Falco потрудился в свое время. И сейчас Вы можете почитать...
Интервью с Жилем Вильнёвым
Крис Хокли: Для начала хотелось бы кое-что уточнить. Ты был чемпионом мира по гонкам на снегоходах?
Жиль Вильнёв: В 1973-м я стал чемпионом Канады, выиграл чемпионат мира в 1974-м и вновь стал чемпионом Канады в 1975-м.
КХ: А правда, что тебе пришлось продать дом, чтобы оплатить участие в гонках?
ЖВ: Да, в 1974-м – это был мой первый сезон в Формуле Atlantic. Скажем так: мне нужно было оплатить место в новой команде
(Ecurie Canada). Это стоило $20 тысяч, и я надеялся, что смогу заработать эти деньги за зимний сезон 1973-74 гг., гоняясь на снегоходах. Но ничего не получилось. Увы. У меня был большой американский дом на колесах, за который я ещё не до конца расплатился, и в итоге я его продал, потратив деньги на гонки. Так что у меня возникла небольшая проблема…
КХ: Кажется, ты выступал в трех гонках
(уже на формулах), даже когда твоя сломанная левая нога была в гипсе после аварии – это правда?
ЖВ: Не помню точно, в двух или трех гонках. В общем неудачный был сезон. Мои дела складывались неважно, да и у команды тоже.
КХ: А где это случилось?
ЖВ: В июле 1974-го на трассе «Моспорт»
(Онтарио, Канада) я попал в неприятную аварию, сломал ногу, но уже через месяц снова выступал – в гипсе. Нога почти не двигалась, и сцепление я выжимал с трудом.
КХ: Расскажи о знаменитой победе в 1976-м в Труа-Ривьер в Формуле Atlantic, которая стала поворотным моментом в твоей карьере: после неё тебя пригласили в Ф-1, правильно?
ЖВ: Да, помню, я взял поул с запасом почти в полсекунды. Это было хорошо, ведь я летел вообще на пределе и всю дорогу был буквально в миллиметрах от стенки.
КХ: Ты чувствовал, что это твой шанс?
ЖВ: Да, но, с другой стороны, это была просто обычная гонка. Я знал, что в ней участвовали Джемс
(Хант, который вскоре стал чемпионом мира в Ф-1) и ещё пара гонщиков. Но, справедливости ради надо отметить, что для них это было единичное выступление
(в Формуле Atlantic), поэтому им было трудновато. Конечно, если бы Джеймс проехал к тому времени три-четыре гонки, он был бы явно быстрее
КХ: И в итоге ты получил контракт с McLaren?
ЖВ: По-моему, это был то ли двух-, то ли трехлетний контракт: предполагалось, что в 1977 году я проведу за них четыре или пять гонок, и было предусмотрено его продление на 1978-1979 гг. В Сильверстоуне всё прошло неплохо
(Жак был 9-м в квалификации, а в гонке показал 5-е время прохождения круга), и я подумал, что меня возьмут в команду, поскольку Йохен
(Масс) был где-то занят. Но через пару недель мне сообщили, что McLaren не планирует со мной работать, и я могу вести переговоры с другими командами.
КХ: Должно быть, ты был расстроен.
ЖВ: Ещё как, ведь я всерьёз рассчитывал за них выступать. Всё это было несколько неожиданно, но я убеждал себя, что без работы не останусь. Но вы же понимаете – McLaren в то время был весьма привлекательным вариантом, поскольку Хант годом раньше стал чемпионом мира.
КХ: Да, конечно.
ЖВ: Но, уже примерно через месяц мне позвонили из Ferrari и спросили, могу ли я за них выступать. Я сказал, что разумеется, могу, полетел в Маранелло, чтобы обсудить детали, и был готов подписать контракт на месте. Если честно, я не имел право этого делать, поскольку до 1 сентября был связан контрактом с McLaren. Но в Ferrari не могли ждать. Потом после длительных телефонных переговоров, в McLaren наконец согласились меня отпустить при условии, что я поеду именно в Ferrari.
КХ: А почему они поставили такое условие?
ЖВ: Думаю, если бы меня туда не взяли, у Mclaren появился бы ещё год, в течение которого там могли на меня рассчитывать. Они просто не верили, что в Ferrari действительно собираются мне что-либо предложить.
КХ: Странное какое-то условие, что ты можешь перейти только в Ferrari. Почему они всё-таки его поставили?
ЖВ: Они не хотели отпускать меня просто так. Оставлять не хотели, но в то же время не могли знать, не получат ли травмы Джеймс или Патрик
(Тамбэ – его взяли в McLaren накануне сезона 1978 года). Это была единственная причина, почему они не хотели отпускать меня до 1 октября. А после Монцы
(11 сентября), когда меня всё же отпустили, я сразу отправился на базу Ferrari, но мне показалось, что всё отменяется. Это был момент, когда они вели переговоры с
(Джоди) Шектером и
(Марио) Андретти.
