Глава 6. Свежий взгляд
Вернувшись в Аделаиду на последний Гран-при 1995-го и продемонстрировав в той гонке свой авторитет, Хилл не стал называть это «возрождением», в отличие от британской прессы. Вместо этого, он признал, что выходные на Бали, проведённые вместе с женой Джорджией, дали ему время пересмотреть свой взгляд на вещи, проанализировать ошибки и получить новый стимул. Он заметил, что они впервые за долгое время оказались вдвоём вдали от своих детей. Предыдущая гонка на Сузуке была настолько ужасной, а его моральное состояние настолько плохим, что Деймон, по его словам, не знал, смеяться или плакать.
Своим выступлением в Австралии он в очередной раз заставил критиков умолкнуть.
Такой замечательный поворот событий оказался выше их понимания, и они не могли найти новый ярлык, которым можно бы было наделить человека, чьи столь разнящиеся друг с другом выступления в гонках делали его одной из самых загадочных личностей в автоспорте.
Сухие факты гонки таковы: Деймон Хилл завоевал поул-позишн на Гран-при Австралии в Аделаиде, одолел Михаэля Шумахера, записав себе в зачёт 13-ю победу в карьере, и установив вдобавок лучший круг в гонке, дабы никто не подвергал сомнению его преимущество. Но ещё перед прибытием в Австралию Деймон успел «изгнать демонов», терзавших его на протяжении этого несчастливого года.
Хилл является жертвой своего мягкого характера. Если Мэнселл непременно мстил, «вымораживая» своих критиков, либо стараясь помешать им в их деле, то Деймон упустил ситуацию из под контроля.
«Не могу сказать, что я беззаботный, – признаёт Деймон, – но мне нравится иметь хорошие отношения с людьми. Я не люблю конфронтации. Возможно, некоторых людей мне стоит остерегаться, но это не является частью моего характера. Хотя, возможно, и должно бы было являться».
Несколько раз в 1995-м, в силу обстоятельств, связанных с неизбежным давлением в современном спорте, Хилл оказывался втянутым в негативные ситуации, но в Аделаиде он понял, как с этим справляться. Возможно, это произошло с запозданием, но последний успех в том чемпионате оказался за ним.
«Урок, который я извлёк из 1995-го, в том, что я оказался втянутым в попытки вернуть себе упущенное в начале сезона по причине механических проблем. Вместо того чтобы ждать своего часа и оставаться в борьбе, я непременно хотел побеждать любой ценой. И это очень дорого нам стоило. Это то, что не является частью моей философии, и не вписывается в ваши знания о том, что является правильным. Это было ошибкой».
Быть правдивым с собой – вот ключевая идея Хилла, показывающая характер, в котором чувство собственного достоинства преобладает над остальными эмоциями.
«Я показывал всё лучшее, на что способен, только когда делал всё по-своему», – добавляет Деймон, и его смех опровергает заносчивость этого высказывания.
Чёрные, задумчивые глаза, густые брови – отличительные черты Хилла. Но может ли леопард изменить свои пятна? Хилл оказался непоколебим, он многое уяснил для себя, будучи побитым в 1995-м. Михаэль Шумахер остался скептичен.
Деймон Хилл – личность, напоминающая людей, подобных Реймону Соммеру, великому французскому капитану капера (капер - принадлежащее частным лицам морское судно, которое во время войны с официального разрешения своего правительства нападает на коммерческий флот неприятельского государства – прим. перев.), для которого стиль, в котором была одержана победа был столь же важен, как и сам результат. «Не доставляет большого удовольствия победа «по умолчанию», – настаивает Деймон. – «И мне кажется, что это честно. Взгляните, на что должен быть похож спорт. И что касается меня, участвуя в спортивном состязании, я должен доказывать себе, на что я способен. Я стартую в гонке с исходным условием: “Я пока не знаю, что смогу показать, и собираюсь участвовать в этом соревновании, дабы увидеть, на что я способен”. И я узнал много нового о себе, участвуя в этом спорте – гораздо больше, чем я мог себе представить. Некоторое из того, что я сделал, позволяет мне не чувствовать неоправданную гордость за себя. И это для меня очень важно».
