[gp2]

Глава 2. Отец и сын


В конце шестидесятых и начале семидесятых легенда о Грэхэме Хилле распространилась далеко за пределы сферы автоспорта, и даже когда его гоночная звезда начала тускнеть, его популярность простого человека с улицы по-прежнему оставалась столь же сильной. Бывший чемпион был известной личностью, даже знаменитостью, обладая хулиганским характером, умом, острее пиратской сабли, и харизмой, способной очаровать как публику у телеэкранов, так и гоночных болельщиков.

Смерть Грэхэма разрушила его семью и команду, и облачила мир автоспорта в траур. Его безвременная кончина значительно изменила и материальное и эмоциональное состояние его семьи, но, несмотря на нескончаемые долги, жена Бэтти, сын Деймон и дочери Бриджит и Саманта выдержали и пережили всё это стойко, с честью, достойной уважения.

Когда к Деймону, наконец, пришло желание гоняться самому, он попробовал для начала сделать это на мотоцикле на трассе Брэндс-Хэтч, излюбленном месте отца. И пересев на гоночные автомобили, он осознал, насколько труден этот путь, где ничего не даётся даром – в спорте, радикально изменившемся с тех времён, когда Джим Кларк и Грэхэм Хилл гонялись друг с другом колесо в колесо.







Многие сегодняшние болельщики, воспитанные телевидением, смутно себе представляют, что отец Деймона Хилла был чемпионом мира. Но преданные поклонники автоспорта почитают память человека, глубокое влияние которого неизбежно должно быть принято во внимание, когда изучаются подвиги его сына.

В шестидесятых для поколения энтузиастов автогонок во всем мире Грэхэм Хилл был эдаким мистером «Автоспорт». Обладая удалой внешностью, он был настоящим гонщиком до мозга костей. Глубокая, выпирающая вперед челюсть, прямая осанка, гладкие волосы, и, наконец, длинные бакенбарды; резкие манеры вести разговор, и, конечно, в дополнение ко всему этому, усы как у военного, которые предупреждающе шевелились, когда даже обладавший умением держать себя в руках Хилл готов был дать волю своему гневу. Задолго до того, как болельщики восьмидесятых и девяностых оказались на волне Мэнселломании, Грэхэм Хилл являлся прекрасным послом британского автоспорта. Это была роль, в которой он себя отлично чувствовал, поскольку любил быть в центре внимания. Повсюду в этом спорте существовала истинная привязанность к Грэхэму, а его противоречивое, но острое чувство юмора стало легендарным. Он любил автоспорт, а автоспорт, в свою очередь, любил его. Даже далёкие от автогонок люди признавали его большой вклад в спорт. Вдова Грэхэма Бэтти прекрасно охарактеризовала своего мужа, когда сказала:
«Когда-то давно Грэхэм мечтал сидеть на покрышках, раздавая автографы в паддоке. Когда он проиграл Гран-при Великобритании 1960 года и отказался помахать рукой болельщикам, я подумала про себя – «Боже, да ты же зазнался!» Но это, конечно же, было не так. Он одинаково хорош, как в роли проигравшего, так и в роли победителя».



Все эти автогонки так скучны, правда? Восьмилетний Деймон Хилл занят своими мыслями, пока Грэхэм готовится к тренировкам перед Гран-при Италии в Монце в 1968-м году. Двадцать восемь лет спустя – выражение лица Деймона, на этой же трассе не слишком отличается, даже если и обстоятельства другие.



Грэхэм Хилл, человек, начинавший как механик, и использовавший своё умение работать с гаечным ключом для того, чтобы регулярно водить гоночные машины, постепенно превратился в первоклассного гонщика. Он выиграл 14 Гран-При, выступая за команды BRM и Lotus. Рекордные пять из них – в Монако, где в середине шестидесятых казалось, что он, а не князь Ренье, владеет Княжеством. Чемпионат Мира дважды покорился ему, в 1962-м и 1968-м годах, а в 1966-м он завоевал неожиданную победу в американской гонке 500 миль Индианаполис. Шесть лет спустя Грэхэм пополнил список своих главных побед гонкой 24 часа Ле-Мана. Никто кроме него никогда больше не примерял знаменитую «тройную корону», основанную на победах в трёх самых знаменитых гонках мира: Монако, Инди и Ле-Мане.

