-летие наступило, но к этому моменту Брюс бросил свою изначальную идею насчёт сдачи своего экзамена на получение прав на маленьком Ulster. «Я не думал, что шумный, маленький Ulster Austin, у которого фактически не было тормозов, управляемость была сомнительной, а подвеска очень подозрительной, впечатлит экзаменатора, так что я одолжил у друга Morris Minor 1949г. с боковым расположением клапанов у двигателя. Поначалу я нервничал – а кто не нервничает в такие моменты? – но после того, как я прокатил его по кварталу пару раз, пройдя несколько поворотов и совершив разворот и ответив на стандартные вопросы из правил дорожного движения, он поставил мне в колонку галочки, и я заполучил свои права. Наконец. Теперь я был готов к гонкам».