Аделаида-1995 принесла Хиллу одну из его наиболее приятных побед в карьере. После бедствий Аиды и Сузуки, отдых на Бали позволил восстановить ему силы и собраться с мыслями. Переполненный уверенностью в своих силах, он был просто недостижим.
«Если я безупречно провожу гонку, финишировав третьим, и получаю за это немалое количество критики в свой адрес, это меня не расстраивает, поскольку я знаю, что выступил на уровне, который я сам считаю лучшим, на что я способен. Всё, что нужно делать – это стараться сделать лучшее, на что вы способны. Вы можете улучшать свои способности, но в данный момент можете только делать то, на что способны. И если у меня не получается этого сделать, я ненавижу себя, и мне приходится выслушивать достаточное количество критики, чтобы жизнь становилась неприятной. Бывали дни, когда я не был удовлетворён своими выступлениями и получал множество критики в свой адрес, и это выводило меня из равновесия». Существует очень мало гонщиков, способных мыслить так глубоко, чтобы делать такие признания.
Гран-при Аргентины покорился Хиллу и его Williams, несмотря на попытки Шумахера в начале гонки и активного Жана Алези.
Хилл провёл 95-й в попытках провести чёткую границу в своём характере. «Таков настоящий мир Формулы-1, – говорил Деймон, – мне пришлось иметь дело с большим количеством факторов, с которыми ранее не приходилось сталкиваться». После Гран-при Бельгии в Спа, где его блокировал Михаэль Шумахер, Хилл попросил FIA прояснить правила насчёт обгонов. Организация ответила в безликой манере, что явно говорило о том, что любая тактика является допустимой, и многие обозреватели заметили, что это так называемое правило будет иметь далеко идущие негативные последствия. После этого агрессии в пилотаже Хилла прибавилось. Но было очевидно, что его стиль и манеры не позволяют ему подрезать других гонщиков и выносить их с трассы. «Мне это не нравится, - признаёт Деймон, - Я думаю, что это не та картина спорта высшего уровня, которым должна быть Формула-1. У меня своя точка зрения на это, но это лишь моя точка зрения. Факт в том, что Формула-1 развивается в определённом направлении, и я буду развиваться вместе с ней, какой бы она ни была».
Он был воспитан эпохой, в которой его отец и Джим Кларк могли гоняться друг с другом колесо в колесо, не подвергая друг друга опасностям и какому-либо риску. И они не были менее успешными, менее умелыми, чем современные гонщики, но это было время до Сенны – время, когда агрессия на трассах не являлась частью арсенала гонщика. Время, когда существовал набор правил, которые джентльмен Хилл продолжает ценить и по сей день.
Жак Вильнёв отчаянно желал победы в домашней гонке в Канаде, на автодроме имени своего отца. Но Хилл снова победил в доминирующем стиле.
Вошло в моду наклеивать на Деймона ярлык загадочного, не обладающего чувством юмора, человека. В одну минуту он превратился из сына чемпиона, пробившегося «из грязи в князи», в британца неудачника, вышвырнутого из чемпионата своим главным соперником. Затем он стал Главной Надеждой Британии, разорванной на куски за свои неудачи, вызванные серией поспешных манёвров. К началу 1996-го Хилл вновь был нацелен на титул с такой же настойчивостью, будто в его карьере никогда не было таких болезненных моментов. Он, безусловно, является загадочным. Но то, что у него нет чувства юмора? Только для тех, кому не посчастливилось провести с ним достаточно времени, чтобы оценить его взгляды на жизнь. Правда гораздо менее прозаична. Хилл гоняется не для того, чтобы успокоить своих фанатов или критиков, а для того, чтобы доказать, что он может сделать, самому себе. Когда он вытянул себя из того положения, в котором оказался после прошлогодней Сузуки, и доминировал в Аделаиде, Фрэнк Уильямс предположил, что Деймон стал другим человеком. Но дело было в том, что он просто вернулся к своим инстинктам и дал волю своему старому «я» – своевольному, упрямому, рациональному «я», распоряжаясь всем сам.