Он был человеком, чье влияние витало тенью над карьерой сына долгие годы спустя после той сырой туманной ночи 29 ноября 1975 года, когда Грэхэм возвращался на самолёте из Марселя со многими людьми из маленькой команды Формулы-1, которую он основал двумя годами ранее. Свидетельство лётной пригодности самолета, к его неведению, истекло, а альтиметр был неверно откалиброван. Ему посоветовали следовать к Лутонскому аэропорту далее на север, но весь маленький аэродром Элстри к северу от Лондона оказался заставлен припаркованными автомобилями. Грэхэм взял специальный маршрут, показанный ему руководителем Lotus Колином Чэпменом, но из-за неправильной калибровки альтиметра он оказался на высоте, меньшей, чем предполагал, и самолет рухнул на деревья в поле для гольфа Аркли. Все находившиеся на борту – Хилл, его талантливый протеже гонщик Тони Брайз, конструктор Энди Смолмен, менеджер Рэй Бримбл и механики Тэри Ричардз и Тони Алкок – погибли.

Семнадцать лет спустя после трагедии, Деймон Хилл готовился примерить тот же самый темно-синий шлем, с его восемью знаменитыми вертикальными белыми лучами, символизирующими собой лопасти весел Лондонского Гребного Клуба, чтобы выступать в нём в гонках Формулы-1. Грэхэм всегда шутил, что любит виды спорта, которые позволяют выступать ему сидя, но Деймон носил эти цвета просто потому, что это были цвета его отца. Это было очень трогательно, но он с заботой относился как к своему прошлому, так и к своим будущим достижениям.

В Англии, если ты выходец из известной семьи, это может стать палкой о двух концах. Для молодого гонщика это может открыть все двери, но также может и обременить его большим психологическим давлением и предвзятым мнением со стороны остальных. В США сыновья, пытающиеся повторить подвиги своих знаменитых отцов, активно поощряются, как, например, Эл Анзер младший и Майкл Андретти. Но в Европе вы должны возвратиться к временам Альберто Аскари, прежде чем найдете сына, чьи собственные достижения, по мнению борцов за чистоту нравов, столь заслужены, что могут быть сравнимы с достижениями именитых родителей, или же переместиться к временам нынешним, ведь напарником Хилла по Williams является Жак Вильнев, сын покойной легенды Ferrari – Жиля Вильнёва.

Для Деймона эта трагедия имела несколько составляющих, так как к пятнадцати годам он только начал по-настоящему узнавать отца, который часто отсутствовал, который, возможно, проводил больше времени с Брайзом, и чья жизнь иногда бывала сложной и запутанной. Сразу после катастрофы его мать Бэтти отправила его в Калифорнию, пожить вместе с Дэном Герни, великим американским гонщиком, который был напарником Грэма в 1960 году, и с Филом Хиллом, чемпионом мира 1961 года, который не был родственником, но был хорошим другом. Они оба были обеспокоены непрекращающимся замкнутым поведением подростка, но однажды его разочарование и печаль буквально разразились проявлениями неподдельного гнева.

Отчаянные перестройки в жизни, которые семье Грэхэма Хилла предстояло сделать, носили как финансовый, так и эмоциональный характер, поскольку недостатки в документах его самолета сделали недействительной страховку. Семьи остальных жертв предъявили серьезные иски на его имущество.

Даже сегодня Деймон с осторожностью подбирает слова, когда говорит о своем происхождении.
«Нельзя сказать, что было тяжело быть сыном знаменитого отца. Само собой, это преимущества от славы и состояния – мотоцикл для кросса, хорошее образование, отличные каникулы. Но с первого же дня в начальной школе ты выделен из общей массы. Люди могли улыбаться тебе и налаживать с тобой связи. Мне было шесть лет, когда отец выиграл Инди, и восемь, когда он завоевал свой второй чемпионский титул. И все пытались как-то отзываться об этом, хотя я не давал ни одного повода. Это может смущать, когда в кругу друзей ты хочешь быть таким же, как и они, и ничем не отличаться. Но для меня это не было трудно, ведь я сам не видел никаких отличий».