Я вернулся домой, думая, что контракта с Ferrari не будет. Потом, двумя неделями позже, мне надо было ехать в Квебек на последнюю гонку сезона Формулы Atlantic, которую я выиграл – а вместе с ней и чемпионат. И перед самой поездкой, поскольку звонка из Ferrari не было, я решил позвонить им сам – а вдруг про меня забыли? Трубку взяла секретарша, потом они мне сами перезвонили и спросили, готов ли я подписать контракт. Я сказал, что, конечно, готов. Но поскольку впереди был целый гоночный уикенд, я никому не сказал не слова.
КХ: Видимо это было непросто…
ЖВ: Непросто.
КХ: В Ferrari ты стал приемником Ники Лауды. Тебя как-то беспокоило, что ты приходишь в команду после столь знаменитого гонщика?
ЖВ: Нет, я ведь не сравнивал себя с ним и не собирался идти по его стопам. Конечно, мне тоже хотелось добиться успеха. Но я пришел в Ferrari сам по себе, а не для того, чтобы меня с кем-то сравнивали. И у меня всё получилось.
КХ: У тебя было чувство, что тебе придется доказывать свою состоятельность?
ЖВ: Нет. Конечно, за исключением того, что я пришёл в команду только за две гонки до конца сезона… Мне сказали ехать спокойно, даже если на финиш я приду последним, но это не в моих правилах, поэтому я старался
(в ГП Канады, предпоследней гонке 1977 года). На тренировке у меня была небольшая проблема, но в гонке всё прошло неожиданно гладко
(он стартовал 17-м, а классифицировался 12-м). Правда, машину занесло на масляном пятне, и когда я выбирался на трассу, то сломал привод.
КХ: В Японии, в твоей гонке за Ferrari, ты попал в серьёзную и трагическую переделку
(машина, перевернувшись, вылетела с трассы, убив двух зрителей). Это на тебя как-то подействовало?
ЖВ: Вообще-то нет. Конечно, погибли люди, и это плохо. Но ведь если бы они не находились в запретной зоне, никто бы вообще не пострадал и не было бы столько шума. Кадры этой аварии попали во все газеты. Мне всё это в любом случае не нравится, но представление должно продолжатся… Такова жизнь.
КХ: Многие тогда говорили, что тебе придется уйти из Ferrari, потому что у тебя был какой-то странный контракт. Откуда пошли эти разговоры, которые я слышал даже от твоих канадских поклонников?
ЖВ: Вот уж не знаю. Я тоже слышал и читал о моем увольнении, поэтому перед отъездом в Европу, где собирался поселиться, я сам хотел позвонить в Маранелло и спросить – но не сделал этого.
КХ: Но тебя это беспокоило?
ЖВ: Сам понимаешь, когда вся мировая пресса пишет, что тебя увольняют… Я сказал себе: никто мне не говорил, что я уволен, у меня есть контракт, значит, всё в порядке. Поэтому я просто приехал, и никто мне слова не сказал. Я просто начал работать – и всё.
КХ: Конечно, часто говорят, что Ferrari очень политизированная команда, что там всё зависит от настроения, что можно быть в фаворе, но легко и в немилость впасть… Так и есть?
ЖВ: Все команды политизированны, потому что у каждой очень много денег. Какие-то в большей степени, какие-то - в меньшей. Но я нахожу, что Ferrari политизирована больше других, даже в первых четырех или пяти гонках прошлого
(1978-го) года, когда у нас случилась пара аварий, горел мотор, были проблемы с шинами – всякое бывало. Возможно, я начинал нервничать, но всё же надеялся на улучшение. После Монако я чуть не принял решение проехать ГП Бельгии спокойно, чтобы уж точно ничего не сломать. Но если бы я так сделал, то был бы медленнее и, возможно, всё равно попал бы в аварию, да ещё более серьёзную, как это бывает при потере концентрации. Поэтому, когда дело дошло до гонки, было решено, что я поеду в своей привычной манере, а там посмотрим, что из этого выйдет.
КХ: В середине прошлого сезона стало известно, что в Ferrari придет Шектер, но никто не знал, кого он заменит: Вильнёва или Карлоса Ройтемана. Ты тогда волновался?
ЖВ: Я всегда полагал, что уйдет Карлос.
КХ: Тебе кто-то сказал?
ЖВ: Я это чувствовал. Мне никто ничего не говорил. У меня был контракт на два года, а контракт есть контракт. Было бы глупо, если бы в Ferrari, потратив столько денег на моё обучение, потом отпустили меня в другую команду: я всё больше привыкал к машине, а мои результаты всё время росли. А потом на тренировке Карлос попал в аварию…