Фотогеничный, и часто слегка задумчивый, Хилл остался загадочной фигурой для тех, кто предпочитает, чтобы их любимые гонщики вели себя в жизни с излишней развязанностью. Для тех, кто верит в спорт и принципы фэйр-плей, как правило, Деймон является чемпионом, заслуживающим уважения.
«Я знаю, что умею отлично пилотировать, и мне не нравится, когда я не достигаю максимума своих возможностей», – говорил Деймон в Аргентине, в начале 1996-го. – «Я знал, что мог делать свою работу лучше в 1995-м, и, в основном, я лишь хотел получать удовольствие. Я взялся за дело только когда перестал получать удовольствие от своих действий и, возможно, я не мог достичь своего максимума».
Таким образом, Деймон отдохнул перед Аделаидой и смог взглянуть на себя в зеркало, выражаясь образно и, возможно, в буквальном смысле. И он задался некоторыми фундаментальными вопросами.
«Да, это так. Хотел я того, или нет. Есть несколько причин, по которым я выступаю в Формула-1, и если бы это было только из-за денег, это не было бы хорошей причиной. Слишком много риска замешано в этом. И я пришёл к выводу, что деньги не являются для меня причиной». Деньги для наиболее удачливых гонщиков, далеко ушедших от уровня своих менее успешных коллег, просто превращаются средство оценки мастерства в этом замкнутом обществе.
Хилл знает, что один вопрос, который он не задавал себе, заключается в том, достаточно ли он хорош. «Я всегда знал, что я достаточно хорош, но я задавался вопросом, правильно ли то, чем я занимаюсь. И я пришёл к выводу, что правильно. У меня есть, что дать людям, и всё, что нужно мне – это создать вокруг себя правильную обстановку, в которой лучшая сторона меня может себя проявить».
Хилл встретил его упорное сопротивление на Гран-при Франции в Маньи-Кур в июле, где Деймон одержал свою шестую победу в сезоне. На этот момент исход чемпионата казался предрешённым.
Деймон отвечал несколько уклончиво на предположения о том, что перед Аделаидой он находился в таком унынии, которое только может быть, а затем начал приходить в себя. Но на самом деле, он просто подбирал нужные слова, по своему обыкновению. «Я всего лишь решил, что хочу вернуться и получать удовольствие. Я не хотел завершать свои выступления. Мысль о том, чтобы провести целый сезон, подобный последним нескольким гонкам этого года, была просто невыносимой», – печально улыбается Деймон, вспоминая те возвращения домой «с поджатым хвостом» после разочарований в гонках. «Мне было необходимо получать удовольствие от того, что я делаю. Я чувствовал себя более расслабленно и комфортно, и я по-прежнему так себя чувствую. Я пилотирую лучше, и я наслаждаюсь собой». К Аргентине многое изменилось, и поскольку Шумахер теперь был в Ferrari, у Деймона на руках были лучшие карты в этой игре. И он верил в то, что преодолел кризисный момент 95-го, и что он достаточно силён, чтобы лучше противостоять своим соперникам. «Я весьма уверен в себе, поскольку нахожусь на волне успеха. Можно взглянуть на это по-другому: я нахожусь на волне успеха, поскольку чувствую себя лучше от того, что делаю. Но я готов и к неудачам. В этом сезоне будут и падения, ведь у всех бывают подобные уик-энды».
Неудачи 95-го закалили его характер, сделав его ещё большей ударной мощью, и то, как он прошёл этот тест, было наглядной демонстрацией его характера и отражением характера его отца.
Победителю достаются трофеи, а публике – брызги Moёt&Chandon. За свои четыре сезона с Williams-Renault Деймон Хилл превратился в эксперта по откупориванию бутылок с шипучим напитком.
«Мне нравятся сражения, и мне нравится быть в состоянии решать проблемы, с которыми я сталкиваюсь. Так было всегда на протяжении моей карьеры. Я полагаю, что прошёл не сосем обычным путём. Достаточно взглянуть на возраст, в котором я начал здесь выступать. Мне было 24, когда я провёл свой первый сезон в Формуле-Ford. Сегодня 24 тем, с кем гоняюсь я. И они уже в Формуле-1».