«Потеря отца была намного хуже, чем что-либо еще. Вы всегда можете изменить разные вещи, но вы не в состоянии вернуть назад вашего отца. Я ничего не испытывал по поводу случившегося в течение нескольких лет, хотя, временами из-за последствий я становился чересчур злым. Иногда я продолжаю думать, что было бы прекрасно, если бы отец был рядом – мы могли бы разделять все вместе. Я не так много его видел, но он оказал огромное влияние на меня, мое отношение ко всему и моё чувство юмора».

Как-то Деймон заметил: «Я на самом деле не против того, чтобы меня воспринимали как сына Грэхэма Хилла, но начинает утомлять, когда люди продолжают снова и снова задавать один и тот же вопрос - что думает твоя мать по поводу твоего желания пойти по стопам твоего отца?»



Мотоциклы, а отнюдь не автомобили. Были первой любовью Хилла. Пропустив стадию картинга, которую многие считают жизненно важной для последующих успехов в автоспорте, Деймон привыкал к автомобилям, управляя различными машинами в Брэндс-Хэтч.



Отец купил ему кроссовый мотоцикл, сказав, что он настоящий мотоциклист, и именно мотоциклы поначалу заинтересовали Деймона. Увидев Барри Шина и Кенни Робертса в Трансатлантических гонках в Брэндс-Хэтч в 1976 году, он начал размышлять о своем участии в заездах, но ему уже не суждено было узнать, одобрил бы это Грэхэм, или нет. Он довольно успешно выступал в мотогонках на Кентском кольце, где в 1983-м году предприимчивый и умеющий работать на публику менеджер Джон Уэбб устроил для него возможность попробовать себя на автомобиле. Это был Argo JM16 Формулы-Ford-2000 из серии Grandstand телекомпании BBC. Управляющий одной из ведущих команд Ф-3, бывший очевидцем ранних выступлений Деймона, позже говорил о них так: «Мне было жаль ребенка, он просто не представлял себе, что делает». Но вскоре это изменилось.

Хилл признался: «Автомобили стали для меня культурным шоком!». Но он продолжал быть упорным, попав сначала в Формулу-3, а затем и в Формулу-3000 – в одном шаге от Формулы-1. Между делом он занял 100 000 фунтов из источника, который до сих пор держит в секрете. Деймон прочел одну из книг чемпиона мира Ники Лауды, и ему стало ясно, как действовать дальше. «Я полагал, если я действительно уверен, что способен это сделать, то сделал бы ставку и вопросы сами собой уладились бы. Я занял огромную сумму, осознавая, что должен ее вернуть». Точно так же, как поступил и Лауда.




Грэхэм Хилл и Джим Кларк (справа) были королями трасс в их дни, а впоследствии – товарищами по команде в Lotus. Ничто и никогда не давало их соперничеству встать на пути у их дружбы.



История помнит Грэхэма Хилла как непреклонного бойца, восполнявшего нехватку у себя исключительного таланта упорством и ответственностью. Он никогда не сдавался. Он умел сделать так, чтобы любая ситуация работала на него, и Деймон поступал так же. Деньги, которые он занял, пошли на оплату участия в Формуле-3 в сезоне 1986-го года, а на следующий год платили уже за его участие в другой команде, спонсором которой была компания Cellnet – сеть мобильной связи. Он выступал за них два года и выигрывал гонки, но вечные проблемы со спонсорством, часто мешавшие британским гонщикам, возникли перед Деймоном, когда он попробовал перейти в Ф-3000. Деймон следовал простым принципам: пилотировать всё, что было доступно, каким бы плохим это не было. Одна из неконкурентоспособных машин, которых он пробовал, называлась Footwork, построенная японской командой, впоследствии спонсировавшей команду Формулы-1 Arrows. Машина была сырой и невпечатляющей, но для Хилла оказалась настоящей находкой.



