[gp2]

Глава 13. Эпохальная гонка


Гибель Ронни Петерсона не прошла бесследно. Все были в шоке. Чтобы преодолеть боль, некоторые гонщики, в основном, ветераны, собрались, чтобы обсудить ситуацию. Выслушав разных свидетелей, они пришли к выводу, что в столкновении был виноват молодой и горячий итальянский гонщик Риккардо Патрезе. Заручившись всеобщим согласием, они потребовали, чтобы организаторы не допустили участия Патрезе в следующей гонке, в Уоткинс-Глен. Соответственно, тот не мог участвовать в Гран-при США, раз уж его обвинили в этом.

Так что на трассе, расположенной в штате Нью-Йорк, в шести часах от Монреаля, царила тягостная атмосфера. Жиль был возмущен. Он был против подобного решения, что и объявил мне, когда одолжил мой фургон, чтобы чувствовать себя в Америке как дома.
– Они (остальные гонщики) несправедливо напали на парня. Я уверен, что если бы на его месте оказался ветеран, они бы так не отреагировали. И вообще, никто не доказал, что именно Рикардо был причиной аварии.

Жиль был прав, так как через несколько месяцев серия фотографий ясно продемонстрировала, что виноват был не Патрезе, а скорее британец Джеймс Хант. Произошло худшее. Патрезе досталось по ошибке. Заклейменный позором, этот отличный гонщик потратил годы, чтобы забыть несправедливое осуждение.

Жиль тяжело переживал это происшествие, приехав в Северную Америку. Ситуация еще больше накалилась после того, как квалифицировавшись четвертым, он не смог развить успех в гонке. Двенадцатицилиндровый мотор Ferrari отказал на 24 круге. Карлос Рейтеманн воспользовался этим, завоевав четвертую победу в сезоне и опередив Алана Джонса, Джоди Шектера, Жан-Пьера Жабуя, Эмерсона Фиттипальди и Патрика Тамбэ.

Жан-Пьер Жарье заменил Петерсона. Он установил быстрейший круг в гонке.

Жиль не слишком радовался, приехав в Монреаль, где его ждали с нетерпением. Разумеется, спонсоры первого Гран-при в Монреале – пивоваренный завод Labatt – уделили большое внимание Жилю в рекламе этого мероприятия.


Победить на трассе острова Нотр-Дам...

Как и ожидалось, новая трасса на острове Нотр-Дам была готова к сентябрю. Жиль был одним из первых, кто протестировал эту трассу на дорожной машине в рамках презентационных меропиятий в Монреале.

Чемпиона мира, Джеки Стюарта, который пользовался авторитетом в мире Формулы-1, журналисты любили за разговорчивость и качество комментариев. Промоутеры гонки в Монреале решили пригласить его на встречу с канадскими коллегами, это было неплохой идеей, особенно в свете того, что некоторые слабо представляли важность этого Гран-при. Его первое впечатление от трассы было положительным:
– Трасса расположена в самом живописном месте, каковое лишь можно представить, и Монреаль на фоне прекрасно дополняет зрелище.

Жиль обожал скоростные повороты, особенно те, где гонщик должен был мчаться на максимуме собственных сил, чтобы пройти их на высокой скорости. Но на трассе в Монреале не было ничего подобного. Это скорее была последовательность прямых и среднескоростных поворотов.
– Это будет трасса, в которой механика подвергается особо высоким нагрузкам. Я бы сам предпочел широкие повороты, но у организаторов не было выбора. Они выполнили великолепную работу на том пространстве, которым располагали. Это будет не худшая трасса сезона. В любом случае, это намного лучше, чем ехать вглубь сельской местности в Моспорт. А здесь все могут наслаждаться видом Монреаля, кроме того, до трассы легко добраться на метро. С этой точки зрения, она уникальна!

Перед поездкой в Уоткинс-Глен Жиль постарался присутствовать на первой гонке (24 сентября 1978 года) по этой трассе. В то время, до проведения гонки Формулы-1 на новой трассе, следовало опробовать ее с помощью другого соревнования международного уровня. Для удовлетворения данных требований было естественным пригласить сюда на один из этапов Формулу-Атлантик. Жиль, чрезвычайно заинтригованный, наблюдал за этой гонкой, как и за состязанием серии Honda/Michelin, где блистал его брат Жак. Это позволило ему увидеть доминирование американского трио: Джефф Вудс, а также Прайс Кобб и Хоуди Холмс.
– Это великолепная трасса для проведения Гран-при. Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем выиграть здесь через две недели, – поведал мне Жиль, когда мы стояли около заграждения на выходе из шпильки.