Надо сказать, что раньше его отношения с Фрэнком Уильямсом и Патриком Хедом были гораздо крепче, поскольку им приходилось вместе переживать трудные времена. Но Деймон принял защитную позицию, когда этот вопрос был поднят в разговоре. «Фрэнк и Патрик много раз демонстрировали свою веру в меня, они продемонстрировали огромную веру в меня с самого начала, выдав мне множество авансов».
Отношения иногда были очень натянутыми в 95-м, и в Сузуке обе стороны оказались особенно не в восторге друг от друга.
«Да, никто не был счастлив от происходившего», – незамедлительно отвечает Деймон. – «Изначально мы нацеливались на титул, и мы не выиграли его. Это было большое разочарование. Теперь мы готовы бороться за титул в этом году. И, что бы ни случилось, мы намерены сражаться как команда. Я думаю, что это характеризует не только меня, а всю команду Williams, как способную сплотиться и вместе двигаться вперёд. И, по большей части, это происходит благодаря руководству – Фрэнку и Патрику».
Можно с большой долей уверенности сказать, что перед началом 1996-го Деймон наслаждался тем, что степень его ответственности в команде выросла, и что он хотел показать на деле, что может влиять на своё будущее. «Я счастлив, что на меня возлагается большая ответственность в этом году», – подтвердил Хилл, но, чтобы это высказывание не было растолковано неверно, он добавил, – «Конечно, на мне всегда было достаточно ответственности, и я так думаю, потому что вырос в этой команде, и долгое время моя ответственность заключалась лишь в том, чтобы управлять машиной. Это был долгий процесс, долгие попытки взять на себя ответственность, и эта ответственность давалась мне весьма непросто».
«Например, когда погиб Айртон, я хотел принять ответственность. И я пилотировал, чувствуя, что возвращаю команде надежду, что они могут побеждать без него. Но сомнения существовали всегда, и я могу это понять, поскольку проводил всего лишь второй свой сезон». Это, конечно, относится к директору Renault Sport Патрику Фору, по-прежнему более симпатизировавшему Найджелу Мэнселлу в середине 1994-го.
С тех пор произошло многое. Один чемпионат мира был отнят насильно, другой был потерян из-за серии ошибок и несправедливостей, виной которым в равной степени были и Хилл и Williams. Шли первые дни уик-энда в Аргентине, и Флавио Бриаторе из Benetton был рад напомнить любому, кто его слушал, о том, что остаётся по-прежнему 13 гонок в чемпионате, но у людей в команде из Дидкота были свои планы насчёт них.
Хилл улыбнулся одной из своих загадочных улыбок. «У меня такое чувство, будто мы прошли через нечто, напоминающее процесс брожения, и теперь удачно сочетаемся друг с другом».
В 1995-м стратегия пит-стопов Benetton несомненно превосходила стратегии Williams, но те, кто видели гонку Хилла в Интерлагосе едва ли не были впечатлены тем, как грамотно были рассчитаны моменты для остановок, даже стратегия Benetton была идентичной.
Деймон сохранил приятные воспоминания об этом замечательном моменте, с твёрдой уверенностью человека, не готового доказать, что это было не случайное событие. «Это был отличный выбор, и было сделано совершенно вовремя – мы просто не могли ехать дальше, поскольку у нас больше не было топлива, чтобы двигаться дальше. И получилось так, что всё очень вовремя совпало на трассе - я почувствовал, что необходимо переходить на слики. И таким образом, когда мне сказали по радио заезжать в боксы за сликами, я сказал, что это абсолютно подходит мне, поскольку момент самый подходящий. Нам повезло, и дождь не возобновился. У нас бывали и гонки, когда всё шло по-другому, из-за непредсказуемых смен погодных условий. Но на этот раз всё прошло отлично». Тот уик-энд получился всецело удавшимся, Деймон буквально уничтожил всех соперников в квалификации, сумев ещё и удачно сэкономить покрышки, а в гонке всё превратилось в лотерею, когда перед стартом пошёл ливень, который мог всё испортить, но он прошёл это испытание. Этот уик-энд принёс Деймону удовольствие, но он отметил: «Это была хитрая гонка, но она не стала одной из тех, где я почувствовал, что полностью выложился, как в других гонках».
