[gp2]

КХ: Всё происходило примерно одновременно?

ЖВ: Да, поэтому и шли разговоры, что я вроде как ухожу. Но на самом-то деле я мог и уйти, поскольку у меня были предложения от многих команд. Между прочим, неплохие предложения, так что, если бы я покинул Ferrari, то мог бы отлично устроиться. Но я хотел остаться.

КХ: А с Карлосом ты об этом говорил? Это отразилось на ваших отношениях?

ЖВ: Я спросил его: «так ты уходишь или нет?», а он тот же вопрос задал мне! У нас были очень хорошие отношения…

КХ: В последнее время за тобой закрепилась репутация исключительно бесстрашного гонщика. Похоже, аварии на тебе никак не сказываются и почти не вызывают эмоций. Это так?

ЖВ: Вовсе нет. Думаю, что, как и все, я испытываю страх. Не знаю, может быть, я просто уверен в себе… Если я чего-то боюсь, так это разбить машину. За себя я не боюсь. Иногда я попадаю в сложные ситуации, и всё летит кувырком, но мне удается спасти машину. Когда такое происходит, я говорю себе: «Только что ты избежал крупных неприятностей». Или, как в Японии, в те доли секунды я успел сказать себе: « Пара месяцев в больнице тебе обеспечены».

КХ: Ты действительно помнишь, о чем думал во время той аварии?

ЖВ: Когда я понял, что взлетаю на воздух, уверяю, я подумал о двух месяцах в больнице. Но я ведь готов к этому, понимаешь? Иногда я думаю, что попаду в крупную аварию и покалечусь. Но о смерти не думаю никогда. Бывает, что я просто сажусь в другую машину и еду дальше. Если причиной аварии были лопнувшая шина. Поломка подвески или что-то в этом роде, я могу сразу пройти этот поворот с прежней скоростью, никаких проблем. Если же это была моя ошибка, мне потребуется кругов 5-10, чтобы набрать нужный темп.

КХ: Ещё пара вопросов, и поговорим об этом сезоне. Ты ведь ещё живешь в Каннах?

ЖВ: В Монако.

КХ: То есть из Канн ты переехал? Почему? Похоже, в Монако уже тесно от автогонщиков…

ЖВ: Главную причину, уверен, ты знаешь (нет подоходного налога): она у всех одна и та же.

КХ: Расскажи о своей семье. Для начала, сколько тебе лет?

ЖВ: 27 (Жиль то ли ошибся, то ли валял дурака – он родился 18 января 1950 года, значит, тогда ему было 29).

КХ: Как зовут твоих детей?

ЖВ: Сына зовут Жак…

КХ: Сколько ему?

ЖВ: Семь. А дочке Мелани – пять.

КХ: А жену как зовут?

ЖВ: Джо-Ан.

КХ: Похоже, ты любишь свою семью.

ЖВ: Ну да. Люблю жену и детей. Мы заботимся друг о друге – как и все, наверное. Мне нравится, когда они рядом, иначе мы вообще не будем видеться. В Ferrari гонщики много работают на тестах, и на семью остается не больше одного дня в неделю.

КХ: Семейство бывает на гонках?

ЖВ: Да, для этого у нас есть моторхоум, который один мой друг пригоняет на все трассы, чтобы дети могли быть со мной.

КХ: И в этом году будет так же?

ЖВ: Не знаю, ведь они ходят в школу и пропустят три гонки, поэтому смогут побывать только на пяти Гран При.

КХ: И теперь ты будешь больше жить в гостиницах?

ЖВ: Вообще-то я предпочитаю моторхоум. Чаще всего я сплю в нем, в 80 процентах случаев.

КХ: Почему? Ведь большинство гонщиков ночуют в отелях.

ЖВ: Зато у меня всегда свои постель и подушка, и мне удобно. Вместо того чтобы просыпаться в 6.30 утра, проглатывать завтрак и сквозь пробки битый час пробиваться на трассу, я могу проснутся в 8.30, съесть свои любимые тосты и яичницу, принять душ и всё такое - ведь я уже на трассе. И то же самое после тренировок: мне опять не надо никуда спешить. Это как дом. Он почти 12 м длиной, в нем всё есть - микроволновка, большой холодильник, душ и т. д.