На фоне результатов его 18 первых Гран-при такие мысли выглядели утопически, но если вы сомневаетесь в нем – вы плохо знаете этого парня из Бертье. Брошенный ему вызов был очень серьезным.


Необходимый всюду

Когда Жиль вернулся из Уоткинс-Глена, у него даже не было времени вздохнуть. Он был желанным гостем везде, начиная от официального обеда с мэром Драпо, и заканчивая пресс-конференциями с корреспондентами газет либо телевизионщиками. Создавалось впечатление, что Жиль вездесущ, присутствует на всех радио- и телевизионных передачах. Промоутеры этого мероприятия провели грандиозную работу. За сутки до первых тренировок Жиль задавался только одним вопросом: хватит ли у него энергии на семьдесят кругов гонки в воскресенье.
– Я не беспокоюсь. С начала сезона я видел работу других гонщиков по рекламе их домашних Гран-при, и они были «завалены» мероприятиями. Я не удивлен, что мне необходимо все это делать, но не могу дождаться возможности спрятаться в кокпите моей Ferrari!

Я же решил полноценно провести время на первом Гран-при в Монреале. В понедельник, когда я вернулся из Уоткинс-Глена, то устроился прямо около трассы, в фургоне. Заручившись поддержкой Андре Жерве, ответственного за установку заграждений на трассе, я поставил свое временное пристанище внутри ограды, опоясывающей гаражи. Во время олимпийских игр ими пользовались команды по гребле, а сейчас они превратились в паддок команд Формулы-1. Так как я сообщил Жерве, что фургон предназначается для Жиля, мы разместили его неподалеку от гаража Ferrari.


Никаких споров о названии трассы

Еще до начала этого важнейшего уик-энда поступили предложения дать название новой трассе. Чаще всего предлагалось назвать его в честь Жиля Вильнева!
– Я никогда не соглашусь на это! Есть люди, которые работали намного больше меня над переносом канадского Гран-при в Монреаль.

Я написал несколько статей о подготовке к последней гонке сезона 1978 года, и в пятницу утром сообщил в Journal de Montreal: «Остров содрогнется!» Я предчувствовал, что нас ждет великолепное мероприятие, и что за эти три дня мы переживем множество волнующих моментов.

Утро пятницы было хмурым. Во время первого заезда пошел дождь, которого все ждали с опаской. Но в этом были и положительные стороны, так как оба гонщика Ferrari, Карлос и Жиль, получили преимущество: их шины, Michelin, были более эффективны на мокрой трассе.

После обеда Жиль, который грелся у меня в гостях, счастливо улыбался, хотя поводов для радости был не так много:
– Я доволен, что этот день закончился, но я бы предпочел быть впереди Карлоса. К сожалению, во время первых кругов мне мешали более медленные машины. Я не смог прогрессировать так, как хотел бы.

Жиль чувствовал себя обязанным отреагировать на критику ветерана Марио Андретти, который назвал эту трассу трассой Микки Мауса, проехав по ней круг на легковом автомобиле.
– Марио должен был потерпеть до возможности проехать парочку кругов на своей Lotus, прежде чем давать такие комментарии. Трасса не идеальна, но соревноваться на ней неплохо.

Что касается Андретти, который обеспечил себе титул чемпиона мира еще во время Гран-при Италии в Монце, он обвинил во всем журналистов, якобы они неверно интерпретировали его слова.

Ну что ж, это не новость.


Этап Жиля

– Самое трудное миновало, остался только сам Гран-при, – бросил Жиль, приняв душ
в фургоне, и пошел к механикам Ferrari, чтобы готовиться к гонке.

Он только что квалифицировался третьим, позади Жан-Пьера Жарье и Джоди Шектера, своего будущего напарника в Ferrari. Что касается Рейтеманна, он завершил день на одиннадцатой позиции.

Жиль был недоволен своим местом на старте. Он считал, что способен квалифицироваться первым, но допустил ошибку в конце заезда. Он даже не сразу согласился ответить на вопросы журналистов. Выражение его лица не слишком располагало их задавать.
– Я никогда так не мечтал о поуле, как сегодня. Но мне помешал трафик, и в конце не слишком хорошо работали тормоза. Это неблагоприятно для гонки. Как я и боялся, эта трасса, где техника подвергается высоким нагрузкам. Надо будет ее беречь, чтобы суметь финишировать.