Его задача была проста, когда он вновь вернулся в норму - такая же, как и у Мэнселла после его поражений в 1986-м и 1987-м. «Выступать ещё лучше и выигрывать гонки».
Когда у него спросили, не стал ли 1995-й суровым испытанием, сделавшим из него более сильного гонщика, его чувство юмора дало о себе знать: «Что, вы имеете в виду нечто вроде шлифовки? Это как закалка стали, и ты чувствуешь себя, будто по тебе стучали кузнечным молотом. Да, несколько раз так и было».
К сожалению, в Монако слёзы текли сильнее, чем шампанское. Здесь Хилл лидирует, опережая Шумахера, который скоро сойдёт. Алези, Бергер, Баррикелло и Ирвайн в повороте Massenet в гонке, в которой он полностью доминировал до редкой поломки двигателя, которая позже станет причиной таких мучений, когда 10 очков смогли бы стать решающей разницей в битве с Вильнёвом.
Он знал, что дела не могут всё время идти столь безупречно, когда должны были начаться европейские гонки, как в Австралии и Южной Америке, но его зимняя программа по физической и психологической подготовке с бывшим тренером Шумахера, Эрвином Голлнером, уже приносила свои дивиденды. «Этой зимой я занимался усерднее и лучше, – говорит Деймон, – сейчас у меня дома есть гимнастический зал, и я регулярно тренируюсь. Я даже провёл некоторое время в Рио с Эрвином, так что я мог продолжить свою тренировочную программу. Я доволен ей, и чувствую себя гораздо более подготовленным, чем в прошлом году».
Каждому спортивному писателю доводилось слышать подобные высказывания от боксёров, которые таким образом готовили себя к бою, а затем терпели на ринге поражение. Но Хилл продемонстрировал далеко не единственное из своих новых преимуществ, доминируя в первых трёх тяжеловесных раундах, и разнообразие приёмов его гонщицкого мастерства позволило предположить, что он более чем готов к тому, чтобы выиграть свой первый титул.
Наиболее привлекательно в Деймоне его чувство спортивного мастерства, сочетающееся с чувством юмора, о недостатке которого любит писать автогоночная пресса. Он обогнал Ferrari Шумахера на круг в Бразилии, даже не продемонстрировав ни единого признака злорадства, ни того, какое это может доставить удовольствие. «Это было одной из обычных вещей», – прозаично отметил Хилл. – «Я совсем не думал об этом. Когда я обгонял его, я подумал "Ох", а не "Я обгоняю Михаэля Шумахера на круг". И ему это, конечно, не понравилось. Наверное, всё-таки, мне это понравилось больше, чем ему. Но это не тот способ, которым я хотел одолеть его в гонке. Гораздо более приятным является обгонять его за лидерство».
Впоследствии окажется, что Деймону будет не так уж и необходимо обгонять Шумахера в борьбе за лидерство в 1996-м. У него была скорость, и он знал, что по-прежнему может выигрывать гонки, когда ему предстояло столкнуться с изматывающим европейским сезоном, но он также знал и о необходимости поддержки своей устойчивости и в том, чтобы позабыть о психологических ранах, от которых он отделался в Аделаиде. Трёхкратный чемпион мира Джеки Стюарт публично поддержал Хилла в борьбе за титул, то же самое сделал и Алан Джонс. Но Деймон Хилл знает на своём опыте, что хороший старт его четвёртого сезона в Формуле-1, несмотря ни на что, решит его судьбу. Это было столь же ясно и понятно, как и то, что он не желал, чтобы получилось по-другому.
***
Выражаю благодарность Gor Papayan и Александру Емелину за литературный перевод этой книги.