КХ: Я обо всём этом спрашиваю, потому что в автогонках можно увилеть явные проявления шовинизма, а семьи при этом отходят на второй план. Трудно ли тебе примирять эти две сферы?

ЖВ: Я не хочу, чтобы к моей семье приставали фотографы и пресса. Но прежде всего я хочу, чтобы мои дети знали своего отца, а моя жена хочет быть со мной, хочет быть там, где хотят быть мои дети.

КХ: Свой моторхоум ты паркуешь на автодроме или где-то на стороне?

ЖВ: Он всегда находится в паддоке. После 9 или 10 вечера там всегда тихо. Это как в отеле или даже лучше, ведь там у тебя может оказатсься шумный сосед, и ты не сможешь спать

КХ: В этом сезоне ты уже выиграл два Гран При (два из первых из первых четырех этапов 1979 года: ГП ЮАР и ГП США-Запад) и был явно быстрее Шектера и на гонках, и на тренировках. Вызывало ли это трения внутри команды?

ЖВ: Думаю, нет. Надеюсь, и не вызовет. Думаю, Джоди ещё только привыкает к команде, ищет своё место. Решение поменять резину в ЮАР и Бразилии раньше него – это пример того, как мой прошлогодний опыт работы с Michelin помогает мне больше, чем Джоди, понимаешь? Опыт нельзя купить или воспринять через чьи-то рассказы – ты можешь накопить его только сам. Что касается скорости, то тут мы вполне сравнимы: иногда я быстрее, иногда он. Нас разделяют лишь доли секунды.

КХ: И вы нормально ладите?

ЖВ: Да, очень хорошо.

КХ: И в команде у вас равный статус?

ЖВ: Официально Джоди – гонщик №1. Но если и есть команда, где гонщики находятся в равных условиях, - то это Ferrari. У нас одинаковые машины, моторы, шины… словом, всё. Единственный момент, когда вспоминают о первом номере, это когда обе машины сломаны и остается одна запасная – тогда он имеет преимущество.

КХ: Это лишь второй твой полный сезон в Ф-1. Ты ожидал, что добьешься успеха так быстро?

ЖВ: Ну, я предполагал, что это произойдет на второй или третий год… Тут всё зависит от того, какая у тебя машина. Если бы я сейчас ездил на March, мне бы не хотелось выходить на старт, это точно. Но у меня хорошая машина, хорошая резина, и мне удается выжать из них максимум. Но если бы я выступал на Arrows, результаты были бы хуже.

КХ: А ты скромен.

ЖВ: Гонщики в Ф-1 примерно равны по силам – их результаты отличаются на десятые доли секунды. Но ты можешь выиграть, только если у тебя есть хорошая машина. Джеймс и Ники за последние годы выиграли много всего, но у них были отличные машины, как и у Ронни (Петерсона) в прошлом сезоне. А в этом году в Южной Америке выиграл Ligier, потому что они были чертовски хороши. Машина должна быть хорошей, но я думаю, что сейчас машины более близки по возможностям, чем в прошлом или позапрошлом годах.

КХ: Неужели? Но ведь многие считают, что всё как раз наоборот?

ЖВ: Думаю, каждый сезон мы видим красивую борьбу, потому что Ferrari, Ligier и Brabham находятся примерно на одном уровне.

КХ: Хорошо, сейчас ты лидер чемпионата. Значит ли это что-либо для тебя, заставляет ли больше волноваться?

ЖВ: Вот если я буду впереди и в конце сезона, тогда я стану чемпионом мира! А сейчас, когда предстоит ещё 12 гонок, это не значит ничего. Даже в самой последней гонке может случиться всё что угодно, но я не думаю, что изменю свой стиль. В каждой гонке я выкладываюсь до конца и, если могу, борюсь за победу.

КХ: Это как-то сказывается на нервном напряжении?

ЖВ: Нет.

КХ: Ты принадлежишь к молодому поколению гонщиков Формулы-1, которое уже теснит признанных звезд…

ЖВ: …через несколько лет наступит моя очередь…

КХ: …но приходится ли тебе до сих пор что-то кому-то доказывать?

ЖВ: Не думаю. В конце прошлого сезона я получил множество предложений и прекрасно себя чувствую. И теперь, проведя 23 гонки и одержав 3 победы, я думаю, что уже стал частью этого цирка, имя которому Ф-1.