Затем, глубоко вздохнув, он добавил:
– Я бы желал посвятить поул-позицию организаторам гонки и зрителям, которые поддерживают нас несмотря на холодную погоду.

После разговора с журналистами Жиль пошел смотреть гонку Формулы-Ford, победу в которой одержал его брат Жак. Он сказал мне после своего триумфа:
– Жиль будет стартовать третьим, как и я. Завтра (в воскресенье) его очередь победить.


Победа

Рано утром в День Благодарения было пасмурно, небо было угрожающе затянуто тучами. В фургоне требовалось отопление, чтобы не превратиться в ледышку. Через несколько часов, незадолго до полдника, редкий снег напомнил нам о приближающейся зиме. Так что зрители – более 50000, несмотря на морозную погоду – кутались в зимние пальто. Феномен Вильнева заставил приехать на первую гонку в Монреале многих важных лиц. Среди них был премьер-министр Канады, Пьер-Эллиот Трюдо, мэр, Жан Драпо, и даже Ги Лафлер, звезда монреальского клуба Канадиенс.

За несколько минут до старта напряжение охватило всех. Близкие Жиля, его родители, друзья, а также множество почитателей переживали один из самых волнующих моментов в их жизни.

Никто не жаловался на мороз.

Самым спокойным за несколько минут до старта был Жиль. Его посчитали незыблемым. Он устроился в своей машине, красно-белой Ferrari под номером 12. Руки, сложенные под подбородком, сосредоточенный взгляд перед собой, Жиль больше не видел никого.
– Теперь я должен подготовиться. Я не боюсь, не нервничаю. Я как рабочий, который занимается своим делом. Я представляю трассу, думаю о скором старте, и о том, что я должен делать, чтобы как можно скорее отыграть позиции.

Это уединение не помогло Жилю, он потерял на старте одну позицию. Как и ожидалось, Жарье принялся быстро отрываться на своей Lotus, преследуемый Джоди Шектером на Wolf и Аланом Джонсом, который прошел Жиля на Williams.

Жиль начал гонку спокойно, чтобы сберечь машину, но после пятнадцатого круга увеличил ритм. Это усилие помогло ему пройти Алана Джонса на 19 круге, затем, через шесть кругов, и Шектера, с помощью фирменного торможения в повороте. В этот момент все забыли о холоде. Атмосфера раскалилась и на трибунах, и в пресс-центре.

Если честно, я вспотел. Я мечтал о чуде.

Казалось очевидным, что Жиль не сможет догнать непобедимую машину Lotus под управлением Жарье, но тот остановился на 49 круге. Утечка масла перечеркнула его усилия, и всем зрителям потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что происходит

Жиль лидировал!
– Я не слышал толпу, но заметил движение на трибунах. Даже я перестал верить в это, сказал себе: второе место, в сущности, не так уж плохо, но в глубине души надеялся победить.

Опомнившись, Жиль скорректировал свой стиль.
– Я хотел сохранить технику, так как очень хотел дотянуть до финиша. Последние круги казались бесконечными. Я слышал разные шумы, боялся, что выйдет из строя мотор, как на прошлой неделе, в Уоткинс-Глене. Затем я сказал себе: нет, Жиль, Ferrari – надежная машина. Она выдержит эту попытку. Ближе к финишу я был за рулем святее Папы Римского.

Лично я никогда не испытывал столько чувств. Я бросил свое рабочее место в пресс-центре. Я хотел слиться с этой восторженной толпой. Я разыскал родителей Жиля, Гастона Парента, его супругу Даниэль, премьер-министра, мэра и Ги Лафлера.
– Моя Ferrari больше не продается, – сообщил мне Лафлер за несколько кругов до финиша. Он был ощутимо взволнован выступлением своего приятеля на трассе.

Всегда образно выражающийся, Севилль сказал:
– Это прекраснейший день в моей жизни. Даже более прекрасный, чем день моей свадьбы и дни рождения Жиля и Жака.

Когда Жиль пересек финишную черту впереди Шектера и Рейтеманна, он вернулся за флагом, согласно своей традиции, как часто делал в Формуле-Алтантик.
– Я хочу посвятить этот круг почета всем, кто поддерживал меня в начале карьеры.