Ricoh, спонсор, оставивший Хилла в шатком положении в 1986-м, вернулся к нему, когда Деймон начал выступать за профессиональную команду Формулы-3 Intersport Racing в цветах Cellnet – сети мобильной связи.



«Люди спрашивали меня, зачем я пилотирую такую старую рухлядь», – говорит Деймон, – «но ведь если вы не можете больше ничего пилотировать, вам необходимо пилотировать хоть что-нибудь, не так ли? Если вы будете топтаться на месте, то ничего не добьётесь. У меня нет спонсора. И я решил, что какую бы возможность участвовать в гонках я ни получил, я, во что бы ты не стало, ей воспользуюсь, поскольку, может быть, это мой последний шанс».

Деймон Хилл сделал свою удачу сам. У него не вышло найти финансовой поддержки для выступления в Ф-3000, но он съездил в Сильверстоун, надеясь впервые поучаствовать там в гонке. Там он повстречал Колина Беннетта, предложившего Деймону провести несколько гонок в национальном чемпионате Ф-3000. Не имея других предложений, Хилл согласился – и эти его гонки позволили ему выступить в Ле-Мане за команду Porsche Ричарда Ллойда. Он продвигался вперёд, и всегда старался изо всех сил.

«Эти гонки были с целью заработать», – рассказывает Деймон, – «они не приносили никаких денег, но люди видели, что я был способным и нуждался во вложениях в машину».

Его имя было на слуху, и это помогло, когда подвернулся случай с Footwork. Его выступления и техническая подкованность, продемонстрированные на этой неконкурентоспособной машине дали ему возможность гоняться и получать зарплату в команде Middlebridge Lola в 1990-м году. Это, наконец, стало поворотной точкой. В том году, и в 1991-м, он управлял машинами, способными выигрывать гонки. Он часто лидировал, но, хотя машина часто ломалась, он оказался способен заявить о себе.

Всё это оказалось решающим. В Формуле-1 команда Williams искала нового тест-пилота после того, как соперник Хилла по Ф-3 Марк Бланделл перешёл в команду Brabham в качестве призового гонщика. Фрэнку Уильямсу нравилась способность Хилла лидировать в гонках. В декабре 1991-го контракт был подписан, и это стало результатом того, что Хилл был быстр и умел быстро ко всему адаптироваться. Фрэнк принял это решение не сразу, ведь Деймон был сыном Грэхэма, а в Формуле-1 нет места сантиментам. Деймон сделал свою удачу сам, постоянно занимаясь поисками этой удачи, а не сидя дома в ожидании чуда.



Дела у Деймона в Формуле-3 в 1987-м шли хорошо. Здесь он празднует успех со своими самыми неутомимыми сторонниками – подругой Джорджией (на которой он впоследствии женился) и матерью Бетти.



Грэхэм Хилл когда-то сказал, что ему не хватает природного таланта Джима Кларка, и поэтому ему на самом деле приходится упорно над всем трудиться. То же можно было сказать и о Найджеле Мэнселле в сравнении с Айртоном Сенной, и, отчасти, о Деймоне Хилле в сравнении с Михаэлем Шумахером. И, тем не менее, все трое «менее талантливых» добивались в итоге главного успеха. И если Деймон имел много общего с Мэнселлом, а Мэнселл был последним, кто успешно воспользовался своими обязанностями тест-пилота, чтобы получить возможность выступать в гонках за Lotus, то оказалось довольно подходящим то, что Хилл, последний, проследовавший по такому маршруту, должен был заменить его в Williams.

«Да, в этом есть сходство с Найджелом, получившим своё место в Lotus», - согласился Деймон, - «Колин Чэпмен подумал, что этот парень был достоин того, чтобы ему дали шанс, и подписал контракт. Да, я думаю сходство очень близкое».