Охранник остался «с носом»

Да, нас собралось много у ограждения, аплодирующих, плачущих от счастья. Рядом со мной стоял Гастон Парент, он сказал мне, снимая свою теплую парку:
– Скорее иди с ней на пит-лейн, накинь на плечи Жилю, чтобы он не простудился, выходя из машины.

Я помчался туда выполнять просьбу как можно скорее. С другой стороны трассы заграждения не устояли перед теми, кто хотел праздновать эту победу у подножия подиума. Увидев мою жестикуляцию, Жиль остановил машину рядом со мной. Я не успел подойти, как некоторые уже пытались задушить его в объятиях. Желая помешать возбужденной толпе, я попытался оттолкнуть несколько человек. Один человек, более агрессивный, чем остальные, находящийся практически в истерике, хлопал Жиля по шлему. Я стукнул его кулаком, чтобы унять, но он сказал мне:
– Погоди, не дерись, это же я, Гаэтан, ну, ты знаешь, Гаэтан Жиру, приятель Жиля. Я так рад, что не могу сдержаться. Я никогда еще не был так счастлив.

К счастью, он успел вовремя представиться, иначе недосчитался бы парочки зубов.

Толкотня – охрану просто смели – продолжалась до самой лестницы, ведущей на подиум, куда хотели забраться все. Жиль шел со мной, и я пытался расчистить ему дорогу. Вдруг меня попытался остановить охранник, но получил локтем в лицо. Через несколько лет один полицейский в Монреале, который выписывал мне штраф, задал мне странный вопрос:
– Господин Лекур, вы меня помните?
– Нет, не совсем.
– Вы помните давку у лестницы, ведущей на подиум, после победы Жиля Вильнева?
– Да, это помню прекрасно.
– Вы помните, как ударили человека локтем?
– Да, припоминаю.
– Это я, вы сломали мне нос.

Как вы понимаете, меня было, за что штрафовать. С его стороны не могло быть и речи о снисхождении!


На подиуме

Тысячи зрителей скандировали: Вильнев, Вильнев...

Так как я сопровождал его на подиум, то решил не оставлять его. Я хотел отпраздновать с ним эту победу. Я даже помог толпе раззадориться, начав скандировать его имя первым. Несколько раз я просил его поднять руки, продемонстрировать награду в форме кленового листа. Реакция публики была моментальной.
Премьер-минист, Пьер-Эллиот Трюдо, внес свой вклад, сказав:
– Я никогда еще не был так горд быть канадцем.

Подобное странное поведение со стороны профессионального журналиста было жестко раскритиковано коллегами, но мне было плевать. Я знал, что Жиль жил ради того, чтобы подняться на высшую ступень подиума. Он желал праздника, я тоже, и он ни на мгновение не задумывался о том, чтобы отослать меня! Эта длинная церемония казалась бесконечной. Жиль извелся к ее окончанию, тем более, что он очень замерз. Это все тянулось долго, потому что у журналистов было множество вопросов.

Впервые в истории Формулы-1 канадский гонщик, тем более, гонщик из Монреаля побеждал в Гран-при, да еще и в своей стране.
– Я очень рад, что победил. Я не занимаюсь политикой, поэтому не забиваю себе голову этими историями на тему «выходец из Квебека», «канадец»! Я не понимаю, почему люди всегда пытаются все усложнить.

Я никогда не видел Жиля таким счастливым, улыбающимся. Хотя он страдал от боли в спине.
– Это от резких торможений.

Он был сдержан. Никогда не проявлял чувства при ком-то. В тот день он доверился мне, сказав:
– Меня начало знобить примерно за круг до схода Жарье.

Через несколько часов измученный Жиль с усталыми глазами появился в фургоне, в сопровождении Джоан. Там его ждал мэр Драпо, он хотел побеседовать с новым кумиром канадцев наедине.

Он не хотел, как Премьер-министр, праздновать при всех этот исторический момент: рождение великого чемпиона! Но присутствие мэра не помешало Жилю попросить мою жену:
– Я ужасно голоден, ты не могла бы сделать мне хот-дог?

В честь нежданной победы Жиль не хотел ни пить шампанское, ни есть икру. Он хоть быть собой, как и раньше: жить по своему вкусу и есть то, что нравится, например, парочку домашних хот-догов!