Как и у Мэнселла, результаты Хилла не были выдающимися перед приходом в Формулу-1.
«Мой послужной список выглядит на самом деле не очень, по сравнению с теми ребятами, которые выигрывали чемпионаты Vauxhall-Lotus, Формула-3, Формула-3000», - соглашается Деймон. – «Если бы я мог раньше получить поддержку, думаю, что мог бы выиграть один из этих титулов, но я ни на что не жалуюсь».
Он на самом деле почти никогда ни на что не жаловался. Несмотря на печальные события, связанные с гибелью его отца, и внезапной необходимости его семьи в адаптации к тусклым цветам, или может быть из-за этого, Деймон Хилл никогда не производил впечатления опечаленного и измученного человека, даже в самые тяжёлые дни, когда казалось, что его продвижение в карьере застопорилось. С самой ранней стадии работы в Williams у него установились прочные рабочие отношения с Патриком Хедом, и Деймон быстро понял, насколько хорошую помощь ему оказывает технический директор Williams в настройках машины. «Пока он объяснял мне, что от меня требуется при работе с машиной, в самые первые дни, он всё время поддерживал меня во всём и давал возможность сделать ту же ошибку ещё раз, чтобы я мог досконально изучить, в чём она заключалась. Когда я впервые начал тесты, он сказал: “Будь очень спокойным в вождении. Мы не ждём от тебя рекорда круга. Мы просто хотим, чтобы ты хорошо сделал свою работу”. Он дал мне это понять с самого начала».




В Ф-3000 (Брэндс-Хэтч) всё было немного хуже, ненадёжность техники преследовала старания гонщика-новичка, но наконец-то Хилл доказал, что у него есть скорость, необходимая для лидирования в гонках.



Перед гонками Грэхэм Хилл мог выглядеть замкнутым и грозным человеком, глубоко уходящим в себя, чтобы сконцентрироваться. Затем национальный герой превращался в эдакого Мистера Хайда, угрожающе неприступного. Деймон куда более добродушен, но можно отметить его склонный к самоанализу характер. «Когда я занимался мотогонками, я был полным тупицей в трудных ситуациях. Я часто кричал на людей. Теперь я почти всё держу в себе, ведь к концу дня не очень хорошо выглядеть сердитым, не так ли?» Деймон часто прибегает к поддержке своей семьи. Мать Бетти и сёстры Бриджитт и Саманта – огромные источники силы и поддержки, а главный помощник – жена Джорджия. У Деймона и Джорджии трое детей, сыновья Оливер и Джошуа, и дочь Табита. Оливер родился с синдромом Дауна. И однажды с невероятной откровенностью Джорджия сказала: «Я помню день, когда родился Оливер, и с каким достоинством принял это Деймон. Я никогда не любила его больше, чем в тот день». Семья Деймона очень приближена к земле, и они с Джорджией со всей серьёзностью относятся к их обязанностям родителей. Являясь неформально покровителями Общества больных синдромом Дауна, они оказывают неоценимую помощь и поддержку многочисленным родителям, столкнувшимся с подобной ситуацией.

Джорджия внесла невероятный вклад в мотивацию Деймона. «Когда Фрэнк наконец подписал контракт с Деймоном, это стало таким облегчением и радостью. Это было невероятно, невообразимо! Мы так долго этого ждали. Мне хотелось бегать кругами, дарить людям цветы, устраивать праздники. Я всё время надоедала ему. Он, безусловно, был счастлив, но затем прозаично заметил: “Отлично, это у нас получилось. Надо браться за следующее”».

Когда он стоял на стартовой решётке в Кьялами на Гран-При ЮАР 1993 года, в мире автоспорта к Деймону Хиллу уже относились с уважением, как к гонщику, который этого заслуживает, хотя и стоит перед своим решающим вызовом. Он был сыном Грэхэма Хилла, но размеры его собственных достижений в автоспорте уже к тому моменту избавили его от тени двух титулов отца, задолго до того, как Деймон лидировал в своём первом Гран-при и выиграл свой первый Гран-при.